– Я давно не видел Мунлика, – тихим, певучим голосом ответил Теб-Тенгри, впившись взглядом в лицо кузнеца.
Джарчи не выдержал, заерзал и отвернулся в сторону.
– Я вижу, у вас пополнение, – так же монотонно продолжил подросток, вдавив пронзительный взгляд в Чиркудая.
Но мальчик выдержал. Теб-Тенгри усмехнулся и стал смотреть на Темуджина, ковырявшего палочкой землю.
– Зачем ты приехал, Кокочу? – не поднимая глаз, спросил Темуджин.
Внушительно помолчав, колдун тихо начал говорить. Но его голос изменился: из высокого и писклявого превратился в звонкий и низкий. Кузнец и Джелме вздрогнули от неожиданности, даже не сообразив, что у черного подростка просто ломается голос, и он искусно этим пользуется. Его слова падали словно камни:
– Был я в горах, у девяти скал, под Вечным Синим Небом. Говорил с духами, – и остановился, прищурив узкие глаза, наблюдая за слушателями. Он был доволен созданным напряжением.
– Духи мне сказали – Темуджин станет ханом. А вы будете его нукерами, – колдун показал глазами на мальчиков. – Вы покорите много народов.
Кузнец крякнул, посмотрел на сыновей, и недоверчиво покрутил головой. Но колдун пригвоздил его своим дьявольским взглядом к земле.
– Духи мне велели сказать об этом сегодня и здесь, потому что он тоже проснулся, – колдун показал глазами на Чиркудая.
Джарчи подозрительно взглянул на Чиркудая, на Темуджина, на сыновей, но не сказал ничего.
– Будет всеобщий курултай… не скоро, – колдун кивнул Темуджину.
– Я знаю, – буркнул рыжий.
– До курултая длинная дорога – целая жизнь.
Темуджин тяжело вздохнул, посмотрел на Теб-Тенгри и спросил:
– Ты был у моей матери, у братьев?
– Был, – неохотно ответил черный подросток, и недовольно сморщился из-за того, что его прервали.
Но присутствующим казалось, будто он едва сдерживает рвущийся из него наружу крик:
– Им трудно, но они тебя ждут, – замолчав, он перевел взгляд на лошадь кузнеца, аппетитно жующую в отдалении траву.
– Тебе жалко лошадь, Джарчи?
– Она у меня одна! – растерянно ответил кузнец.
– Ничего. Хирилтух даст другую, – усмехнулся колдун.
– А эта куда денется?
– Понадобится Темуджину.
– Сегодня?! – удивился Джарчи.
– Нет. Но… скоро, – непонятно ответил Теб-Тенгри.
– Да этот Агучу, разжиревший пес Тургутай-Хирилтуха, меня под нагайки положит за лошадь! – разгорячился кузнец.
– Не бойся, – успокоил колдун. – Ничего не будет.
Они напряженно помолчали.
Через некоторое время подал голос Темуджин:
– Что делает Джамуха?
Теб-Тенгри скривился. Он был недоволен вопросом, но ответил:
– Твой названный брат и любит, и ненавидит тебя. Ему нужно, чтобы ты был сильный.
– Зачем ему это? – удивился Темуджин. – Он же не хочет меня замечать?..
– Он ждет тебя. Твой анда сейчас очень сильный. Ты его единственный противник на всю Великую степь. За это он тебя и любит, и ненавидит.
– За что ненавидит? – не понял Темуджин.
– За то, что ты его соперник, а любит за то, что ты есть, – вновь непонятно объяснил Теб-Тенгри.
Темуджин подумал и усмехнулся: до него дошло, о чем вещает колдун.
– Поеду, – бросил Теб-Тенгри, легко поднимаясь с земли, едва слышно щелкая пальцами. Черный конь послушно подошел к хозяину.
– Заглянешь к моей матери? – поинтересовался Темуджин.
– Нет! – отрезал колдун, и легко, без стремян, вскочил на коня: – Поеду к Тургутай-Хирилтуху, а потом… Потом к Тогрулу. Поздравлю его. Недавно китайский Алтан-хан назвал его своей опорой в степи, – и незаметно тронул коня, резво засеменившего из леса в степь.
Джарчи с уважением смотрел вслед черному подростку. От присутствия Теб-Тенгри у Чиркудая в душе осталось что-то вязкое, липкое, неприятное.