* * *
Хиггинс, прислонившись к опоре монорельса, лениво поигрывал навахой. Плавно изогнутое лезвие с громким щелчком открывалось, после чего фелис подцеплял вытяжное кольцо когтем, высвобождая клинок из замка - чтобы спустя секунду щелкнуть им вновь.
- Ваше племя прям само не свое до всяких острых вещиц, - заметил Мусорная Голова. - Словно нарочно на неприятности нарываетесь.
Фелис ловко крутанул нож. Его пальцы были короче людских, и такой фокус требовал недюжинной ловкости.
- Неприятности… - протянул Хиггинс. - Вот уж не думаю. Иметь при себе перо - гораздо лучше, чем не иметь, особенно в нашем ремесле. Тогда неприятности будут у кого-то другого, сечешь фишку?
- Вы словно юнцы! Считаете себя бессмертными, лазаете по крышам, балуетесь заточенными железками… И не взрослеете, в отличие от нас.
- Мы умеем жить красиво, старичок… А вы, пикты, давно превратились в крыс. Вы шныряете на задворках и жрете отбросы, ваши Полые Холмы нынче - груды хлама на городских свалках. Вы боитесь не то что взять свое по праву, даже протянуть руку за подаянием. Жалкая судьба для людишек, что правили когда-то всем Альбионом!
- Ты плохо знаешь историю, Хиггинс. Пикты не правили, они просто жили, - усмехнулся Мусорная Голова; пренебрежительные слова фелис, казалось, ничуть его не задели. - Всегда находился кто-то, предъявлявший права на этот клочок суши… Кто-то многократно сильнейший. О, их было много, этих завоевателей! Римляне, саксы, норманны… А нам не нужны ни слава, ни величие - только жизнь; зато в искусстве выживания мы достигли совершенства.
- Прячась по чащобам и гиблым болотам, - ввернул фелис. - А когда последние леса вырубили, а болота осушили, вы ушли жить на свалки!
- На свалки, в канализацию, под мосты. Но заметь: ни я, ни мои братья не числятся ни в одной ведомости Империи, ни в одном документе - разве что речь в них идет о неизвестных бродягах. Мы были здесь всегда, Хиггинс; и пребудем вовеки. Когда последняя труба перестанет дымить, обрушатся от старости башни Тауэра, а развалины Вестминстерского аббатства скроет ползучий плющ - мой народ выйдет на берега Темзы и будет плясать при луне, радуясь и ликуя.
- Да ты мечтатель, мой татуированный друг! - фыркнул Хиггинс. - Плясать при луне, ха! Ты всю жизнь будешь шастать по помойкам - пока не сдохнешь от какой-нибудь заразы.
- Бьюсь об заклад, я проживу дольше тебя!
- Не бросайся такими словами, когда имеешь дело с фелис! - Глаза Хиггинса опасно блеснули. - Мы парни азартные. Я ведь могу и принять твое пари! Как ты думаешь, долго ты после этого протянешь? Сколько, по-твоему, моих ребят пасли тебя, а?
Мусорная Голова сдвинул на затылок бесформенную войлочную шляпу.
- Значит, так. Юный фелис у станции, потом та кошечка с корзинкой для пикников, что прошла мимо нас минут пять назад. Твоя подружка, да?
Самоуверенная ухмылка Хиггинса померкла.
- Ну и, разумеется, твой кузен на крыше соседнего дома, - невозмутимо продолжал Мусорная Голова. - С его стороны не слишком умно швырять вниз окурки. А теперь скажи, сколько моих людей ты заметил?
- Здесь нет никого, кроме нас. Ты блефуешь! - неуверенно пробормотал Хиггинс.
- В самом деле? - Мусорная Голова тихонько рассмеялся. - Не стоит недооценивать пиктов, партнер! Ты назвал нас крысами, а? Я не в обиде, но ты должен знать: крысы - они везде. Все видят и все слышат. Этим мы и живем, знаешь ли.
- Чертовы посредники, - проворчал фелис.
- Ага. А вон, кстати, и наши приятели.
- Тощий тип и мальчишка? - Хиггинс встопорщил усы. - Что-то они непохожи на серьезных клиентов!
- Какая тебе разница, на кого эти двое похожи, - хмыкнул Мусорная Голова. - Лишь бы не на бобби. Ты же сам просил найти для вас с братьями выгодное дельце. И, кстати, насчет мальчишки ты погорячился. Хотя спутать немудрено, уж больно она плоскогруда.
- Она?!
