- Да не сказал бы, что особенное, - протянул начальник снабжения. - Мои люди там есть. Все то же, что у нас. Бардак, в общем.
- А за главного у них кто? Может, в нем дело?
- Да с главным у них вообще непонятно…
- Почему непонятно? - оживился начальник разведки. - Как раз понятно! Анархия там, в чистом виде. Десантниками командует майор Быков, он и раньше ими командовал. Кто с ним сталкивался, подтвердят: тупой качок, как и вся десантура, ничего особенного. Думает за него вообще зам по работе с личным составом. Уцелевшими с центральной базы руководит наш Кожевников, единственный, кстати, там генерал. Но он вообще‑то не с бунтовщиками, просто им отступать было некуда. Подвернется случай, он своих людей выведет и сам уйдет. Он - наш. Комэсками у них Гончар и Овчаренко, последний вообще из карательного корпуса, и что они там забыли, только им известно. Может, на лидерство замахиваются, да пока не получается… Ну, у амазонок свое руководство, но их мало осталось… и есть еще гражданский персонал "Локи", европейцы. Этим просто деваться некуда, вот и работают пока. А единого руководства там нет. Ну, Еремеев там, неплохие у него позиции, но он больше по материально - техническому обеспечению, еще кое‑кто по мелочи…
- А чего мы тогда с ними справиться не можем? - искренне не понял начальник финансов. - Если у них бардак?
- А того, что у нас бардака еще больше! - буркнул кто‑то. - А желания работать - меньше. Бунтовщики серьезно воюют, им спасаться надо!
- А, так они фанатики! - протянул толстяк. - Им при любом раскладе смерть… Тогда понятно.
Генерал Маркелов опустил голову, чтоб скрыть довольный блеск в глазах. Криво - косо, но совещание вышло на цель! Решена мучившая генерала загадка! Фанатики - это объясняло всё. И сверхъестественную результативность в бою. И их странное воздействие на военных космонавтов. И вообще всё. Фанатизм заразен, это известно еще с войн двадцать первого века! И как с фанатиками справляться, известно с тех же времен. Выжигать!
Видимо, остальные тоже правильно среагировали на знакомое слово, потому что в решениях были единодушны. Выжигать! Не считаясь с потерями!
А чтоб потерь было меньше, а результата больше, решили, во - первых, отправить по следу бунтовщиков "бутерброд": мощную группировку кораблей космофлота, подпертую не менее мощным сводным соединением карательных корпусов. На всякий случай. Чтоб исключить неустойчиво - пассивное состояние личного состава. Дождаться, когда бунтовщики вернутся в "черную бороду", и… А во - вторых, каждый из присутствующих пообещал отдать своим людям на "Локи" приказ на уничтожение командирского состава бунтовщиков. Тактика не новая, и два века назад снайперам вменялось отстреливать в первую очередь офицеров - так почему бы не применить удачный опыт?
О рейде к Клондайку никто даже не заикнулся. По европейскому сектору только бунтовщики могли передвигаться. Фанатики, что с них взять.
Превосходство в технике или фанатизм. Эти два объяснения чужих успехов - наиболее частые в земной истории. Конкистадоры бросили к ногам Европы целый континент - огнестрельное оружие, кони и религиозный фанатизм. Наполеон бросил к ногам Франции всю Европу - прекрасная артиллерия и фанатичная гвардия. Русские прогнали Наполеона обратно через всю Европу - звериная фанатичность северных дикарей. Немцы подмяли под себя Европу блицкригом - великолепное германское оружие и фанатизм нацистов. Русские перемололи в жерновах войны Германию со всеми ее союзниками - дикий коммунистический фанатизм русских, подпертый превосходной американской техникой…
И никого не смущает ложь.
Никого не смущает, что фанатизм - не ружье, из него не убить врага. Наоборот, он ослепляет ненавистью и туманит разум. Но это никого не смущает. Не смущает, что военная техника - не панацея, и вообще‑то примерно одинакова у противоборствующих сторон. Ружья конкистадоров - смех на палочке против скорострельных луков, и кони на кручах Анд и в сельве Амазонии - не преимущество, вовсе нет. В наполеоновских войнах в обе стороны летали одни и те же ядра, и русский звериный фанатизм стоит в ряду со сказками о белых медведях на улицах столиц - уверен, и в веке двадцать пятом эти сказки про русских будут иметь хождение. Сотрется сама память о медведях, а сказки - останутся.
Ну а то, с какой скоростью германское хваленое оружие и нацистская одержимость уступили американскому хваленому оружию и русскому фанатизму, приводит к одной неизбежной мысли.
Это - ложь.
Вот и в двадцать третьем веке, в самом его расцвете - чем объяснили необыкновенный взлет России? Техникой и фанатизмом. Ничему не научила история.
Люди не хотят видеть истину.
Страшатся встать лицом к ней.
Увидишь ли ее ты, мой читатель, за строками летописи? Не знаю.
Но постараюсь, чтоб увидел.
