"А девчонка действительно хороша! Правильные черты лица с чётко очерченным упрямым подбородком, немного вздёрнутый нос, голубые глаза. Копна длинных светлых волос, собранных в пучок на затылке…" - оценил я нашу невольную гостью, бочком вошедшую в помещение и испуганно прижимавшую к себе белоголового карапуза в смешных джинсиках и ярко-оранжевой кофте с надписью "LA Lakers" на спине.
- Nice to meet you, ma’m! - совершенно неожиданно заговорил грушник. - I’m major of Russian special forces and I’m glad to welcome you here! - выговор у Сашки был неплохим, лишь с лёгким налётом "славянскости" и слегка утрированным "ар".
- Вот теперь понятно, почему тебе, майор, дали такой позывной! - улыбнулся Виталик. - Барышня по-русски как бы не лучше нас тобой изъясняется. Так ведь, Юля?
- Да, - пролепетала гостья.
- Из эмигрантов или замуж вышла? - продолжил светским тоном Сибанов, подвинув девушке стул.
- Замуж, - всё так же смущённо ответила Юлия и, словно набравшись смелости, выпалила: - А вы не могли бы отдать мне мои вещи?! А то мне Ванечку переодеть надо. Подгузник уже два часа как грязный.
- Саечкин, ты что, опух? Быстро детские вещи сюда, вохра недорезанная! - набросился на ничего не понимающего капитана Виталик. - Или станешь Баранкиным и так и будешь на своём складе сидеть. Грузчиком! Это я тебе обещаю!
Заполошно метнувшись к двери, капитан, открыв её, заорал:
- Свечников, твою мать! Вещи задержанной сюда! Мухой, мля!
Сибанов же продолжил допрос:
- И как же гражданку США занесло в нашу глухомань?
- Мы к маме моей на лето приехали, вот я и решила к подружке в Питер съездить.
- На поезде?
- Нет, что вы! На машине. У меня там, - девушка показала на окно, - машина. А меня теперь арестуют и в тюрьму посадят? - Совершенно неожиданно по лицу её потекли слёзы. Видно, держалась девчонка из последних сил. - А Ванечку что же, в орфанэйдж? - Странно, что вместо русского "детдом" она произнесла это слово по-английски, ну да чего только не бывает. Видал я "свежих" эмигрантов, которые уже на пятом году принципиально перестают на родном языке изъясняться, как, впрочем, и матёрых человечищ, что родившись и всю жизнь прожив за границей, иному учителю русского языка фору по части "великого и могучего" дадут.
Ни с того ни с сего майор Саша присел перед девушкой на корточки и принялся утешать:
- Ты чего разревелась, дурёха? Была нужда тебя арестовывать-то? Сейчас во всём разберёмся и поедешь себе восвояси…
"Однако слабое по нынешним временам утешеньице-то… "Восвояси" это сейчас похуже, чем "на Колыму" раньше, - шансов сдохнуть в мучениях и без всякой пользы однозначно больше…" - но дело тут было не столько в словах, сколько в тоне. Клоун нес свою околесицу с таким искренним участием, что девчонка уже не плакала навзрыд, а тихонько хныкала, уткнувшись в плечо майора. Мальчишка же лупал глазёнками и агукал, явно пребывая в непонятках по поводу всей этой катавасии. Наконец, сообразив, что его мамаша плачет, открыл свой беззубый ротик и внёс свою нотку в "концерт". Матерью юная "американка" оказалась справной - едва заслышав басовитые подвывания отпрыска, она немедленно отлипла от надёжного майорского плеча и принялась укачивать малыша.
Дверь приоткрылась, и Саечкин, не поленившийся лично сходить за вещами задержанной, а, скорее всего, просто решивший побыть подальше от очей грозных незнакомцев из спецслужб, поставил на пол большую кожаную сумку.
- Вот, переоденьте сына! - Клоун из положения приседа просто метнулся к двери и буквально впихнул сумку девушке.
- Так, майор. Пошли, на склад сгоняем, пока товарищ подполковник здесь дела закончит, а то толпимся тут, как трудовой народ во времена Горбатого за водкой. - Что здешнее "шпионское дело" яйца выеденного не стоит, я уже понял, но раз уж впряглись, так до конца его довести надо. Но не трём же старшим офицерам такой фигнёй заниматься?
