В ожиданиях прошёл месяц, за ним другой, и долгожданный гость появился. Это был знахарь рода Гэрэй уважаемый Аслан-бильге, с которым Торэмен некогда вместе воевал на Кавказе против горцев, когда Таматарха ещё была под русскими князьями. И, даже не видя Гэрэя, вождь капаганов понимал, что именно его он ждал всё это время. Поэтому Аслана встретили с почётом. Хотя в негласной иерархии степняков он считался менее значимой фигурой, чем Торэмен, клан которого был более знатным. Ведь в родне у него числились члены китайской императорской династии Тан. Впрочем, тем же самым половцам на это было начхать, а вслед за ними неуважение к старым тюркским кланам проявляли и другие племена, которые населяли Дикое поле и всю Великую Степь от Днепра до Уйгурии. Но посланец Гэрэев человеком был понимающим, и проявленное к нему уважение, когда стремя его коня держал старший сын вождя, конечно же оценил. А когда он проходил между отгоняющими злых духов кострами перед жилищем главы рода, то шаман Шибир двигался не впереди него, а рядом, и это тоже значило немало.
Два старика встретились в просторной юрте Торэмена, оба были одеты согласно древней традиции – в длиннополые тёмно-зелёные халаты с высоким стоячим воротником, перепоясанные цветными кушаками. Вождь и знахарь обменялись вежливыми поклонами и, кряхтя, сели напротив друг друга так, чтобы между ними был пылающий по центру огонь. После этого появилась одна из внучек вождя, ясноглазая красавица Айсылу, которая преподнесла гостю и дедушке сделанный из замороженного молока кумыс. Для жителя бескрайних степных просторов это любимый напиток, а поскольку зимой молоко кобылиц редкость, то оно ценилось высоко и подавалось только дорогим гостям, вождям и больным сородичам. Очередной знак внимания, и он был настолько дорог Аслану, что на его глаза едва не навернулись слёзы. Торэмен это заметил и довольно прищурился. Пока всё складывалось хорошо, предчувствия не обманули его, и он не зря ждал изменений. Теперь оставалось выяснить, с чем приехал знахарь Гэрэев. Но сразу переходить к делу у кочевников, особенно стариков, считалось неприличным. Поэтому, отдав должное кумысу, уважаемые в своих родах люди стали разговаривать о семье, здоровье и многом другом, и продолжалось это довольно долго. Благо никто никуда не торопился.
Однако годы брали своё, и затягивать общение тоже не стоило. Наступил черёд серьёзного разговора, а начался он с древнего стихотворения. Аслан-бильге посетовал на суровую зиму, а затем похвалил юрту Торэмена, а тот, вспомнив несколько древних строк, растягивая слова, прочитал:
Я помню, я помню дыханье зимы
И посвист летящего снега.Я стар, мне несносно дыхание тьмы
И мертвенный холод ночлега.Но юрта, по счастью, была у меня,
Как северный день, голубая.
В ней весело прыгали блики огня,
От ветра меня сберегая…
Словно вторя речи Торэмена, ветер за войлочными стенами юрты взвыл. Сильный порыв ударил по пологу, и он громко хлопнул, а затем внутрь влетело несколько снежинок, которые на мгновение повисли над огнём и растаяли. Старики одновременно зябко поёжились и плотнее запахнулись в халаты. После чего Аслан сказал:
– Прекрасные стихи. Никогда раньше таких не слышал. Кто же их сочинил?
– Один китаец четыре века назад. Тогда мои предки служили императору Ли Шиминю и назывались илохэ, что значит "достойные люди".
– Жаль, что такие правильные и красивые слова сказал не степняк, а китаец. – Знахарь слегка качнул головой. – Но это ничего.
– Да, – согласился Торэмен и спросил собеседника: – Отдохнёшь с дороги, дорогой гость, или мы перейдём к делу, ради которого ты зимой и с небольшой охраной проделал долгий путь?
– Поговорим о делах.
Гэрэй потёр ладони, а капаган одобрительно кивнул:
– Так ради чего ты здесь, Аслан-бильге?
Время витиеватых бесед прошло. Вопрос был прямой, и отвечать на него требовалось прямо. Поэтому гость разговор в сторону не уводил.
– Этой осенью род Гэрэй присягнул на верность русичу с далёкого севера, и он собирает в кулак всех степняков, которые помнят свои корни. Мы уже с ним. За нами готовы пойти ещё несколько родов. А теперь я приехал к вам, храбрым людям рода Капаган.
Сердце Торэмена ёкнуло, а правая бровь удивлённо приподнялась.
– Нас хочет объединить русич?
– Именно так, – кивнул Гэрэй.
– Ца-ца-ца, – разочарованно прищёлкнул языком вождь. – Что же это творится в мире? Чужак подчиняет себе род Гэрэй и хочет подмять другие древние роды. Всякого я ожидал, но только не этого. Печально это, друг мой Аслан, очень печально, и сердце моё наполняется горечью. А более всего я расстроен тем, что ты, хранитель древних знаний своего рода и целитель, приехал ко мне с этим. Нехорошо.
