Поводья он бросил, потому что умный конь знал дорогу сам. Яромир прижал к груди здоровенное лукошко спелой вишни и не спеша доставал по ягодке, а косточки ловко отстреливал в ближайшие кусты. Авось со временем вместо ельника поднимутся вишневые сады. То-то будет умора!
Косточки со свистом врезались в листву и исчезали в полумраке. Калиновское урочище было местом темным, волшебным и неприветливым.
Добрые люди вообще старались объезжать эти места стороной, хотя дорога в столицу здесь была вдвое короче. Ну а если объезжать не удавалось, то сбивались в ватаги, и тогда, глядишь, ничего, проносило. Но не всегда.
Год назад, например, целый поезд с кумарскими купцами пропал. Так и не нашли никого. Только косточки в лесу время от времени попадались да, говорят, ожившие скелеты за кем-то бегали. А уж они кого ели или их кто съел - это неведомо.
Все эти страсти Яромир знал не понаслышке, сам однажды нарвался на такой скелет. Вышло это страшилище из лесу, когда Яромир в соседнее село поехал прогуляться. Дорогу перегородило. Говорить не может, но глаза горят кошачьим малиновым огнем. Ну тут и без слов понятно: мол, съем тебя, и точка!
Пришлось Яромиру выломать хорошую дубину да врезать по наглецу, чтобы людей не пугал. Правда, говорят, что разрозненные косточки снова собираются вместе, поскольку все это чистое колдовство, но тут и собирать было нечего. В пыль разнесло скелет. В муку. Бедолага и пискнуть не успел. А вот колдуна, который мертвяка оживил и натравил, поймать не удалось. Как выскочил из кустов, как понесся вихрем! Хоть и старый, и борода по ветру, но легкий на ногу оказался, сволочь! Черномор, кажется...
Между тем дорога становилась все уже, ели и сосны - выше, а вокруг, соответственно, - темнее. Однако этот факт совершенно не трогал Яромира, а зря. Еще издалека он заметил огромное дерево с дуплом.
Вот где нечисти селиться,
На прохожих злопыхать,
Ну а мне - повеселиться,
Кулаками помахать! -
пронеслось у Яромира в голове. Но не успел он додумать стихотворение до конца, как конь под ним захрапел и встал на дыбы.
– Это что еще за новости? - пробормотал Яромир. - Савраска, ты чего? С утра, кажись, водки не пил, глюки не мучают. Может, медведя почуял?
Естественно, вопрос был риторическим: кони разговаривать не умеют. Однако произошло нечто весьма странное. Конь потряс головой и хриплым, пропитым голосом заявил:
– Ты чего говоришь, хозяин? Медведя я бы в момент завалил! Там такой зверь прячется, что только крякнешь!
Яромир обалдел. Затем что-то смекнул, принюхался и самодовольно ухмыльнулся:
– Так и есть! У меня за дверью полный бак самогонной кумы стоял! Небось, все и выжрал! То-то разговорился...
– Была нужда! - Конь тяжело икнул. - Что я, алкаш? Просто пить захотелось...
В это время вышедший из-за дерева чародей остановился и как завороженный уставился на говорящую лошадь. Он неотрывно смотрел на Савраску, и его землистое лицо быстро покрывалось фиолетовыми пятнами, а седая бороденка встопорщилась, как наэлектризованная.
Яромир тоже замер, разглядывая старика. Пауза длилась не дольше минуты, и первым ее прервал конь. Он снова мотнул головой и оскалился, словно в ухмылке:
– Ну я же тебе говорил! Точно - колдун! Да какой-то позорный! Ну, что зенки вылупил? Слышь, хозяин, дай ему по башке, ведь просит человек! А то, неровен час, начнет колдовать, свинья ползучая!
Услышав в свой адрес такие нелестные слова, колдун подпрыгнул, словно ему в задницу вогнали иголку, и завизжал, разбрызгивая слюну:
– Заколдую! Всех! В тараканов! В мышей! В бу-ка-шечек! О мой волшебный посох! О, дай мне силу покарать нечестивцев! О! Вай! Ай-яй-яй! - завизжал он еще громче и, схватившись за правый глаз, пошел выписывать круги.