- По мне не смотри, я изначально со странностями была. С большими. И они на месте не стоят, растут. Не сгибай ногу, надо, чтобы в прямом положении заматывалась.
- Я не сгибаю.
- Нет, сгибаешь! Не спорь со мной! Тебе, случайно, уксус на глаза не попадался?
- Уксус? Попадался. А что?
- Плеснуть по углам можно, вонять меньше будет.
- А уксус, значит, ландышами пахнет?
- Я лучше его нюхать буду, чем тухлятину. Ненавижу этот запах.
При последних словах живая мимика Няши выдала, что ее ненависть зиждется не на естественной человеческой брезгливости, здесь замешано что-то другое. Скорее всего - скверные воспоминания. Рокки был не прочь узнать историю, после которой ее так напрягает вонь разложения, но ему стало не до этого - перевязка добралась до стадии, когда нога и правда заболела пуще прежнего. Девушка наматывала ткань, не жалея сил, которых у нее было поразительно много.
Ну да - странности непостижимого мира сказываются. Какие-то циферки в скрытой от посторонних глаз табличке способны превратить хлипкую на вид девчонку в атлета, легко разгибающего подковы. Глядя на нее, и верится и не верится в то, что она способна переломать кости такому здоровяку, как Рокки.
Скорее - верится.
Какой там у нее уровень и как бы до него побыстрее добраться? Почему-то Рокки сейчас больше всего на свете хотелось казаться равным Няше. Пока что он определенно ей проигрывает.
Причем значительно.
- А получше ничего не нашлось? - Няша поморщилась с таким видом, будто в фешенебельном ресторане вместо заказанного лобстера "Термидор" ей принесли изрядно засиженную мухами коровью лепешку.
Откровенно говоря, еда, которую Рокки сейчас предлагал, ему тоже не нравилась, но повода вертеть носом он не видел, о чем и сообщил:
- Няш, ты оглянись. Видишь, что это за дом? Тут люди простые жили, и еда у них тоже простая. Тут почти все испортилось, скажи спасибо, что хоть какие-то консервы нашлись. Вот даже конфеты есть. И печенье.
- Сухое, как камень.
- А каким ему еще здесь быть? Хотя есть другой вариант - здесь под полом целый погреб картошки. Хочешь сырую пожевать? Я мигом принесу.
- Я бы поела вареную. На кухне какая плита?
- Электрическая.
- Блин, как же нам не повезло - даже чаю не попьешь.
- Ради тебя, милая, попробую что-нибудь придумать.
- Я тебе не милая, заруби на носу. А что придумаешь?
- Ну… то, что ты не милая, усложняет дело, но вообще-то здесь есть дровяная печь.
- Даже не думай дымить из трубы.
- Я так и подозревал, что это нежелательно.
- Тут даже курить нельзя, это тоже очень опасно.
- Да я и не пытался, вообще не тянет на это дело.
- Значит, ты не курильщик, - решила Няша, брезгливо копаясь в открытой консервной банке, по краям которой проступала ржавчина.
- Может, и курил, но забыл.
- Нет, такое не забывают. И у курильщиков на респе всегда в кармане пачка сигарет, и она всегда неполная. Иногда есть зажигалка или спички, иногда нет, но эта отрава всегда при них. Тебе, я так понимаю, ее не дают, и тяги нет, значит, ты не травишься этой гадостью.
- А тебе дают?
- Я что, похожа на курильщицу?
Представив Няшу с сигаретой в зубах, Рокки, не сдержавшись, хохотнул и, покачав головой, выдавил:
- Это было бы забавно.
- У табака противный запах, и мертвяки его знают. Лучше вообще к этой дряни не прикасаться.
- Может, вместо темы вреда курения поговорим о чем-нибудь другом?
- Я за едой не разговариваю.
- Няш, ты ведь прямо сейчас говоришь.
- Ну это же не еда, это отстойные помои.
- Вот и давай говори дальше. Хочу узнать насчет планов. Ближайших планов.
- А какие тут могут быть планы? Будем отлеживаться здесь, пока хотя бы немножко не восстановимся. Поменьше двигаться и почаще жевать эту дрянь, что нам еще остается…
- Два-три дня?
- Ага, где-то так надо.
- Консервов здесь почти нет, будешь с таким аппетитом их уминать, уже завтра придется хрустеть сырой картошкой.
- Ну и наплевать, не первый раз.
- Что, пробовала уже?
- He-а. Но я разной гадости навидалась. Картошка - не страшно. Консервы - страшнее.
- Почему?
- В них ботулизм иногда бывает, а эта зараза иммунных сразу с ног валит. Чуть помучаешься и на респ улетаешь. Опасно очень, надо смотреть, что ешь, обнюхивать. Если хоть малейшее сомнение, не прикасаться.
- Ну хорошо, пройдет три дня, и что дальше?
- Дальше ты возьмешь топор и пройдешься по деревне. И ружье тоже возьмешь.
- И зачем я буду ходить по деревне?
- Затем, что, даже если в деревне всех съели, могут остаться оседлые. Лучше, чтобы кучка, ну там трое или четверо. Один - гораздо хуже. Убьешь их, обыщешь мешки, нам очень нужны спораны.