Слова Торэмена были скрытым оскорблением и значили, что Аслану можно убираться в родное кочевье и переговоров не будет. Однако Гэрэй не смутился и не отступил. Он усмехнулся и, гордо вздёрнув подбородок с куцей бородкой, сказал:
– Ты не дослушал меня, вождь.
– Что же, продолжай. – Капаган недовольно поморщился.
– Это не простой русич.
– Мне без разницы. Пусть это будет хоть самый главный князь на берегах Днепра. Северяне слабы, они отринули родовых богов, сдали хитрым ромеям Таматарху и не держат своих обещаний, и потому я не верю им. Нет, Аслан, лучше я останусь под Бачманом. А летом попробую уйти на восток, за Итиль, или подамся к уграм, которые платят за верность золотом и серебром. Что в этом русиче такого, раз вы за ним пошли?
– Он колдун, который ходит по путям древних чародеев и понимает нас так, словно он наш соплеменник. Не больше и не меньше.
– Что?! – удивился Торэмен, который знал много такого, о чём простые люди, хоть степняки, хоть осёдлые, понятия не имели.
Я сказал то, что сказал. В человеке, которому род Гэрэй дал клятву на верность, течёт непростая кровь, и с ним милость старых богов. Конечно, это не наши боги. Но он, как и мы, поклоняется Солнцу и уважает наших небесных покровителей, Тэнгри и его верного слугу Кои. Это не воевода и не князь. Его зовут Вадим Сокол, и он пришёл на Днепр, а затем к нам, с далёкого чудесного острова на севере, с того самого, откуда родом Рюрик. Вот я и думаю, что с ним мы не пропадём.
Торэмен задумался, поиграл желваками и пожевал сухими старческими губами. После чего вождь признался сам себе, что поторопился с выводами, и выдохнул:
– Расскажи о нём подробней, старый друг, и прости мою горячность.
Аслан-бильге кивнул, мол, с кем не бывает, и продолжил. Он говорил о неудачной поездке своих сородичей в Киев, о нападении врагов и спасении Гэрэев, о щедрости, богатстве и силе нового властителя, на плече коего сидит змей, и о кланах, которые уже готовы встать под его руку. Древние племена, точнее, их осколки, страдали от половцев и давно стремились обрести самостоятельность. И тут появляется крепкий лидер, за которого – могучие северные чародеи, великий князь Киевской Руси, чёрные клобуки и немалая дружина. Этот вождь не требует от старых родов унижаться или менять обычаи и веру, но он суров, и в конце весны Сокол появится на реке Саксагань и примет клятвы на верность от всякого, кто будет готов пойти за ним. А поскольку многие желали отделиться от половцев, что приднепровских, что лукоморских, что заорельских, к кочевью рода Гэрэй уже сейчас, зимой, начинают стягиваться степняки, и это не просто какие-то захудалые бродяги, а лучшие из лучших. Роды Юйгу (Совы), Алып (Герои), Тугбир (Знаменосцы), Ак-Барс (Белые Барсы), Ышбара (Могучие), Кара-Дженчу (Чёрный Жемчуг), Ак-Тагир (Белая Гора) и Мага (Великие). Вожди этих родов уже решили для себя, что им нужен единый правитель, который пообещал, что именно они станут властителями Дикого поля. Всё, как встарь. И только одно смущало Аслана-бильге. Это угроза со стороны половцев, которые могли наброситься на тюрок толпой и задавить их, но Вадим Сокол сказал, что если он не сможет унять Бачмана и других ханов, то вставших на его сторону степняков прикроют киевляне и чёрные клобуки. Это было слово колдуна, по-славянски – ведуна, а как всем известно, наделённые даром люди стараются говорить только правду или молчат, ибо ложь ослабляет их и делает беспомощными.
Гость замолчал, а Торэмен слегка качнул головой и произнёс:
– Красиво ты всё рассказал, но одного я никак не пойму. Зачем чужаку делать нас сильными и объединять?
– Сокол говорит, что только те, кто держится заветов своих предков и живёт по древним законам, достойны править степями. Он жаждет вечного мира между Диким полем и Русью, и если мы создадим орду, то она станет помогать русичам. Колдун честен, он сразу обозначил свой интерес и готов нам помочь, но не просто так.
Торэмен-бек, чьё имя переводилось как "блюститель законов" или просто "законник", покивал. Он понимал, о чём говорит Аслан, и ещё он чётко осознавал, что тот, кто ходит по древним путям, должен иметь огромную силу воли, которая подобна стальному клинку. Такие люди – большая редкость, и подчиниться Соколу не зазорно даже ему, главе рода Капаган. Поэтому, ещё раз всё обдумав и взвесив, Торэмен принял решение:
– Весной мой род придёт на реку Саксагань.