Я - камень, лежащий в степи…
Шаг девятый
Астероидный кластер Клондайк
Вселенная медленно кружилась перед его закрытыми глазами. Клондайк, вспомнил он. Они атаковали Клондайк. Значит, сейчас он на Клондайке. У европейского кластера - заданное вращение с земными параметрами. Жители Клондайка предпочитали встречать под своими куполами привычные рассветы и закаты. Это не вселенная вращается, а он сам. И где‑то на краю вселенной зловеще мигает двигателями на разгоне Седьмой флот…
До потолка медблока оказалось не менее трех метров - с точки зрения офицера, гигантомания какая‑то. Клондайк, напомнил он себе, здесь места хватает.
Обзор перекрыла стройная девушка, затянутая в медицинский стерил - комплект. Клаудия. Заглянула в глаза устало, но очень внимательно, совсем как настоящий врач. Да она скорее всего им и являлась. Помимо прочего.
Он попробовал сложить медицинский кокон и сесть. Не получилось.
- Товарищ младший лейтенант! - предостерегла девушка. - На ближайшую неделю война для вас закончилась.
- Сколько времени мы здесь? - просипел офицер.
- Два пятьдесят, как сдался персонал, - донесся голос десантника - телохранителя. - Четыре часа с начала штурма.
Он прикинул, сколько времени потребуется Седьмому флоту, чтоб гарантированно перекрыть им уход. Получалось, что надо вставать. Плохо‑то как…
Он напрягся и снова попробовал сесть.
- Убить себя хочешь? - мгновенно рассердилась Клаудия. - Нет, ты будешь жить! Встанешь - помрешь, понял?
- Руки! - донесся окрик десантника, но шприц в руке Клаудии уже ткнулся в его плечо, щелкнул, и вселенная прекратила вращение…
Вселенная медленно вращалась перед закрытыми глазами, на ее окраине злобно горели двигатели кораблей Седьмого флота. И кто‑то еще подтягивался из глубины европейского сектора. Скорее всего, старый знакомый Штерн. Плохо…
- Сколько мы здесь? - хрипло спросил он.
- Шесть часов, - донесся угрюмый голос. - Можете открыть глаза, товарищ император, она ушла.
На брови телохранителя красовалась свеженькая ссадина. Под внимательным взглядом офицера он недовольно отвернулся. Десантники из‑за специфики своей профессии очень болезненно относились к поражениям в рукопашной, из чего следовало, что оно таки произошло.
- Что здесь было?
- Ваша девушка здесь было, - буркнул боец и осторожно потрогал болячку. - Капитан Михеев было и разнимало, смелый он человек… Вас интересует конкретно кто? А если что, то ничего не было. В смысле, серьезного. Клаудия назначила вам недельное восстановление в медикаментозной коме, все согласились, что она ваш личный врач. В итоге.
- Я не согласен, - прошептал офицер. - Вы не понимаете… Седьмой флот на подходе…
- Уйдем! - уверенно сказал десантник. - Пленных уже принимаем на борт. Разграбим базу, забьем хранилища расходниками, пополним оружейные склады и уйдем. Все будет в порядке, товарищ император. Выздоравливайте спокойно.
Он всмотрелся в защитную сферу Клондайка. Не уйдем, хотел сказать он, но десантник озабоченно глянул на приборы контроля жизнеобеспечения и взял пневмошприц. "Что ты делаешь, дурак? - безмолвно закричал он, падая в пустоту забытья. - А кто проведет корабли наружу через систему обороны, кто? Она же самовосстановилась! Дурак…
Вселенная медленно вращалась перед глазами. Горели огни двигателей маток Седьмого флота. Уже близко, опасно близко. А встать по - прежнему не было сил. Что за дрянь ему колют? Медикаментозная кома. Ой как плохо…
Где‑то на пределе слышимости шелестели, переговаривались знакомые голоса. "Семерка". Как здорово, что живы. Живы и пытаются что‑то предпринять. Как он и надеялся.
- Синхронизируется, - озабоченно сказал пилот. - Но долго‑то как…
Прилетел и угас вопль стрелка о том, как сильно он хочет жить.
- Не успеваем?
Это старшина.
- Немножко, - признал пилот. - Европейцы на подходе. Придержать бы их, да нечем. "Нибелунг" без лоцмана защитную сферу не пройдет, а кэп в коме. И неизвестно, встанет ли. У него сердце больное.
- Я проведу! - с готовностью отозвался офицер. - И у меня здоровое сердце, что вы путаете?!
Голоса отдалились и затихли. Не услышали. Ну правильно, он же не старшина, держать связь не натренирован.
Он подавил отчаяние. Спасти бунтовщиков мог только он. Или он, или никто. Ему бы связь - и глаза. Но глаза‑то у него теперь есть. Вон они, европейцы. Надвигаются, нависают. И защитная сфера Клондайка никуда не делась, надежно заперла бунтовщиков в западне. Из медблока он различал и группировки ракетных платформ, и самонаводящиеся брандеры, и минные поля в метеоритном шлейфе Клондайка, и перекрестья систем захватов целей в "глазе бури" - и все это только ждало, чтоб бунтовщики допустили ошибку. Как он провел через них корабли совсем недавно, непонятно.