* * *
В детстве нам нравятся все цвета радуги, с возрастом некоторые нравиться перестают.
- Эй, там! - Михалыч громко хлопнул в ладоши.
Дверь спальни распахнулась и в спаленку ворвалась ватага странных существ, если не сказать грубее. Ряженые под девок парни, крашенные, с накладными бюстами, пританцовывая и улыбаясь во весь рот, подступали к кровати царя.
Один держал в руках панталоны, другой рубашку, третий носки, четвертый… А четвертый вообще лез под одеяло и с нескрываемой похотью в глазах стремился к мужскому достоинству царя.
- Сто-о-о-п! - заорал испуганный Иван. - Это что за цирк? А ну, пшел вон, придурок! - он ногой столкнул парня с кровати, едва не утеряв при этом одеяла.
Улыбки погасли, парни озадачено переглянулись и отступили на шаг, не зная, что предпринять дальше. По всей видимости реплика Ивана, как и его пинок не были характерными для царя. Только то ведь царь, - оправдывал себя Иван, - а то я.
- Ваше Величество, - поспешил с объяснениями Михалыч, - рази ж вы забыли, вчера были девочки, сегодня мальчики. Нормальные мальчики, в прошлый раз вам очень понравилось, - на лице дворецкого было написано искреннее изумление.
- Мальчики, говоришь? - заорал Иван. - Ты, Михалыч, меня за кого принимаешь, а? Брысь отседова, гопота! Нормальному мужику мальчиков, да вы тут сдурели все!
- Это чего такое деется, Ваше Величество, что за придурь твоему дворецкому в голову встала? - возмущенно выговаривал Иван царю.
- Чего сразу придурь? - недовольно буркнул царь. - Хорошие мальчики. А ты, как я посмотрю, все больше по бабам? Никакого разнообразия, - он вздохнул. - Провинциал, деревенщина, о чем с тобой поговорить можно, тьфу на тебя, срамота убогая.
- По-твоему с мальчиками это круто, а с бабами отстой? Ваше Величество, скажи, что это шутка, - жалобно взмолился Иван.
- Пусть будет шутка, чего зря время тратить, - сухо ответил царь.
- Михалыч, еще раз такое устроишь и пойдешь…
- Не губите, Ваше Величество, - бухнулся на колени запутавшийся дворецкий. - Искуплю, отслужу, ноги целовать буду, Ваше Величество! Разрешите исправиться?
- Ну, давай, исправляйся! - милостиво согласился Иван, чувствуя в душе истинно царскую благосклонность.
В другом месте да по такому случаю быть бы Михалычу с разбитой мордой, как минимум, а то бы и зубов не досчитался, чтобы не повадно было подобные шутки шутковать. Но опять же царю не полагается по мордам слуг лупить, царю положено быть добрым и справедливым. От таких мыслей Иван приосанился, уселся поудобнее, завернувшись в одеяло, словно в тогу.
* * *
Кто рано встает, на того вся работа и сваливается.
Все лучшее достается тому, у кого оно и так есть.
- Девки-и-и! - заголосил, вскочив с колен, дворецкий.
В приоткрытую дверь, словно команда спецназа на штурме, ринулись молодые ядреные девки, одна другой краше. Без тени смущения подбежали к царской кровати, смахнули одеяло. Песни распевают, юбками взмахивают, оголяя ноги чуть не до пупа. Тело царское массируют, от сна пробуждают, травки мази всякие втирают и все это, когда царь-надежа перед ними бесстыдницами голяком лежит.
- Вот, это другое дело! - похвалил Иван дворецкого, расплываясь в довольной улыбке, как мартовский кот.
Это ж такое только во сне присниться может, чтобы столько красавиц сразу и все вкруг него родимого вьются. Выбирай какую хочешь, одна другой краше, фигуристые, задорные, подмигивают игриво, прелести свои оглаживают, приглашая слиться с ними в любовном экстазе.
- Ага, сейчас, сольешься, как же, - хихикнул царь. - ты на молодца своего, точнее моего глянь. Да глянь, не стесняйся, тебе тут некого стесняться.
Иван осторожно перевел взгляд пониже живота и с удивлением увидел совершенно не шелохнувшееся от эротических видов мужское достоинство. Вот только что, когда мальчики прибегали, чувствовал, а сейчас, как уснул.
- Это чего такое? Ты случаем, царь-надежа не того…?
- Нет, не того. Просто девки меня не прикалывают. Надоели они мне, тоска с ними смертная. Хочется чего-то особенного, чтобы кровь по жилам побежала, эх, да что тебе рассказывать, все едино не поймешь.
