Анюта убрала тарелки, расставила чашки тонкого фарфора - подарок Александра Александровича, заварила кофе. Воскобойников попросил чаю.
- Марина, ты не будешь против, если мы до завтрашнего вечера задержимся? - спросил он.
- А что такое?
- Игорь попросил картину отмыть. Видела уток, что на мольберте стоят?
- Я думала, это павлины.
- Я тоже склоняюсь к этому, - усмехнулся Корсаков.
- Это моя доля наследства от бабушки, - пояснила Анюта.
- Хорошо, давай задержимся, - согласилась Марина.
- Вот и отлично! - Анюта чмокнула ее в щеку. - Вы будете спать на кровати, а мы здесь матрас постелим - у нас есть надувной. А сейчас мы с Мариной пойдем по магазинам, а вы мойте посуду, наводите порядок. Можете обсудить какие-нибудь дела и даже допить шампанское.
- Спасибо, дорогая! - поклонился Корсаков. - Щедрость твоя не знает границ. Там осталось два глотка.
- Вот и хватит.
Допив кофе с мороженым, девушки ушли. Воскобойников прошел в спальню и, разложив картину на столе, принялся разглядывать ее в сильную лупу. Корсаков сунул тарелки и чашки в посудомоечную машину и присоединился к нему. Павел, насвистывая заунывный мотивчик, долго рассматривал полотно, переворачивая его и иногда трогая холст пальцем.
- Ну, что я тебе скажу, - заявил он, выпрямляясь и дергая себя за ус, - сам холст я датирую примерно концом восемнадцатого, началом девятнадцатого века. До появления фабрично загрунтованных холстов… Видишь? - Павел перевернул картину и отогнул ее край от рамы. - По краям холста нет грунта - значит, грунтовали вручную. После того как я смою акварель, скажу точнее. По стилистическим и технологическим признакам. Кроме того, - он опять перевернул картину, - вот здесь, где ты смыл акварель. Вот, видишь?
- Ну, вижу, - сказал Корсаков. - Кракелюр Кракелюр - трещины в красочном слое, преимущественно в масляной живописи на холсте., насколько я понимаю.
- Правильно. Жесткий и глубокий кракелюр. Думаю, он возник от неправильного хранения картины. Акварель я сниму, но кракелюром заниматься у меня нет времени. Тут понадобится не один день, а может, и месяц. Если картина действительно стоит того, отдашь на реставрацию - я могу посоветовать кое-кого из своих знакомых.
- Ладно, согласен.
- Значит, завтра и займусь, - Павел поставил картину на мольберт. - Кажется, я видел, что ты покупал сухое вино.
- У-у-у, глазастый, - усмехнулся Корсаков. - Пошли к столу, пока девчонок нет.
Игорь включил негромкую музыку. Воскобойников развалился в кресле с бокалом сухого вина. Вспомнили студенческие годы, затем Игорь коротко рассказал, чем закончилась его эпопея с картами таро. Павел спросил про Леню Шестоперова. Корсаков был у Леонида в больнице неделю назад. Шестоперов уже почти поправился, только загипсованные кисти рук напоминали о нападении неизвестных.
- Хоть рисовать сможет? - спросил Павел.
- Я поговорил с врачом. Есть надежда, что к пальцам вернется чувствительность, но нужно время.
- Ты знаешь, кто его?
- Знаю, - нехотя ответил Корсаков, - тех людей не достанешь.
За окном стемнело, когда вернулись Анюта с Мариной. Глаза у них подозрительно блестели. Анюта объявила, что они ходили в кино, потом съездили в пару магазинов в Манеже, потом посидели в кафе и вот, пришли. Сейчас все будут пить чай, а потом спать.
Воскобойников поднялся, привлек к себе Марину.
- Так, - сказал он, принюхиваясь, - это что же делается? Мне, стало быть, пить нельзя, а тебе можно?
- Ну, мы совсем капельку, - смущенно сказала Марина, - в кафе.
- Красное вино можно даже в ее положении, - встала на защиту подруги Анюта.
- Это в каком таком положении? - будто удивившись, спросил Павел.
Марина укоризненно посмотрела на Анюту и покраснела.
- Радость моя, ты слышала такое выражение: язык твой - враг твой? - спросил Корсаков.
- Ой… я случайно.
- Ну, что ж, тогда скрывать уже не перед кем. Мне Павел еще днем рассказал. Поздравляю и тебя, Марина, и тебя, Паша. - Корсаков разлил по бокалам остатки сухого вина. - Но это только начало. О, сколько вам открытий чудных, готовит… этот период. А когда вас станет трое… у-у-у, это вообще невообразимо. Но сначала даже интересно.
- Да ну тебя! - махнула на него рукой Анюта. - Даже поздравить толком не можешь, обязательно съехидничать надо. Трудности нужно решать по мере возникновения, а не пугать себя предстоящими, вот что я вам скажу. За вас, Павел, за тебя, Марина! - Она залпом выпила вино. - А теперь танцы!
Корсаков принес подсвечник, зажег свечи и погасил люстру. Они кружились под медленную музыку, делая перерывы на чаепитие с купленными Анютой пирожными, пока у всех не стали слипаться глаза.
