Но Алена упустила момент, когда надо было поднять руку. Обернулась посмотреть, кто поднял, а кто нет, а про себя забыла. "А, подумаешь, перебьются", - решила она. Но вечером, ложась спать, вспомнила, и на душе стало нехорошо. Чувство вины перед бабушкой мешало ей заснуть, как обычно, безмятежным девчоночьим сном. Алена лежала, смотрела в окно, занавешенное тяжелой шторой, сквозь которую слабо пробивался свет уличного фонаря, и ей хотелось плакать. Она и заплакала: горько оттого, что предала бабушку, и сладко оттого, что любила бабушку после этого еще сильнее. Слезы ее были как дождик в солнечную погоду. Они не обезображивали горестными морщинами лицо, а умывали его. Так она и заснула, уткнувшись носом в мокрую от слез подушку, умытая, просветленная, почти счастливая.
Глава семнадцатая
Заботы директора совхоза
Ребята закончили работу и по одному, по двое стягивались к середине поля, где на опрокинутой корзине сидела Марьянна, подводила итоги с бригадирами.
Директорский газик выскочил на поле и запрыгал по кочкам наперерез мальчишкам и девчонкам. Машина остановилась. Из нее торопливо вылез директор совхоза.
- Подождите! У меня к вам просьба. Сейчас машины придут. Их надо загрузить. Поработайте еще немного. Кто у вас бригадир?
- У нас? - спросила Оленька Петрушина. - Кузнецов.
Подошла Марьянна.
- Мы, собственно, уже закончили, - сказала она. - Не знаю, вас поставили в известность или нет: мы работаем четыре часа. С восьми до двенадцати. А потом у нас мероприятия: конкурсы, боевые листки, купание.
- Я понимаю. Машины придут из города.
Подошла Зоя Павловна и сразу же включилась в разговор:
- У нас приказ министра.
- А у нас поле с картошкой, - грубо перебил ее Геннадий Алексеевич.
- Нет, позвольте. Мы и так вчера задержали ребят. В результате не провели викторину. Все выбились из сил и попадали на кровати, особенно девочки. - Подошел Петр Иванович. - Вот наш начальник лагеря Петр Иванович. - Что вы молчите?
- Может быть, нам лучше в конторе договорить? - предложила Марьянна.
- Да некогда мне в конторе сидеть, - с досадой снял кепку директор совхоза. - Дожди нас маленько выбили из плана. Теперь возим прямо в магазин. Целый район без картошки останется. Вы из какого района?
- Из Коминтерновского, - вразнобой ответили ребята.
- Вот туда и возим.
- Придется, видимо, остаться, - неуверенно проговорил Петр Иванович. - Может быть, не всем. Девочки пусть идут.
- Ох! - вздохнула Алена Давыдова. - Я не согласна. Мама придет в магазин за картошкой, а ей скажут: "Нету, дочка не накопала". Нет уж, не согласна я. Тем более, что у меня бабушка деревенская. Нет, уж я останусь. У меня же бабушка деревенская, - с наслаждением выкрикнула она.
Ребята заулыбались. Улыбнулся и директор совхоза.
- Нет, правда! - еще раз выкрикнула Алена. - У меня бабушка деревенская. И сама я деревенская.
Подошел Толя Кузнецов.
- Чего раскричалась? Делать нечего? У меня тоже деревенская.
- Да нет, ты не понимаешь. Дело в том, что у меня бабушка деревенская.
Толя Кузнецов не выдержал, улыбнулся.
- Вот дура, - сказал он.
- Выручайте, дорогие шефы, - еще раз попросил директор. - В последний раз. А может, и не в последний. Такое уж у нас дело общее.
Бригадирская интермедия-молния
БРИГАДА КУРЧЕНКО 9 "Б" ЗАКОНЧИЛА ПОГРУЗКУ ДВУХ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ МАШИН НА СЕМНАДЦАТЬ МИНУТ БЫСТРЕЕ БРИГАДЫ КУЗНЕЦОВА 9 "А", КОТОРАЯ РАБОТАЛА БЕЗ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА (С. ЖУКОВА) И БЫСТРЕЕ СМЕШАННОЙ БРИГАДЫ ЯКОВЛЕВОЙ И ПЕТРУШИНОЙ 8 "А" и 8 "Б". ВСЕМУ СОСТАВУ БРИГАДЫ КУРЧЕНКО ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ТРУДОВАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ С ЗАНЕСЕНИЕМ В ТРУДОВОЙ ПАСПОРТ.
Глава восемнадцатая
Купание и телевизоры
Зоя Павловна ходила среди беспорядочно разбросанной одежды на берегу и, вытянув шею, смотрела за ныряющими, плавающими, хохочущими мальчишками и девчонками. В руках у нее был блокнот, а на носу очки. Никто никогда раньше не видел Зою Павловну в очках. Она их старалась не носить. Но сейчас был очень ответственный момент. Надо было следить, чтобы никто не утонул. И Зоя Павловна надела очки и, когда они сползали, нервно подталкивала дужку двумя пальцами вверх, поближе к глазам.
- Разве ты носишь очки? - спросила Марьянна. - У тебя плюс или минус?