В коридоре Саня резко затормозил:
- Вась, слушай! А может, возьмём её с собой?
- Кого? - я даже не понял сначала.
- Юлю эту.
- Охренела твоя голова, майор? В какое она место нам упёрлась?
- Пропадёт же!
- С чего это? От проблем шпионских мы её избавили, а там вместе со всеми… И прекрати прижимать меня к стенке, как одноклассницу на дискотеке!
- Ой, извини! - Саша отошёл на полшага. - Ну… - геройский спецназовец замялся…
- Понравилась, что ли? - внезапно до меня дошло.
- Ну да… Пусть она пока у вас поживёт…
- А ты что, не женат, что ли? - Подробностей личной жизни внезапно обретённого "однополчанина" я, естественно, не знал.
- Был. А дальше как в песне: "Она была ни в чём не виновата…" - процитировал майор популярную в наших кругах песню Сергея Трофимова.
- Не, Саш, пойми - пару ртов приютить - ни разу не проблема, а вдруг у вас не срастётся? Что тогда делать будешь? - Я подтолкнул разведчика в сторону выхода. - Тут думать надо! Вот пока на складе затариваться будем, и покумекаем. И не спорь, Ромео ты наш. Спецназовского разлива.
Взгляд мой зацепился за жавшегося к стенке капитана Саечкина.
- Капитан, поди сюда! - недобро ухмыльнувшись, я поманил его пальцем. - Рот на замке держи! А то ведь понимаешь - полковники, они высоко летают и мелочи всякие могут позабыть. А мы, капитаны, народ до офигения злопамятный, сам знаешь! Так что я тебя предупредил!
И уже привычным жестом натянув на лицо маску противогаза, я выскочил вслед за Клоуном на улицу.
Глава 5
"Первым делом мы испортим самолёты…"
Очень далеко от Торжка, в месте, которого как бы и нет… За 20 часов до описываемых событий.
Джеймс Фаулер до сих пор не мог поверить, что ещё каких-нибудь два часа назад сильно переживал, что обстоятельства не позволили ему остаться в командном центре. И это во время наступления настоящего, истинного Рах Americana! Джимми вспомнил, как на недавнем выступлении одного из кандидатов в президенты перед большой группой военных, оратор так и сказал: "Судьбой Америке предначертано быть не одной из сверхдержав… Америка должна руководить миром"!
Сейчас, когда сюда, в одно из тех неприметных зданий, разбросанных по всей территории страны и отгороженных от внешнего мира сетчатыми заборами и табличками "Federal Property" стекались нерадостные вести, а Главный командный пункт не отвечал ни на какие запросы, его мнение кардинально изменилось.
Так получилось, что в настоящий момент он отвечал за обстановку на Западном побережье. Хотя "отвечал" - это, пожалуй, слишком сильно сказано. Единственное, что он мог сделать, - собирать хоть какие-нибудь сведения и пытаться из этих обрывков сложить более-менее целостную картину происходящего. Для чего - это уже другой вопрос, которым должны заниматься люди, носящие в петлицах большие звёзды, или, на крайний случай, дубовые листья, а никак не те, у кого жалкие "полоски".
Первыми "умерли" Интернет и спутниковые каналы связи. Русская система ответного удара, которая, по всем данным, уже давно пребывала в состоянии спячки, названной одним из остряков-"яйцеголовых" "предсмертным сном девяностолетнего паралитика", оказалась вполне себе работоспособной. И первым своим взмахом "Мертвая Рука" отправила в полёт пяток полумегатонных боеголовок, взорвавшихся в стратосфере над Соединёнными Штатами. Ни перехватить ракеты, ни хоть как-то защититься от последовавшего после подрыва их боеголовок Самая Свободная Страна на Свете не смогла. От электромагнитного поля немыслимой напряженности серверные кластеры да и просто любые электронные устройства превратились в раскалённые металлические ящики, а проводные линии вспыхнули, словно шелковые нитки, к которым поднесли свечу.
Фаулер вспомнил специальную лекцию, организованную для участников проекта. Читавший её профессор физики нисколько не походил на хрестоматийный образ "безумного учёного" - молодой, лет на пять старше Фаулера, с неплохой мускулатурой и прилично, даже с некоторым шиком, одетый, учёный вёл себя совершенно свободно, словно рассказывал приятелям о последней игре Суперкубка: