Часовой у трапа отсалютовал ее императорскому высочеству, взяв винтовку на караул. Стояло раннее утро, воздух, казалось, остановился, ни дуновения ветерка. Огромное красное солнце только-только поднялось над горизонтом. Над поверхностью моря, как табачный дым в курительной комнате, слоями колыхался туман. Всё вокруг было покрыто мельчайшими капельками воды. Ольга не раз и не два ходила на морские прогулки на императорской яхте, сначала с отцом, а потом и с братом, поэтому картина была ей не в новинку.
В новинку было иное. На палубе стоящего неподалеку "Сметливого" происходило некое действо, походившее на обычную полковую утреннюю гимнастику примерно так же, как пляски папуасов киваи похожи на балет в Мариинском театре. Взгляд Ольги завораживали ритмичные движения, которые под гортанные выкрики производили раздетые до пояса мускулистые мужчины. Ольга торопливо достала из ридикюля маленький театральный бинокль, которым специально запаслась, готовясь в эту поездку. А то вдруг надо будет что-то разглядеть, а подойти ближе не получится. Вот и сейчас ближе подойти никак, только подплыть. Только вот зрелище дочери русского императора, барахтающейся в ледяной воде, не самое лучшее решение для роста престижа династии.
Ольга подняла бинокль к глазам. На нее снова нахлынуло ночное наваждение. Черные береты да заправленные в высокие ботинки пятнистые штаны были их единственной одеждой. Покрытые потом мускулистые тренированные тела - Ольга зябла в пальто, а этим парням, отрабатывающим блоки и удары, было жарко, будто в июньский полдень. Ольгу завораживала рельефная мускулатура бойцов, будто вышедшая из-под резца Микеланджело.
Великая княжна кое-что понимала в мужских телах, конечно теоретически. Это не были ни пахари, ни грузчики. Такой тип мускулатуры развивается после долгих занятий. Примерно так выглядели воины античности - щитоносцы и копейщики; таковы были викинги, посвящавшие войне и подготовке к ней всю жизнь. Занятиями руководил такой же мускулистый, как и бойцы, высокий офицер. Не спрашивайте, как Ольга это определила, она и сама не могла на это ответить. Только он командовал, а другие ему подчинялись. Именно поэтому Ольга и решила, что это командир - скорее всего, поручик-подпоручик, судя по тому, что она видела перед собой взвод. Он был красив какой-то дикой красотой, силен, интересен. Со вздохом Ольга опустила бинокль. Еще немного, и ее безликое ночное наваждение начнет обретать видимые контуры.
За завтраком стул, который вчера занимал господин Гостев, оказался пустым. Не успела Ольга удивиться, как в салон вошел высокий офицер, затянутый в черный мундир незнакомого покроя. Три маленькие звездочки на погоне с одним просветом выдавали его чин - поручик - и принадлежность к русскому воинству. На черном фоне кителя четко выделялся знак ордена Святого Георгия 4-й степени. Сняв свой черный берет, поручик склонил перед присутствующими коротко подстриженную голову.
- Ваши императорские высочества, ваше высокопревосходительство, прошу прощения за небольшое опоздание - задержался по делам службы.
Наместник Алексеев кивнул, давая понять, что молодой человек замечен и прощен.
- Ваши императорские высочества, - Алексеев посмотрел на Сандро, Михаила и Ольгу, - позвольте представить вам героя дела при Эллиотах поручика морской пехоты Никитина Сергея Александровича.
Сандро и Михаил по очереди пожали поручику руку. А вот когда он подошел к Ольге, та вздрогнула и как-то неловко подала руку для поцелуя.
- Ее императорское высочество сегодня утром наблюдала нашу разминку, - пояснил поручик, коснувшись губами воздуха над ее рукой, - и нечаянно увидела наше "Лицо, Обращенное к Врагам". Признаюсь, зрелище не для слабонервных. Но, надеюсь, я прощен?
- Да, - пробормотала Ольга и неожиданно для себя покраснела.
Дальнейший завтрак проходил для Ольги как во сне. Время от времени она поглядывала на сидящего напротив поручика и заливалась краской. А ведь было от чего: наместник Алексеев воспользовался случаем и, поглядывая на смущающуюся Ольгу, своими словами, но довольно близко к тексту, начал излагать боевое донесение командира крейсера "Баян" Роберта Петровича Вирена о деле при Эллиотах. Поручик Никитин в этом изложении выходил полубогом, а его бойцы - дружиной былинных героев, наполовину перебивших, наполовину пленивших вдесятеро превосходящий их японский гарнизон островов. Сам же поручик, при всех похвалах в свой адрес, делал каменное лицо и притворялся, что разговор вообще идет не о нем. Ольга, напротив, всё больше и больше смущалась.
Выручил ее Михаил. Едва дождавшись конца изложения военных подвигов, он вдруг сказал:
- Господа, я долго думал о своем положении среди вас. Я не дипломат, как Сандро, и не могу принести России пользы на этом поприще. Также, в отличие от моей сестры, я мужчина, и честь не позволяет мне находиться в стороне, когда идет война. Я не моряк, и не могу принести пользы на корабле… Возможно, мне однажды придется стать императором, но как я смогу командовать, если не умею подчиняться? Господин поручик, прошу взять меня на обучение в вашу часть.
В салоне повисла тишина. Ошарашены были все: и Сандро, и наместник, и в первую очередь Ольга. С лица поручика морской пехоты соскользнула маска вежливой любезности.
- Поздравляю вас, ваше императорское высочество, это шаг не мальчика, но мужа. Я конечно же доложу адмиралу Ларионову, но не вижу каких-либо причин, которые могли бы воспрепятствовать вашему желанию. Попрошу вас прибыть на "Сметливый" за час до полудня, там вас осмотрит корабельный врач и сделает некоторые анализы.
- Я абсолютно здоров, господин поручик, - вспыхнул Михаил.
- Это стандартная процедура, - успокоил его Никитин, - без этого мы не сможем разработать для вас индивидуальный курс подготовительных тренировок. Уж поверьте, вылепить из вас настоящего морского пехотинца будет стоить немалого труда, и в первую очередь для вас самих. Легко не будет, это я вам обещаю. Не надейтесь на то, что вы и так всю жизнь в строю. Ваши навыки кавалериста вам почти не пригодятся. Но зная ваше упорство и желание, думаю, что шанс у вас имеется, - поручик морской пехоты пожал руку наследнику российского престола. - Думаю, что в старости я буду гордиться тем, что когда-то был вашим наставником. Честь имею!
- Честь имею, господин поручик, - ответил успокоившийся Михаил. - Думаю, что ни я, ни вы не пожалеем об этом решении.
Остаток завтрака прошел почти в абсолютном молчании, даже наместник стал вдруг молчалив и задумчив. Как грозовая туча, на хрупкий мир накатывались грозные события, только вот никто не мог сказать - какие именно…
25 (12) ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, ПОЛНОЧЬ.
ТВЕРЬ.
ПОЕЗД ЛИТЕРА А.
Капитан Александр Васильевич Тамбовцев.
Вот так, с шутками и прибаутками, и доехали мы до Первопрестольной. Но в ней останавливаться не стали. Обогнув Москву по кольцу, наш поезд вышел на ветку, ведущую к Питеру, после чего бодро помчался к цели затянувшегося путешествия. Я стоял у окна и смотрел в ночную тьму. Почему-то вдруг вспомнилась поэма Некрасова, посвященная этой железной дороге. И слова:
Славная осень! Морозные ночи,
Ясные, тихие дни…
Нет безобразья в природе! И кочи,
И моховые болота, и пни -Всё хорошо под сиянием лунным,
Всюду родимую Русь узнаю…
Быстро лечу я по рельсам чугунным,
Думаю думу свою…
Да, думы в голову лезут разные. Мы уже на финишной прямой. Еще немного, и мы в моем родном городе. Как там нас встретят? Не думаю, что плохо, но всё равно кошки скребут на душе.
Видимо, мое настроение передалось и Нине Викторовне. Она тихо подошла ко мне сзади и шепнула на ухо:
- Васильич, не волнуйся, всё будет хорошо! Ведь мы провалились на сто лет назад не для того, чтобы завалить свою миссию. Должна же быть во всем этом какая-то высшая справедливость!
Я покивал головой, соглашаясь со своей начальницей, и продолжал смотреть в окно. Поезд миновал Клин. Мелькнули тусклые станционные фонари, стоящий на перроне закутанный в башлык жандарм… И снова за окнами темнота. Опять вспомнился Некрасов:
Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес эту дорогу железную -
Вынесет всё, что Господь ни пошлет!Вынесет всё - и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только - жить в эту пору прекрасную
Уж не придется - ни мне, ни тебе.
Отчего-то сжало сердце. Ох, и часто оно стало у меня шалить в последнее время. Вроде не старый еще, а вот…
Скоро Тверь. Здесь наш поезд постоит некоторое время в ожидании смены паровозов и проверки букс и колес. Бывал я и в советском Калинине, и в постсоветской Твери. Красивый город, и Волга в нем такая маленькая-маленькая, даже по ширине меньше нашей Невы.
Вот и бывший стольный город Великого княжества Тверского. Однако уже полночь. Поезд дал гудок и стал притормаживать. Перрон был пуст. Похоже, что к прибытию нашего "литерного" здешние полицейские и жандармы удалили всех припозднившихся пассажиров, дабы избежать каких-либо роковых случайностей. Да и лишние глаза, которые заметят нашу чудо-технику на платформах, тоже ни к чему.
Поезд остановился. Наши караульные уже привычно высыпали из своих теплушек и окружили состав. Постукивая молоточками по колесам и буксам, вдоль вагонов пошли осмотрщики.