Глава 24
Суздальское княжество. Лето 6657 от С. М. З. Х.
Великий князь Изяслав Мстиславич проснулся до рассвета, и на это была веская причина. Сегодня ему предстоял особый день, который должен был войти в историю. Потому что его войско наконец зажало ненавистного Юрия Долгорукого и презренного Святослава Ольговича в угол. Противники Изяслава не ожидали от него стремительности и собирали свои полки в укреплённом городке Москве, который вот уже третий год они использовали как опору для набегов на Чернигов и Рязань.
Полки киевлян, чёрных клобуков, дружины союзных Изяславу князей и отряды верных бояр подошли к вражескому лагерю неожиданно, и деваться суздальцам было некуда. Поскольку с одной стороны находилась река Москва, с другой – впадающая в неё болотистая Неглимна, а с третьей – войска великого князя. Вот и получалось, что они оказались в треугольнике, выбраться из которого было невозможно. Разве только пойти на прорыв. Но у великого князя – девятнадцать тысяч готовых к бою воинов против восьми вражеских. А Долгорукий – опытный военачальник и хитрый политик, который, возможно, надеется на переговоры (ранее так уже случалось, что Изяслав отпускал своего противника), поэтому войско не бросит. Ну и, кроме того, преданные великому князю люди из окружения Гюрги доложили Изяславу, что владетель Суздаля уже не тот, что прежде. Он разочаровался в своих союзниках и ромеях. А недавняя гибель любимого сына Андрея, попавшего во время штурма Твери под венедский меч, надломила этого некогда сильного человека, и он впал в глубокую тоску.
Всё это не могло не радовать великого князя. Однако вместе с тем на душе у него было неспокойно. Подспудно Изяслав Мстиславич ожидал какой-то ловушки и до конца не верил в свой успех. Слишком сильными были противники, которые неоднократно заставляли его отступать и зализывать раны. Поэтому последние двое суток лучшие разведчики киевской дружины и чёрные клобуки обшаривали местность вокруг великокняжеского войска и выискивали засаду. Да вот только её не было. Долгорукий и Ольгович попались, сбежать они не могут, и воеводы Изяслава, как один, дружно предсказывали ему победу.
"По-бе-да, – лёжа на узкой походной кровати, прокатил это слово на языке великий князь. – Заманчивая, пленительная, желанная и долгожданная. Вот она, совсем рядышком. Только руку протяни, отдай приказ, и верные воины разобьют врагов. После чего большая часть Руси станет вотчиной моей семьи, а я предстану пред всем миром первым русским царём. Не каганом, как Святослав или Олег, и не великим князем, как мои предшественники, а именно царём".
– Княже, – рядом с шатром остановился боярин Ерофей, старый вояка и пестун Изяслава, который всегда был при нём, – ты спишь?
– Нет, – ответил великий князь, сладко потягиваясь на своём ложе. – А что, уже утро?
– Да, княже. Воины готовятся к битве.
– Выхожу.
Изяслав Мстиславич поднялся и стал одеваться. Сам. Ибо новые веяния, которые пришли на Русь из Константинополя, когда знатного человека одевали два-три дармоеда из обслуги, ему не нравились. И пока он приводил себя в порядок, а затем облачался в подаренный ему киевскими ремесленниками дорогой панцирь, великий князь ещё раз прокрутил в голове план предстоящего сражения. Ополченцы и дружинники, под прикрытием заранее сколоченных щитов и спешенных чёрных клобуков, двумя колоннами подходят к стенам Москвы. После этого они закидывают ров, надо сказать, глубокий и наполненный водой, а затем по лестницам начинают подъём на хлипкие стены. Одновременно с этим таран бьёт в ворота, передовые отряды врываются в городок, а дальше всё просто – грубая сила против другой силы.
"Да, именно так всё и случится", – затягивая последние ремни на броне и проверяя остроту меча, подумал Изяслав и вышел на свежий воздух.
– Всё готово? – цепким взглядом оглядывая воевод, спросил он.
– Полки выстроены, – слегка кивнув, ответил киевский боярин Микита Колыванов.
– Мои батыры готовы сбить всякого, кто над тыном голову покажет, – вторил ему приземистый и чуть раскосый вождь чёрных клобуков Иван Кормушин, который по крови был больше печенегом, чем славянином.
– Венгерские рыцари рвутся в бой! – вскинув руку, воскликнул горячий угорский тысячник Бэла Ваагир, под командой которого, после того как венгерский король отозвал большую часть своих воинов на родину, оставалось всего шестьсот мечей.
– Черниговцы, смоляне, переяславцы и северцы ждут указаний, – поморщившись, доложил совершенно седой и сгорбленный годами дядя Изяслава князь Вячеслав Владимирович, который считал, что великое княжение по праву принадлежит ему, и надеялся, что настанет срок и племянник отдаст ему Киев и уступит престол.