Ласка с любопытством рассматривала странную парочку. Фелис она видела всего единожды, во время драки в гаврских трущобах: гибкая тень с горящими глазами. Теперь же представлялась возможность разглядеть представителя этого племени во всех подробностях. Хиггинс был одет с некоторым вызовом: клетчатые брюки-дудочки, твидовая охотничья куртка с кожаными нашлепками на локтях и пестрый платок, небрежно повязанный на манер галстука. Шляпа-котелок имела прорези для высоких треугольных ушей; впрочем, от правого уха Хиггинса осталась только половина. Разбойную кошачью морду наискось перечеркивали несколько шрамов, судя по всему, оставленных когтями соплеменников - узкие параллельные полоски лишенной шерсти кожи. Самое большое впечатление производили его глаза: большущие, зеленовато-янтарные, похожие на самоцветные камни. Сзади, в прорези штанов, подрагивал длинный полосатый хвост. Обуви фелис не носил: очевидно, ему частенько приходилось использовать нижние лапы, карабкаясь по стенам и водостокам. Неподалеку от Хиггинса сидел на корточках заросший буйным волосом коротышка, облаченный в ворох немыслимо грязных тряпок. Лицо этого типа сплошь покрывали татуировки: издали казалось, будто кожу его поразила некая экзотическая болезнь. Озорник вежливо приподнял кепи, приветствуя их.
- Мое почтение, джентльмены!
Фелис небрежно кивнул.
- Если не возражаете, перейдем сразу к делу. Итак, господин…
- Хиггинс. Кстати, я чёй-то не расслышал твоего имени…
- Зови меня Озорник.
Хиггинс ухмыльнулся, продемонстрировав крепкие желтоватые клыки.
- Так что же вам угодно… сэр Озорник?
- Хочу предложить тебе и твоим братьям выгодное дельце - как раз из тех, по которым вы большие специалисты.
- С чего ты взял, будто мы что-то такое можем?
- Давай не будем играть… - Озорник усмехнулся, - в кошки-мышки. Мне нужны партнеры достаточно рисковые, чтобы забраться на хорошо охраняемую виллу, - и достаточно ловкие, чтобы вскрыть там пару-тройку замков.
- И чья это вилла?
- Она принадлежит некоему Мэтью Фоксу.
- Мэтью Фокс? - фелис округлил глаза. - Полковник Мэтью Фокс?
- Именно он. Постойте, куда это вы?!
- Всего хорошего, мистер! - обронил через плечо Хиггинс.
- Но вы еще не слышали главного.
- Мертвецам деньги ни к чему.
- В мире нет ничего невозможного - особенно если речь идет о сотне тысяч фунтов.
Хиггинс сделал еще пару шагов и остановился. Ласка почти физически ощутила повисшее в воздухе напряжение. Казалось, Озорника и фелис соединила невидимая, натянутая до предела струна. Мусорная Голова совсем ушел в свои тряпки; между воротником и мятой фетровой шляпой торчал только кончик носа.
- Что ты сейчас сказал? - не оборачиваясь, спросил Хиггинс.
- Ты все расслышал правильно. Как, готов рискнуть за такую сумму?
- Послушай, приятель, ты, наверное, плохо себе представляешь, что такое вилла полковника Фокса!
- Разве я говорил, что это будет легко? - поднял бровь Озорник.
- Думаю, тебе следует кое-что объяснить нашему Другу, - вмешался Мусорная Голова. - Иначе это и впрямь выглядит странно. Представь себе: является некто и предлагает обнести… Виндзорский дворец, например!
- Хорошо, ты прав. Дело в следующем: я знаю, как беспрепятственно проникнуть на виллу, - и могу в этом поспособствовать.
- Очень любопытно, - скучающе протянул Хиггинс. - Ну, а твой какой интерес?
- Полковник Фокс хранит некую вещь. Она, по совести, должна принадлежать мне - но, в силу некоторых досадных обстоятельств, находится в его руках.
- Ты подумай, какая жалость! - фыркнул фелис.
- Ага, - в тон ему ответил Озорник. - Но ближе к делу. Так уж получилось - я неплохо изучил систему охраны виллы и разработал план. Если нам удастся претворить его в жизнь, я получу желаемое… Ну, а ты с братьями обеспечишь будущее не только себе, но и своим детям и внукам.
- Мэтью Фокс - личность известная. После такого налета у нас земля будет гореть под ногами, - задумчиво молвил Хиггинс.
- А что тебе мешает покинуть Альбион, а то и вовсе - пределы Империи? - пожал плечами Озорник. - С такими деньгами ты можешь жить где угодно. Если повезет, купишь себе шале в швейцарских Альпах и наймешь целую армию неандертальцев для круглосуточной охраны!
Фелис молчал; морда его не выражала никаких эмоций - но Ласка буквально чувствовала, как жадность борется со страхом в душе этого существа.
- Я должен подумать, - вымолвил, наконец, Хиггинс.
- Хорошо, думай, - легко согласился Озорник. - Только не слишком долго: я хотел бы знать о твоем решении до конца этой недели. Чтобы было время осчастливить каких-нибудь рисковых парней, если ты вдруг откажешься.