- Здрасьте, - буркнул он в экран, стараясь сильно не шуметь. Потому как каждое громко сказанное слово отдавалось в голове колокольным звоном.
- Волгин, кроме "здрасьте" существует масса способов поздороваться с девушкой, - язвила Люська, скептически оглядывая помятого Волгина.
- Это каких же? - искренне удивился Иван, считавший себя эталоном вежливости и обходительности.
- Добрый день, - вздохнув, ответила Люська, - рад вас видеть, вы хорошо сегодня выглядите… - методично перечисляла она, надеясь наставить Волгина на путь истинный.
- Я то? Хорошо выгляжу? - скривился Иван, тронув набухающий фингал. - Вот уж не сказал бы такого о себе! - вздохнул он тяжко, шмыгнув носом.
- Ваня, а ты тут при чем? - всплеснула руками Люська. - Это ты мне должен говорить. Как увидел, так и говори!
- Ага, - мысли в голове Ивана совершенно не ворочались, но он напрягся, сконцентрировался и выдал, как мог. - Отлично выглядишь, Людмила, краше только в гроб кладут… - привычно пошутил он и тотчас же осекся, потому как Люська моментально обиделась и надулась.
- Дурак ты, Волгин, и не лечишься. Тебя полковник вызывает, чтоб был через десять минут в штабе! - приказным тоном холодно кинула секретарша и отвернулась в сторону, но связь не отключила.
- Так уж и срочно, врешь ведь! Небось, Врубель сказал "Вызови мне Волгина после обеда!", а ты "десять минут", - с надеждой в голосе заканючил Иван.
Он представил, что сейчас ему нужно умыться, побриться, опохм… кхм, это, конечно, нужно, но не перед визитом к полковнику. Полковник терпеть не может пьяных пилотов и по каждому такому случаю сажает их без лишних рассуждений в цугундер на пару суток. После вчерашнего кабака амбре от Ивана не самое приятное, так что освежать его точно не ко времени.
- Сказано через десять минут, значит одна нога здесь… - в голосе Люськи звенел металл.
- Слышь, Люсь, я ж тебя люблю, а ты со мной, как сержант с новобранцем.
- Любишь? - изумилась Люська. - Вот не знала. И что мне с той любви, кроме твоих вечных пьянок и побитой рожи? Тоже мне герой-любовник, - обидно фыркнула Люська.
- Да я для тебя… да я, что хошь… хоть, - Иван крепко задумался, чтобы не брякнуть чего сгоряча, - хоть планету подарю, али звезду. Хочешь, Люся, звезду?
- Хочу! Две! И сегодня! Врун ты, Волгин, врун и брехун. Цветочка малого не подарил девушке, а уже люблю-у-у. Ты хоть знаешь, Ваня, какая она любовь? - с придыханием, наклонившись поближе к экрану, спросила Люська.
- К-к-какая? - сглотнув, спросил Иван.
- Вот именно. Я так и знала, что для тебя этот простой вопрос - сплошная загадка. А мне, Ваня, простой солдат в мужья не годится. Мне нужен мужчина, который меня полюбить сможет и… сделать счастливой. Вот ты, Волгин, можешь сделать девушку счастливой?
- А то ж, - уловив знакомую нотку, приободрился Иван, - запросто. Полчаса и любую… на седьмом небе от счастья… у меня, Люся, с этим делом все в порядке.
- И опять дурак, с тобой о святом, а ты все на… черт знает что сведешь. Сегодня на седьмом небе, а завтра на девятом месяце, не это я счастьем называю, - секретарша тяжко вздохнула и отвернулась, помолчала и добавила безликим потускневшим голоском. - Твое счастье, пилот Волгин, сейчас целиком и полностью в ногах, а не между ними, - не удержалась, чтобы не съязвить Люська, - десять минут и чтобы был как штык у полковника в кабинете!
Вот зараза, вот дрянь, - ругался про себя Иван, старательно улыбаясь в экран. - Отродясь такого не водится, чтобы к полковнику и через десять минут явиться. И вообще странная она какая-то, не от мира сего. Другая бы девка давно уже перед Иваном хвостом крутила, а это цацу-недотрогу строит.
Никак с полковником путается? А у того жена где-то на материке. Вот и бесится девка от невозможности стать полковницей, все пилотов шугает, да строгость нагоняет, словно не секретарша она, а генерал в юбке.
Вспомнив ту самую юбку, Волгин сладко причмокнул губами и вздохнул - юбка та чисто формально прикрывала самую малую часть стройных Люськиных ножек. При виде такого великолепия служивый люд напрочь забывал, по какому делу он к полковнику спешил и тотчас же начинал к Люське клеиться, стараясь переместиться в ближнюю зону.
При ближайшем же рассмотрении открывался изумительный вид на глубокое декольте, но Люська в самый пикантный момент успевала запахнуться в полупрозрачную накидку, лишая сластолюбца манящего образа. В памяти оставалась неясная тоска и тайное желание заглянуть-таки под это покрывало в уютной интимной обстановке. Но не тут-то было…
Силой такую крепость не возьмешь. Провинись кто перед Люськой и не жизнь тому, а сплошное мучение. Такого полковнику про тебя наговорит, такого в уши надует, будешь в сплошных передрягах и без премий сидеть, повышения век не увидишь, полковник запишет в черный список и все - прощай карьера.
