Судя по тому, как ярко полыхал дом, в отключке он пробыл недолго. Захар с тоской смотрел на свое жилище. Вместе с ним сгорала немалая часть его жизни, но, как ни странно, он не чувствовал сожаления. Наоборот, будто очищался от скверны, накопившейся в нем за все эти годы. Поморщившись от невыносимого жара, он встал, отряхнул от снега штаны, поправил изодранный тулуп и медленно побрел к выходу со двора.
Постарался обойти ошметки того, что до взрыва гранаты было человеком. Плюнул, поняв все бесполезность этого занятия, и зашагал вперед, осторожно ставя ноги. Тяжелый запах крови и вывалившихся внутренностей перебивал даже запах гари, который гонял по двору свежий ветерок. Немудрено, что мишки пожаловали в гости. Теперь Захар понял, и кто погрыз трупы в яме, и кто силки периодически обрывал, и чьи следы он наблюдал неоднократно вокруг дома. А ведь и правда медвежата были. От этой мысли его передернуло. Не хотелось бы встретиться с их родней, ох, не хотелось бы. Дураку понятно, что на открытой местности у человека нет ни единого шанса остаться в живых после такой встречи.
Выйдя из калитки, он направился к своей захоронке. По дороге свернул, вернулся к тому месту, где нашел покой снайпер, и срезал у того со спины рюкзак. Напрягшись, вытянул его из-под трупа и, не рассматривая содержимое, забросил за плечо. Добравшись до раскидистой ели, выволок из-под нее салазки с привязанным рюкзаком, снял сверху обмотанный мешковиной автомат и повесил его через плечо. Распустил тесемки маленького рюкзака и достав патронташ с собственноручно снаряженными патронами для дробовика, нацепил его на пояс. Вытащил из-за пазухи уже набивший несколько синяков обрез, перезарядил его и воткнул в кобуру на бедре. Подумал, что в ближайшее время надо озаботиться чисткой оружия, вздохнул и, впрягшись в санки, потащил их по молчаливому лесу. Часто останавливался, думал о чем-то, горестно качал головой и снова упрямо шел вперед. Добравшись до могильника, Захар остановился. Отвязал от санок лопату, специально прихваченную для этой цели, снял слой снега с краю и принялся долбить мерзлый грунт. Убрать за собой он собирался еще до визита мутантов, а увидев воочию, какие твари бродят в этих лесах, только утвердился в своем решении. Тела надо закопать. Нечего мутантов раскармливать.
Смерзшаяся земля шла тяжело, но он упрямо копал. Мыслями же он был далеко отсюда.
За годы, проведенные здесь, он будто сроднился с этим лесом. Ни разу до последнего времени у него не возникало даже мысли о том, чтобы куда-либо уйти. Зачем? Здесь была крыша над головой, крепкий забор, еда и топливо. Но в последнее время его начала заедать тоска. Ну чем он занимался, если так рассудить? Проверял силки, ел и спал, да еще бесцельно бродил по лесу. Вспомнив свои "прогулки", Захар вздрогнул. А ведь медведи все это время были где-то рядом! Вряд ли их берлога далеко отсюда. Представляя, что в любой момент своих блужданий по лесу он мог нарваться на этих тварей, Захар невольно ежился. Считал себя хозяином леса. Ха! Чуть не схарчили сегодня хозяина, еле ноги унес. Только шрамов прибавилось, да дом сгорел. Отлично, че!
За размышлениями он не заметил, как стало смеркаться. Критическим взглядом окинув яму, он остался доволен. Тела полностью скрылись под комьями мерзлой земли. Он снова приторочил лопату к рюкзаку и двинулся дальше. Мелькнула мысль вернуться назад и переночевать за крепким забором, но он отогнал ее. Неизвестно, где сейчас спокойнее. На шум и свет могло сбежаться зверье со всего леса. Лучше уж здесь. Отойдя на достаточное, как ему показалось, расстояние от могильника, Захар придирчиво выбрал место и приступил к установке палатки. Провозился неожиданно долго, и, когда закончил, уже было темно. Двухместная туристическая палатка была достаточно теплой, и когда он, забравшись внутрь, зажег толстую парафиновую свечу, внутри стало даже уютно. Хлебнув настоя из термоса, Захар разложил на полу ветошь и приступил к чистке оружие.
В первую очередь Захар вычистил и смазал верный "тозик". После, наморщив лоб и вспоминая давно забытые уроки, разобрал "калаш". Как ни странно, это удалось ему довольно быстро. Вычистив и собрав автомат, он достал из рюкзака ПБ. За свою жизнь Захару несколько раз довелось держать в руках боевое оружие. Пистолеты ему не очень нравились. Поиграться с каким-нибудь "магнумом" случая не приключилось, а "макаровы" и "ТТ" в его лапах казались несерьезными игрушками. Да и легкими они были слишком, как на его вкус. Здесь же – абсолютно другое дело. И с виду, и по весу – все тот же "макаров", но, когда накручиваешь насадку глушителя – ситуация кардинально меняется. Пистолет пришелся Захару, что называется, "по руке". Пусть говорят, что из "Макара" с успехом можно только застрелиться – он на звание Буффало Билла не претендовал. С пары метров тихо вальнуть кого – милое дело. С пистолетом он провозился дольше всего. Захар тщательно вычистил его, сменил магазин и стал думать, куда бы его приткнуть. На бедре – обрез, на плече – автомат, за спиной – топор, на поясе – нож. Если еще пистолет куда-то привесить – ваще ахтунг будет. Шагающий арсенал, епта. Да и не так уж удобно ствол с глушителем навернутым носить. Ладно. Для ближнего боя обрез сгодится, а ПБ пока – в рюкзак. Все равно часто пользовать его не придется.