- Это ты брось, - рассердился Иван. - Где это видано, чтобы русский царь, да с…, тьфу, даже говорить противно. Мы ж тебя за идеал считаем, равняемся по тебе, а ты…
- А я вот такой. Кто тебя просил мне в башку лезть, а? Жил бы себе не тужил, дальше бы верил себе. Господи, как же это меня угораздило в такую глупую историю вляпаться? Чтоб ты сдох, противный!
- Ладно, ты это… не гоношись… я ж могила, никому не скажу, как ты… хи-хи… кхм, в общем, пока я тут, с мальчиками завязываем.
- И надолго вы к нам в гости? - язвительно поинтересовался царь.
- Точно сказать не могу, - признался Иван. - Но уж, как говорится, гость пришел - улыбайся шире.
Отвлекшись на разговор, Иван и не заметил, как шаловливые девичьи руки растормошили таки царское достоинство, видать не весь интерес к девкам у царя потерян был.
- Ой, батюшка, велика же ваша сила мужицкая, - хихикнула бессовестно чернявая девка, слегка прикрыв рот ладошкой.
- Будем, батюшка, бутылочку крутить или сами выберите? - деловито поинтересовался Михалыч, наблюдая проснувшийся интерес царя.
- К-к-какую бутылочку? - закашлялся от неожиданности Иван. - Ты же мне только рюмашку подносил!
- Ваше Величество, бутылочка у вас на этот случай под кроватью всегда стоит, - деликатно прошептал, наклонившись пониже, на ушко царю Михалыч. - Вы бутылочку достаньте, девки кружком станут, вы ее крутаните, - терпеливо, как ребенку пояснял Михалыч, - на кого бутылочка покажет, ту и осчастливите своим царским благоговением!
Михалыч не выдержал торжественности момента и хихикнул. Девушки, моментально смекнувшие, о чем Михалыч с царем толкует, тотчас подтянулись, закрутились, начали оглаживать себя, прихорашивать, так и эдак показывая, кто из них самая прелестница.
- Михалыч, подь сюды! - поманил Иван камердинера пальчиком, - Это что же получается, я могу прям сейчас любую из них того…? А что батька ейный скажет, куды дите девать, если случаем чего боком выскочит?
- Ваше Величество, все будет нормально, а детей тех по царскому двору много шастает. И матери и ребенку то большое счастье к царской благодати прикоснуться. К тому же довольствие от казны положено, чай не байстрюки, а царская кровь.
- Да ты что?! - воодушевился Иван, представив сладкие картины любовных утех. - А если без бутылочки, всех разом?
- Господи, охолонись, дурак, - некстати вклинился царь. - Да тебя на одну бы хватило, куды ты позор свой тащишь? Хочешь, чтобы потом девки по всему дворцу разнесли, как царь многого захотел, да на первой и угорел? Одну бы осилить, не осрамиться, укроти норов свой жеребячий, дурень!
- Так нельзя, Ваше Величество, не поймут. Традиции для нас святы, на них империя держится! - деликатным шепотом пояснил камердинер, зная, по всей видимости, о царских возможностях.
- А так все хорошо начиналось, - вздохнул полуодетый Иван. - Отставить бутылочку, царь нынче не в настроении.
Ивану как-то не улыбалось заниматься приятным делом под прицелом десятка пар глаз, а как этим цари занимаются в самом деле, спрашивать было неудобно. И так уже дурнем через слово обзывают, к чему еще глупость свою напоказ выставлять?
- А что, царь, на эдакие твои шалости жена говорит? У нас бы из дому выгнала и на весь белый свет осрамила.
- Ваня, тут не казарма! Что она скажет? Думаешь, ее по утрам девки одевают? Ага, как же! Отдельная гвардейская рота при дворце есть, вся их служба в том и состоит, что царицу ублажать. У царей, Ваня, жизнь своя и есть в ней свои тяготы и проблемы, - царь тяжко вздохнул, - но тебе, дурень, этого не понять.
- Опять дурень? Не глупее некоторых, ты вот можешь кочергу в узел завязать? Что, съел?
- Ваня, дурень ты и есть, нечто сейчас можешь эдакое сделать? Угораздило же такому дурню в царскую башку заскочить, это же погибель Империи! Неисповедимы пути твои, Господи!
Иван посмотрел на свои руки и вздохнул, действительно глупо получается. И с девками может осрамиться, желания-то у него молодецкие, а возможности царские.
- Геть все отсюда, без вас оденусь! - нахмурившись, приказал Иван.
Девушки недоуменно переглянулись и одна за другой выбежали из опочивальни царя. Михалыч за ними дверь закрыл, собрался было помочь царю закончить одевание, но Иван отмахнулся, мигом оделся, на ходу прикидывая, что к чему одевается, причесал жидкую шевелюру пятерней, глянул на себя в зеркало, поморщился, вновь увидав оплывшую фигуру царя в отражении, махнул рукой и направился к дверям.