Брать же Люську осадой никаких финансов не хватит, да и откуда те финансы у пилотов? На дорогой подарок или ресторан денег нет, а дарить ей дешевую бижутерию, да вести в кабак никто не решится. Вот так и стоит крепость за семью замками, ждет своего принца на белом коне.
А был бы Иван царем? Зашел бы сейчас в приемную к полковнику, подошел бы к надувшейся важностью Люське и р-р-раз ей на столик зеркальце в золотой оправе, бац туда же кольцо золотое с бриллиантами, хрясь до кучи серьги золотые с платиновыми листочками. У Люськи бы личико враз перекосилось, и челюсть отпала до стола.
А он бы, словно и не замечая, равнодушно так: "Приходите, Людмила, вечерком ко мне во дворец - чайку попьем, павлинов в саду погоняем!" Вот тогда бы Люська и поняла, какого парня она гнобила, да от кого нос воротила. Тогда бы…
- Волгин, ты уснул что ли? - ворвался в светлые Ивановы фантазии пронзительный голосок Люськи. - Можешь думать что угодно, но чтобы в штабе был вовремя! - без тени сожаления к страдающему тяжким похмельем пилоту рявкнула секретарша и отключила видеофон.
Делать нечего, одна нога здесь, другая уже бреется и синяк белилами замазывает, чтобы страшной рожей прохожих не пугать. Подпоясался Иван, топнул ботинком, встряхнулся и побежал в штаб, ежась на ходу от колокольного звона в похмельной голове.
* * *
Люблю зверей я человеческой душою,
Но к людям редко отношусь как нужно,
Хотелось бы душевности порою,
Но зверь в душе опять рычит натужно.
Ничего хорошего в штабе Ивана не ждало, можно было бы и заблудиться по дороге в ближайшей пивнушке. Глядишь, какой кабатчик в долг нальет бражки хмельной - свои люди, сочтемся. Сегодня ты меня угощаешь, а завтра я тебе десяток таких же приведу, да деньгу принесу. Отчего и не зайти? Так нет же, нельзя и все тут!
Пилот себе не хозяин, потому как человек служивый и подневольный. Приказ не обсуждается, неподчинение приказу - лишение премии, а то и в отставку немедленно. А куда же боевому пилоту на гражданке? На купеческих грузовиках штаны протирать?
- Да лучше сдохнуть, - сплюнул под ноги Иван, и прибавил ходу.
Точнее попытался прибавить, потому как под ногу попалась некстати брошенная кем-то картонная коробка. Иван чуть кубарем не покатился. Кабы не сноровка быть бы ему с разбитою мордою. Потирая ушибленный бок, Иван встал и собрался пнуть злосчастную коробку, как из нее послышалось жалобное скуление.
- Вот те здрасьте, а это что за фрукт?
Он присел на корточки, осторожно раскрыл бумажные крылья - из глубины коробки на него жалобно смотрел лобастый щенок не более месяца от роду. Он поскуливал, оживленно вертел куцым хвостиком и выжидательно смотрел огромными глазищами на своего неожиданного спасителя. В собачьих породах Иван не разбирался, да и поди разберись в этой мелочи пузатой, каким он станет через пару месяцев.
- Тебя как звать, кутенок?
- Тяв-тяв, - с готовностью сообщил щенок, пытаясь взобраться повыше.
- Хорошее имя, но для собаки не подходящее. Чей будешь? - проникновенным басом поинтересовался Иван у щенка и вознамерился погладить его по голове.
Щенок тотчас отпрыгнул в сторону, потом рванулся навстречу руке и вцепился в большой палец беззубой пастью, яростно мотая башкой.
- Р-р-р-р, - рычал щенок, атакуя дружески протянутую руку.
- Ишь, ты какой, - осклабился довольный Иван, - настоящий мужик, правильно, так и надо, нечего каждого встречного поперечного привечать, так ему, ату его, - приговаривал он, не делая попыток спасти прикушенный щенячьим ртом палец.
- Иди-ка сюда, герой! - Иван подхватил щенка другой ладошкой, прижал к широкой груди и погладил-таки щенка по голове. Щенок притих, вздохнул пару раз тяжело, словно жалуясь на жизнь, и затих, смежив глаза. Видать почувствовал себя в надежных руках, не то что в темной коробке.
- Ишь, чертяка, признал ведь. А что я с тобой делать теперь буду, мне ж на доклад к начальству, как я с такой обузой к полковнику в кабинет припрусь? - рассуждал вслух Иван, продолжая гладить горячее тельце щенка.
Ноги сами несли его в нужном направлении и ничто бы не нарушило идиллии, не попадись в поле зрения Ивана стандартное табло с точным временем.
- В корень твою коромысло, - чертыхнулся Иван и, сунув щенка за пазуху, рванул что было сил к штабному отсеку.
Встречные и поперечные шарахались в стороны, заслышав издали грохот ботинок спешащего пилота. Стены переходов, лестничные марши и мелькающие лампы освещения слились для него в единую цветную канитель. Сейчас наиважнейшей задачей для Ивана было поспеть вовремя на аудиенцию.