– Воины моего народа рвутся отомстить Гюрги и Ольговичу за все обиды и разорение наших домов, – последним отозвался широкоплечий лесовик в медвежьей шкуре поверх доброй кольчуги, вождь смешавшегося с русичами прусского племени голядь Витовт Лютоверг.
– Добро. – Изяслав кивнул и посмотрел на своего духовного наставника отца Исидора, а в далёком прошлом знатного бойца боярина Ратибора Коршика: – Помолись за нас, отче, и благослови на ратный подвиг.
Священнослужитель в чёрном подряснике, прихрамывая, подошёл к Изяславу и, воздев в руках тяжёлый деревянный крест, пробасил:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и оставь нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Даруй победу князю благоверному Изяславу и всему его воинству, ибо не о себе он думает, а о народе своём.
Отец Исидор отступил, а Изяслав посмотрел на солнце и мысленно произнёс:
"Перун, Сварог и Велес! Помогите одолеть врага, а я вас не забуду. Знаю, что нет во мне той твёрдости, что была у первых Рюриковичей. Но я всё равно не сдаюсь, иду по своему пути и стараюсь быть честным и справедливым, как вы и завещали нам, своим потомкам".
Одновременно с князем на небеса посмотрело не менее половины воевод, но продолжалось это недолго, так как Изя слав отдал первое распоряжение:
– Впереди пойдут угры и половина моей дружины – они слева, от Москвы-реки до дороги. А также смоляне и северцы с черниговцами – они справа, от дороги и до Неглимны. Чёрные клобуки прикрывают. Остальным отрядам быть готовыми.
Расстановка сил удивила воевод, ибо они понимали, что первая атакующая волна понесёт самые большие потери, а значит, великий князь пошлёт в авангард тех, кого ему не жалко, например язычников. Однако Изяслав поступил иначе, и это заставило вояк крепко призадуматься. Впрочем, великому князю никто не возразил, а он сам подумал о том, что воины из племени голядь ему ещё пригодятся, когда придётся выполнять свою часть договора с венедами и давать послабление родовым культам. Но мысли Изяслава остались при нём, и вскоре, выбрав удобную позицию для наблюдения за ходом боя, будущий царь стал рассматривать Москву, которая со вчерашнего вечера ничуть не изменилась. Дорога, ров, стены, и на них сотни вражеских воинов, которые были готовы встретить его войско стрелами, сулицами, камнями, деревянными чурками, смолой и кипятком.
– Княже, – рядом с Изяславом остановился Ерофей, – может, поешь?
Полководец хотел ответить отказом, мол, не до того, видишь, полки выдвигаются. Но желудок требовательно заурчал, и он кивнул:
– Давай, Ерофей, только без изысков.
– Понятно, мы ведь на войне.
В голосе старого боярина, который некогда заставлял своего воспитанника, подобно степнякам, есть сырое и слегка подвяленное мясо из-под седла, как это делал князь Святослав Игоревич, была усмешка. От этого Изяславу стало как-то спокойней, и он еле заметно улыбнулся. Ерофей передал ему свёрток, и, поджав под себя ноги, великий князь сел на заботливо расстеленную попону. Варёная уточка, сало, лук и хлеб. Простая и незатейливая снедь. Сильные мозолистые руки Изяслава разорвали мясо на куски, и он не глядя стал закидывать его в рот. А глаза великого князя в это время наблюдали за полками.
Тысячи воинов выстроились в две штурмовые колонны. В левую вошли угры и дружинники князя. В основном бронированные сотни из лучших воинов, и на них была главная надежда. А в правую отправились те, на кого положиться можно было лишь отчасти. Черниговцы, чьи князья Давыдовичи пару раз самостоятельно замирялись с Долгоруким. Да смоляне с северцами, среди которых было немало тайных сторонников Святослава Ольговича, который некоторое время правил в их княжестве. Позади встали чёрные клобуки, которые были готовы засыпать стены укреплённого городка стрелами. И когда ударная группа сформировалась, великий князь взмахнул рукой. Начали!
Пропели свою протяжную песню сигнальные трубы, и ударили барабаны, которые стали задавать войску великого князя шаг. Вздрогнула земля, и потекли полки в сторону убежища врагов Изяслава Мстиславича. А он продолжал завтракать и доел утку как раз в тот момент, когда начались основные действия. Со стен Москвы полетели первые стрелы, и великий князь встал. Чёрные клобуки, которых было почти три тысячи, ответили противнику, и на краткий миг над землёй повисла тень. Снаряды с обеих сторон стали поражать людей, но атакующих было гораздо больше, и стрелы преданных Изяславу степняков заставили защитников городка спрятаться за стенами.