В‑четвертых, вампир, насколько я знаю, - это, прежде всего, человек, укушенный вампиром и впоследствии скончавшийся. Его хоронят в земле, как это делается обычно, но по прошествии определенного времени он выползает из могилы и начинает творить зло. Меня никто не хоронил, да и чувствую я себя скорее живым, чем мертвым. Даже если я и прошел через стадию реинкарнации, какая разница в этом? Я мыслю, следовательно - существую. Я дышу, хожу, слышу, вижу, хочу чего‑то, испытываю эмоции - разве мертвецы на такое способны? Вампиры на самом деле не принадлежат к нежити. Они - нечисть. Но об этом позже.
В‑пятых, является ли ситуация, в которой я оказался, обратимой? Другими словами, могу ли я надеяться, что когда‑нибудь вновь стану обычным человеком? Этот вопрос заставил меня надолго погрузиться в раздумья. Я пытался вспомнить все, что знал о потустороннем вообще и о вампирах - в частности, но здравых мыслей не приходило.
Пришлось признать, что мои познания о сущности вампиров очень скудны. Я знал, что вампиры боятся солнечного света (в чем опять же на собственном опыте убедился, выходя на улицу), что они питаются кровью людей, ненавидят чеснок, избегают распятий и святой воды, не заходят в церкви. Смертельным для вампиров является серебро и осиновый кол, вбитый в сердце одним ударом (на втором, кажется, они вновь оживают). Такой информации не хватало даже для поверхностного анализа, не говоря уже о более глубоком.
Я вспомнил, что вампиры должны быть завидными долгожителями, и меня это несколько приободрило. Не мудрствуя лукаво, я признал: жить вечно или почти вечно мне хотелось всегда. Пусть идиоты кричат, что вечная жизнь подобна пытке в аду, но я в это не верю. Жить вечно - значит быть равным богам, а боги если и заглядывают в ад, то лишь ради того, чтобы попариться в тамошних банях.
Еще я припомнил, что вампиры должны обладать сверхъестественной силой. Мне не терпелось поскорее узнать, так ли это на самом деле, и я отыскал в кладовке старую выдергу, непонятно как оказавшуюся у меня в квартире. Взявшись за концы выдерги, я поднатужился и попытался ее согнуть. Наверное, я слишком перестарался, потому что металлический инструмент выскочил у меня из рук и впился в стену. Я подошел, долго разглядывал следы своего опыта и был доволен: выдерга прилично вошла в железобетонную стену.
Значит, сила у вампиров действительно есть. Пусть не сверхъестественная, но точно на порядок выше, чем у обычных людей.
Я выпил кружку кофе и стал думать дальше.
Вампиры ведут ночную жизнь. Днем они чувствуют дискомфорт. В этом я, повторюсь, убедился буквально несколько часов назад, когда пытался ступить на тротуар, освещенный солнцем. Именно солнце не давало мне сделать шаг, и только оно скрылось за ближайшими домами, я почувствовал облегчение. Следовательно, чтобы спокойно чувствовать себя днем, надо как‑то обезопаситься от прямого воздействия лучей светила. Например, носить очки, которые как раз кстати я приобрел в супермаркете. Футболки и рубашки с короткими рукавами ушли, можно сказать, в прошлое - они слишком сильно открывают руки. Кисти можно скрыть перчатками, на голову надеть шляпу побольше, а кожу лица смазать чем‑то вроде театрального грима - и свобода передвижения по городу даже днем станет доступна.
Я думал обо всем этом, сохраняя завидное спокойствие и хладнокровие. Наверное, шок, испытанный мною после ужасного открытия, выбил нервную систему из колеи, и пока еще она не вошла в привычную форму. Я чувствовал, что мне предстоит очень многое узнать и многому научиться, прежде чем стать равным среди равных…
Равным среди равных? Что за абсурд лезет в голову? Разве я действительно желаю превратиться в вампира? В этого кровососа, безжалостного убийцу, упыря и вурдалака? Разве так?
Нет. Я скривился при мысли о том, что мне придется пить человеческую кровь и… убивать. Я определенно не хотел ни убивать кого бы то ни было, ни питаться кровью. Проанализировав свои ощущения, я заключил, что вид крови вызывает у меня тошноту, а никак не голод.
Я не собирался быть вампиром, какую бы силу или бессмертие это ни приносило.
Но можно ли стать человеком? Если вампиризм - это какая‑то болезнь, то, скорее всего, можно попытаться найти лекарство от нее. Или отыскать того, кто знает секрет излечения.
Я выпил еще одну чашку кофе и с удивлением посмотрел на улицу: там в полном разгаре была ночь. Мне захотелось прогуляться, но я подавил это желание, справедливо полагая, что прогулки по ночным улицам для человека, едва узнавшего, что он вампир, могут принести некоторые неприятности.
Вероятно, если существуют вампиры, то существуют и те, кто охотится на вампиров. Разные Блэйды и прочие пластилиновые супергерои отпадают - они слишком фантастичны (впрочем, до недавнего времени они были ничуть не фантастичнее самих вампиров). Охотниками могут быть обычные люди, посвященные в совсем необычные тайны и обладающие набором навыков и знаний, чтобы успешно бороться с упырями. Этих типов надо всячески избегать, а по возможности - узнать о них все.