- Не понял…
- Ну что ты опять не понял?!
- Почему это лучше на четверых с топором выходить, чем на одного?
- Потому что, если деревня большая, а в ней остался только один зараженный, это означает, что этот зараженный не простой. Он съел тут и людей, и коров, и мелких мертвяков тоже не пропустил. Такие могут сбиваться в стаи, когда кочуют, но сидеть на одном месте предпочитают в одиночку, не терпят соседей. Ну это если дело происходит не в городе, там повадки немножко другие. Тут деревня, тут кормовая база не очень, конкуренты никому не нужны.
- Это что получается, здесь элитник может нарисоваться?
- Сплюнь три раза и постучи по дереву или по голове, для тебя это одно и то же.
- Ну спасибо, родная, что придурком называть не стала. Но все равно хотелось бы услышать ответ.
- Вряд ли, вот что элитнику делать в такой глуши?
- Откуда мне знать, я по крутой дохлятине не спец.
- Им здесь совершенно нечего делать. Ну разве что мимо будет идти или по следам найдет. Тут или никого нет, или какая-то мелочь осталась, но тебе, да и мне, ее может хватить. Возьмем, допустим, мертвяка двадцать пятого уровня. У него вместо головы почти кочан капустный, такой же неровный, вот только снаружи не листики, а как бы изогнутые пластиночки. Они броневые, это особая броня, биологическая, прикрывающая уязвимые места. Пока монстр живой, она плохо пробивается, а как подохнет - запросто. Даже у самых развитых зараженных все так же, просто пластинки толще и крепче, даже после смерти с ними справляться тяжело.
- А пулей?
- Пистолетной вряд ли свалишь даже двадцать пятого. Из автомата нужно, а лучше из винтовки, и желательно патрон, где пуля с черным кончиком.
- Бронебойная?
- Ага. Двадцать пятых и близких к ним мы лотерейщиками называем или просто лотерами, от них больше всего гадостей, потому что они везде пасутся, в любом месте можно нарваться. Пластины у них и вдоль хребта расти начинают и по груди. Слабенькие еще, но кое-как прикрывают уязвимые места. Пробить их можно, но не любым оружием, обычное холодное уже не берет вообще. Бегают быстро, наглые, силищи у них хватает, чтобы голову тебе оторвать, когти на лапах здоровенные, очень хороший нюх, прекрасно слышат. Зрение так себе, издали могут не заметить, а если замереть, так и вблизи есть шанс проскочить. Не всегда, конечно, но есть. Такой мертвяк прихлопнет тебя, как муху. Да и меня тоже.
- У тебя что, уровень ниже двадцать пятого?
- С чего ты это взял?
- Я так понимаю, побаиваться надо только тех, которые пониже тебя. Хотя я и с равными норма, да и тех, которые выше, валил, даже если они парами налетали.
- Рокки, я ведь уже говорила - это не игра, не зацикливайся на циферках, они часто обманывают. Вот ты, допустим, можешь быть нулевым, но, если удачно подкараулишь красного с уровнем выше сорока, прибьешь его одной пулей. Тут, если в голову попали, сразу труп, как бы высоко ни прокачался. Ну разве что хитрости сработают, но это не всегда и не у всех получается, и вообще, на Континенте не бывает бессмертных. Лотер и мне голову оторвет одним ударом и тебе, ему разницы нет, шеи у нас почти одинаковые.
- Так какой у тебя уровень?
- Тебе это знать не надо, - строгим голосом ответила Няша.
- Странно, что его в информации не указывают.
- Указывают. Я вот твой вижу и в информации, и в настойках отряда.
- А почему я не вижу?
- Потому что я так настроила отряд и потому что ты зеленый. Если хочешь много видеть, нужно наблюдательность прокачивать, ну и уровень, конечно. Чем ближе ты по параметрам к изучаемому объекту, тем больше можно получить информации.
- Значит, сидим здесь два или три дня, а потом я иду выяснять, сколько мертвяков здесь тусуются и нельзя ли их выпотрошить?
- Ага, так и сделаем, - закивала Няша, пытаясь выскрести обломком печенья кусочки содержимого банки, оставшиеся по краям.
- Если их тут несколько, валю всех, режу затылки и мы варганим живчик. Самогон для этого сойдет?
Скривившись, девушка ответила нехотя:
- Если крепкий.
- Смеешься, что ли? Да кому в деревне слабый нужен? Значит, если нарвусь на одиночку, то есть здешнего хозяина оседлого, резко помираю, а потом возвращаюсь к тебе пешком?
- Ну не знаю. Как с кластерами повезет. Если поблизости в этот момент ничего не загрузится, тебя может далековато закинуть. А далеко здесь ходить, сам понимаешь, не всегда получается. Тогда нам придется попрощаться в чате. Ну это если получится написать.
- А что, разве может не получиться?
- Если между тобой и мной чернота окажется или серятины много, чаты перестанут работать. С кем угодно сможешь переписываться, но со мной - никак.
- Что за чернота с серятиной?
- Черные и серые кластеры.