- Я их надела, как бинокль, - небрежно ответила учительница, и голова ее на тонкой, далеко вытянутой шее забеспокоилась. - Не вижу Уварова. Лагутина, где Уваров? Кузнецов?
- Здесь я, - поднялся за ее спиной Уваров. Он лежал на песке за перевернутой лодкой. - Зоя Пална, Уваров - это я, - показал Женька, ткнув себя пальцем в грудь. - Здесь я.
Учительница сразу не смогла его разглядеть: очки сползли, и она смотрела поверх очков, потом наконец поправила их, как надо, спросила:
- Почему не отметился?
- Я опять полезу.
- Но ты же вылез, должен был отметиться, - помахала она блокнотом. - Полезешь в воду - я тебя снова запишу.
- Я лучше здесь буду лежать, - сказал Женька и лег на песок. - Вычеркивайте.
- Уваров, ты тут свои порядки не устанавливай, - заметила Марьянна. - Трудно, что ли, отметиться?
Петр Иванович посматривал за ребятами с мостков. Конопатый рыженький мальчишка сидел в "казанке", привязанной к мосткам, и ловил рыбу.
- Распугали тебе рыбу? - сочувственно спросил учитель.
- Не… Рыба не боится, когда купаются, - скучно ответил пацан и сдвинул козырек фуражки на лоб, чтобы посмотреть, кто с ним заговорил. Петр Иванович не показался ему интересным собеседником, и мальчишка отвернулся.
- Есть места, где не боится, - согласился учитель. - Может, у тебя крючок плохо привязан? Крючок надо уметь привязывать. Тебе кто-нибудь показывал, как привязывают крючки?
Мальчишка молча выдернул из воды леску и, не глядя, забросил поплавок и крючок себе за спину, на мостки. Петр Иванович поймал леску, повертел перед глазами крючок.
- Нормально привязан.
- Еще бы, - ответил мальчишка и плюнул на воду.
- Подожди-ка, я червяка поправлю, - сказал Петр Иванович.
Он поправил червяка, поплевал на него, сделал чуть больше отпуск.
- Давай вон к тем кустикам, сейчас поймаем.
- Нечего тут ловить, - безнадежно махнул рукой мальчишка. - Я сижу для настроения.
- Как нечего? Ты на кузнечика пробовал?
- На кузнечика, на червяка, все равно. Тут раньше хорошо ловилась. А теперь, - он сплюнул в воду, - телевизоров понаставили.
- Кто понаставил?
- Эти, - ткнул пацан в сторону дебаркадера. - И Тимоха.
- А почему телевизоры? - спросил Петр Иванович. - Какие телевизоры?
- Не знаете? - удивился пацан. - А вы откуда приехали?
- Я ниоткуда. Ты объясни.
- Вон видите, пенопласта плавает в кустах. Она жабрами цепляется.
- За что цепляется?
- Не за пенопласту же.
- Подожди, - сказал Петр Иванович. - цепляется… А за что?
- Да пенопласта поверху плавает. Вон видите…
Пацан замолчал. И Петр Иванович увидел подпрыгивающий на волне большой кусок пенопласта и висящую низко над ним, часто дрожащую крыльями синюю птицу. "Да что же это такое? - подумал он. - Опять синяя птица".
Птица вскрикнула и пропала. Пацан повернул голову к Петру Ивановичу. У этого рыженького мальчишки были синие глаза. А может быть, в них дрожал синий цвет улетевшей птицы.
- Видели? - шепотом спросил пацан.
- Да, - ответил учитель. - Как называется эта птица, не знаешь?
- Не знаю, - шепотом ответил пацан, - синяя.
Сережа и Сашка подъехали к раскидистой ветле, спешились, велосипеды оставили валяться на солнышке, а сами сели в тенек. Пляж и строй школьников были отделены от них небольшой протокой.
- Пойдем искупнемся, - предложил Сашка.
- Подожди, пусть уйдут, - сказал Сережа.
Строй школьников потянулся к дороге, ведущей в деревню, а Петр Иванович разделся, постоял на мостках, потом сошел с мостков и двинулся по песку вдоль кромки воды.
- Пошел, почапал ваш длинноногий, - сказал Сашка.
- Бледнолицый брат мой, - вздохнул Сережа.
Петр Иванович наступил, видимо, на какую-то колючку и нелепо подпрыгнул. Ребята засмеялись. Строй школьников был уже далеко наверху. Сережа посмотрел им вслед и отвернулся, вздохнул украдкой от Сашки.
- Куда это он? - насторожился Сашка.
Петр Иванович добрел по воде до пенопластового поплавка. В этом месте ему было по плечи. Он окунулся и за проволоку, привязанную к куску пенопласта, вытащил на поверхность небольшую рамку-экран, заплетенную квадратными ячейками.
- Покажите, - привстал пацан на цыпочках на корме "казанки". Петр Иванович приподнял рамку-экран над водой. Рыба, попавшая в тугие ячейки, начала биться, раздирая жабры. Петр Иванович поспешил опустить "телевизор".
- Что он делает, а? - сказал с досадой Сашка.
- Что делает?
- "Телевизор" Тимохин снимает.
Петр Иванович выпустил рыбу и принялся ломать "телевизор".