Найдя на столе мобильный телефон, я набрал Макса. Отчего‑то захотелось поговорить с человеком, которому всю жизнь доверял.
- Алло? - прозвучал в трубке сонный голос.
- Макс, это я. Мне срочно нужно встретиться.
- Что? Серега, это ты? О чем ты толкуешь?
- Мне надо поговорить с тобой, - настойчиво попросил я.
- Но сейчас два часа ночи! Давай лучше завтра!
- Нет, это срочно.
Макс с минуту молчал. В трубке было слышно лишь его дыхание.
- Ладно, я через сорок минут буду у тебя, - сдался он.
Я завершил сеанс связи и удивленно уставился на табло телефона. Первое, что меня удивило - сегодня был уже вторник, то есть я проспал на полу больше суток! А второе - было двенадцать вызовов от Макса и десять - с работы. Понятно, потеряли меня, бедняги.
Время до приезда друга я решил посвятить изучению собственного тела. Помимо двух ранок на бедре я заметил, что оно приобрело неестественный бледный оттенок. Наверное, как и должно быть в таких случаях, кожа лишилась какого‑то пигмента, меланина, например. Также я ощупал языком свои верхние клыки. У вампиров они должны быть видоизмененными - увеличенными, чтобы удобнее прокусывать шеи и прочие места своих жертв. К моей радости и некоторому изумлению клыки казались обычными. К сожалению, по объективной причине я не мог непосредственно разглядеть их в зеркале.
Кстати, почему вампиры пьют кровь? Где‑то я слышал, что в их собственной крови нет гемоглобина, и она не может больше переносить кислород из легких в органы и клетки тела, а углекислый газ - в легкие. Пока я чувствовал себя хорошо и решил, что выяснение этого вопроса можно отложить.
Вскоре пропищал звонок. Я поспешил поскорее открыть дверь. На пороге стоял хмурый Макс.
- Я надеюсь, у тебя и в самом деле что‑то важное, раз ты заставил меня приехать среди ночи, - сказал он вместо приветствия. Мы, однако, пожали друг другу руки, когда я пригласил его войти.
Я не собирался говорить другу свою тайну, поэтому не знал даже, как объяснить свой ночной звонок. Чтобы хоть что‑то сказать, я спросил, будет ли он кофе.
- Нет, спасибо. Я планирую этой ночью еще хотя бы немного поспать. Кстати, почему ты не позвонил на работу? Шеф весь день ждал твоего звонка, ведь я вчера сообщил ему, что ты приболел.
- Как‑то руки не дошли, - уклонился я от прямого ответа. - Ты, это, Макс, извини, что я тебя среди ночи…
- Да ладно. Ты скажи, что стряслось.
Я подумал, что бы такое ему ответить, и не нашел ничего лучшего кроме правды. Я не хотел, на самом деле не хотел говорить ему правду, но едва осознал, что до чертиков боюсь развития событий, боюсь выходить на улицу в обличии упыря, как слова сами сорвались с губ:
- Я стал вампиром.
- А я кормящей матерью, - не растерялся друг. - Ты мне по существу говори, а не шутки шути.
Я нахмурился и спросил:
- Ты ничего странного не замечаешь?
Тот покачал головой.
- Приглядись. Посмотри на меня внимательней, - попросил я. - Видишь что‑нибудь необычное?
Макс прищурился и критически оглядел мое лицо. Затем глянул на руки и причмокнул губами:
- Ты немного бледноват, да взгляд какой‑то бешеный, но это, наверное, симптомы какой‑то болезни. Ты все‑таки простыл?
Я не стал ему отвечать, а просто улыбнулся. Мне хотелось проверить кое‑что.
Макс внезапно побледнел и сделал шаг назад.
- Ого!
- Что‑то не так? - вскинул я бровями. - Ты заметил что‑то необычное?
- У тебя зубы… клыки выросли.
- Ты уверен?
- Конечно, я уверен, черт побери! - вскричал Макс, что для меня явилось полной неожиданностью, так что я тоже сделал шаг назад. - Они прямо у меня на глазах выросли!
По‑моему, он готов был упасть в обморок. Чтобы не дай Бог этого не случилось, я поспешил все‑таки проводить его на кухню и усадил за стол. Налил кружку кофе, придвинул.
- Макс, я не шутил, когда сказал, что стал вампиром. Не знаю, насколько у меня увеличились зубы, но могу предоставить по‑настоящему убийственное доказательство.
Я удалился в комнату, а когда вернулся, то держал в руке карманное зеркальце.
- Посмотри.
Макс недоверчиво взял зеркало, покосился на меня, а потом отвернулся и попытался поймать мое отражение. Я видел в зеркале, как зрачки его глаз расширились, как отвисла челюсть и побледнело лицо. Хлопнув ресницами раз, другой, он выронил зеркало и медленно повернулся.
- Ты не отражаешься.
Я хмыкнул.
- Конечно, потому что вампиры не отражаются в принципе. А еще, ходят слухи, не отбрасывают тени.