- Пожалуй, пора по норам, - сказал Воскобойников, потягиваясь. - Вы во сколько просыпаетесь?
- Я - ни свет, ни заря, а он, - Анюта указала пальцем на Корсакова, - дрыхнет, пока не растолкаешь. Особенно, если накануне охмурит очередного клиента.
- Ну-ну, спокойно, - сказал Корсаков. - Что ж ты мои слабости выдаешь?… Спите, сколько сможете. Советую окно не закрывать, а то задохнетесь.
Анюта выдала Марине постельное белье, пожелала спокойной ночи и, закрыв за гостями дверь в спальню, обернулась к Игорю.
- Видишь?
- Что?
- У людей уже дети скоро будут!
- И что? - насторожился Корсаков.
- А ничего!
- Я думал, тебе это ни к чему. Пока, во всяком случае.
- Пока - да, - согласилась Анюта, - но на будущее имей в виду: у нас будет нормальная семья, и дети будут.
- А чего ты так разволновалась? - улыбнулся Корсаков. - Я же не против. Дай только на ноги встать. Не здесь же детей растить, - он повел вокруг себя руками. - Вот Леня из больницы выйдет, возьму его за жабры - пусть устраивает мне выставку за бугром. Заработаем денег, и все у нас будет.
- Правда?
- Правда, - Корсаков обнял ее. - Мы спать будем или как? У меня уже глаза слипаются.
- Мы будем спать, но сначала - репетиция!
- Какая репетиция?
- По воспроизведению потомства.
- А-а-а…
Они угомонились только к двум часам ночи.
"Репетиция прошла успешно", - успел подумать Корсаков, прежде чем провалился в сон.
* * *
В спальне что-то грохнуло, заревел медведем Воскобойников. Корсаков вскинулся на надувном матрасе, Анюта схватила его за руку.
- Что это?
- Не знаю, - ответил Корсаков, поднимаясь.
Свеча на столе почти прогорела, фитиль едва тлел. Игорь шагнул к стене, нашаривая выключатель, и в этот момент дверь спальни, распахнувшись, ударилась о стену. В холл кубарем вылетело чье-то тело. Следом ворвался Пашка в длинных семейных трусах. Он наклонился и приподнял копошившегося на полу человека. Корсаков зажег верхний свет. Вылетевший из спальни оказался худым мужчиной в тренировочном костюме и кроссовках. Воскобойников развернул его лицом к лестнице и дал такого пинка, что тот порхнул через оба пролета и, крякнув, приземлился уже возле входной двери. Павел поспешил вслед за ним, но мужчина успел отпереть дверь и, странно скособочившись, вывалился в переулок.
В дверях спальни показалась Марина, кутающаяся в простыню. Анюта вскочила с матраса и бросилась к ней:
- С тобой все в порядке?
- Да, - сказала Марина. - Я услышала какой-то шорох, толкнула Пашу. А этот, - она кивнула в сторону лестницы, - возился возле окна. Увидел, что мы проснулись, бросился к окну, но Паша его поймал и…
- Понятно, - сказал Корсаков, - подробности можно опустить.
Он спустился вниз. Воскобойников стоял в дверях и грозил кому-то кулаком.
Небо над крышами было серым, приближался рассвет.
- Хватит народ исподним пугать, - сказал Корсаков, заводя Павла в дом.
- Какой народ в четыре утра? - возразил Воскобойников. - Ну, Игорек, весело живете. Прямо при хозяевах в окна лезут.
- А чего он хотел?
- Хрен его знает, - пожал плечами Воскобойников, топая вверх по лестнице. - Спросить забыл, а теперь уже не догнать. Ну-ка, марш по постелям! - грозно прикрикнул он, увидев стоящих возле стола девушек. - Спектакль окончен.
- Паша, я так испугалась! - Губы у Марины задрожали.
- Ну-ну, все в порядке, - Анюта обняла ее за плечи, - тебе нельзя волноваться. А вы, Павел, сбавьте тон. Вы ее беречь должны.
- Да я так, - смутился Воскобойников. - Ну, Мариш, ну что ты…
Марина бросилась к нему и прижалась лицом к груди. Павел погладил ее по голове, успокаивая. Анюта, сердито сверкая глазами, решительно оторвала Марину от него и повела в спальню.
- Пойдем, пойдем спать. Пусть мужики здесь сидят, а мы спать будем. Игорь, завтра же поставим окно, понял?
- Понял, - пробурчал Корсаков.
- Там молоко в холодильнике. Согрей и принеси, - она закрыла за собой дверь.
Воскобойников в растерянности потеребил усы:
- Она всегда командует?
- Бывает, - усмехнулся Корсаков.
Он налил из пакета стакан молока и поставил в микроволновку. Павел плюхнулся в кресло, шумно вздохнул.
- Скажи, чтобы штаны отдали, - буркнул он.
Корсаков отнес молоко. Марина с Анютой сидели, привалившись к спинке кровати, укрывшись простыней.
- Давай, - Анюта протянула руку, - и ступай отсюда.
- Пашка штаны просит.
- Возьми вон там, на стуле, - разрешила Анюта.