Прислушавшись к своим мыслям, Захар усмехнулся. До недавнего времени он отлично обходился одним ружьем. Восемь патронов за два года потратил. А тут – разошелся, Аника-воин. Никак решить не может, куда очередную цацку повесить. С кем воеввать-то собрался? Хотя… учитывая круговорот последних дней… Это как презерватив: пусть лучше он будет, но не понадобится, чем наоборот.
Покончив с чисткой оружия, Захар задул свечу и, удобно положив голову на рюкзак, закрыл глаза. Сон пришел моментально.
Этой ночью к нему опять пришла Аня.
Она просто стояла и смотрела на него. Он тоже не торопился говорить. Наконец, она прервала затянувшуюся игру в молчанку:
"И чего ты добился? Разве нельзя было просто уйти?"
"Я защищал свой дом", – тихо, но твердо произнес Захар.
"Не ври мне. Ты же сам знаешь, что это не так. Ты… Ты просто убивал. Раньше ты таким не был".
"Так и жизнь раньше была другая", – пробормотал Захар.
"Жизнь все время одинаковая. Одни люди всегда едят других. Но только если поступаешь по праву сильного – будь готов, что и с тобой так же поступят".
"Я готов! – с вызовом произнес Захар. – Они шли, чтобы убить меня, я убил их. Их было трое – а я один. Все по-честному".
"Это закон джунглей, Захар. А в джунглях всегда есть хищники. Ты уверен, что ты – самый опасный из них? Я вот – нет. В тебе еще много того, что отличает человека от зверя, но с каждым днем этого становится все меньше. Я вижу".
"Если бы я был зверем изначально – вы были бы живы!" – Захар потихоньку начал выходить из себя.
"Если бы ты был зверем изначально – меня бы с тобой не было. Запомни: самый страшный враг человека – это он сам. Когда в тебе не останется ничего от человека, твой внутренний зверь сожрет тебя. А сейчас ты задумал то, что приблизит тебя к этому моменту".
"Откуда ты знаешь, что я задумал?" – опешил Захар.
"Теперь я знаю многое. Я знаю, что ты становишься на путь, с которого свернуть будет очень сложно! Зачем тебе их жизни?"
"Они не люди! Они – твари. Мерзкие насекомые, которых нужно давить без сожаления! Палец о палец не ударили, чтобы помочь кому-либо! Они сидят на своих запасах, как собака на сене, и боятся высунуть нос из своей конуры! Там, под землей, столько припасов, что можно прокормить полгорода! Это те припасы, которые должны были спасти сотни жизней! Или ты думаешь, что в округе кроме нас и них никто не выжил? Они даже не пытались искать выживших! Вместо этого забились в щель, как тараканы, и предались пьянству, чревоугодию и разврату! Подумай только! Мы могли бы жить в теплом, электрифицированном бункере, есть нормальную пищу, купаться в чистой, отфильтрованной воде, а не топить снег на печке! Наша дочь… – на этом месте голос изменил ему. Он сглотнул, и продолжил: – Наша дочь была бы жива!"
"Ты винишь других за то, что должно было случиться. За то, за что они не в ответе. Я еще раз говорю тебе, Захар: ты выбрал не ту дорогу! Отступись, пока не поздно!"
"Ты мне говоришь? А где же ты была все эти годы, когда я сходил с ума от тоски по тебе? Когда я просыпался от звука собственного голоса, шепчущего твое имя? Когда мне все равно было, жить мне – или умереть! Ты явилась сейчас, но ты ли это? Моя жена мне никогда не перечила! Я – мужчина! Я выбрал свой путь, и я пойду по нему до конца!"
"Да будет так", – тихо прошептала женщина и растворилась в ночном мраке. Лишь легкий ветерок слегка качнул полог палатки.
Захар проснулся в холодном поту. Рывком сев, он пошарил вокруг себя в поисках спичек. Найдя их, зажег свечу, трясущимися пальцами достал кисет и бумагу. Свернув самокрутку, он прикурил от огонька свечи (в голове метнулось, что этого делать нельзя, но почему именно – вспомнить он не мог), затянулся, выпустил дым и, закашлявшись, расстегнул клапан палатки.
Вокруг царила тишина. Особенная тишина, такая, которая бывает только в предрассветном зимнем лесу. Когда не шевелится ни одна веточка, не хрустит снег под лапами ночного зверя, когда, кажется, даже деревья перестают расти.