Он слегка развернулся и оказался не совсем пакетом, а чем-то раздробленным… чем-то вроде подвижной кучки… У Бадди заслезились глаза. Он выглядел как тролль, за исключением того, что был ниже гнома. Но не меньше гнома: то, чего ему не хватало в высоте, он с лихвой компенсировал шириной и – раз уж зашла речь – запахом.
– Как вышло, – спросил Клифф, – что он такой коротышка?
– На меня сел слон, – мрачно объяснил Асфальт.
Глод потянул носом:
– Только сел?
Асфальт уже был одет в майку «Банда Рока». Она обтягивала его грудную клетку и свисала до земли.
– Асфальт присмотрит за вами, – сказал Достабль. – Нет ничего такого, чего он не знает о шоу-бизнесе.
Асфальт одарил их широкой улыбкой.
– Будете в порядке со мной, – сказал он. – Да уж, поработал я с ними со всеми. Везде побывал, всего навидался.
– Мы могли бы отправится на Переда, – сказал Клифф. – Там обычно никого не бывает, когда в Университете праздник.
– Отлично. Кое-что нуждается в организации, – сказал Достабль. – Увидимся вечером. Каверна. Семь часов.
Он зашагал прочь.
– Заметили одну забавную штуку? – спросил он.
– Какую?
– То, как он курил эту сосиску? Как вы думаете, он сам заметил?
Асфальт подхватил сумку Клиффа и с легкостью водрузил ее на плечо.
– Пошли, начальник, – сказал он.
– На тебя уселся слон? – спросил Бадди, когда они двинулись через площадь.
– Угу. В цирке, – объяснил Асфальт. – Я там работал, прочищал им задницы.
– И после этого ты стал вот таким?
– Не-а. Не зараз. Пока слоны не сели на меня три, четыре раза, – сказал маленький плоский тролль. – Не знаю, с чего. Стою, чищу себе спокойно у них там сзади, а в следующий момент кругом темнота.
– Мне бы хватило одного раза, чтоб уйти с этой работы, – заметил Глод.
– Ну да, – сказал Асфальт, улыбаясь долгой улыбкой. – Я не мог уйти. Шоу-бизнес у меня в крови.
Прудер посмотел на результат их совместного творчества.
– Я не понимаю, что она из себя представляет, – сказал он. – Но похоже на то, что мы можем заманить ее на струну и тогда струна сможет играть сама по себе. Что-то вроде иконографа для звуков.
Они поместили струну в хорошо резонирующий ящик и теперь она снова и снова играла двенадцатитактовую мелодию.
– Музыкальный ящик! – воскликнул Ридкулли. – Потрясающе!
– Что я хотел бы попробовать, – проговорил Прудер. – Так это собрать музыкантов перед целой кучей таких струн и заставить их играть. Возможно, мы смогли бы поймать всю музыку.
– Ради чего? – спросил Ридкулли. – Ради чего на Диске?
– Ну… Если вам удасться посадить музыку в ящики, вам больше не понадобятся музыканты.
Ридкулли пришел в замешательство.
Многое говорило в пользу этой идеи. Мир без музыкантов – мысль безусловно привлекательная. По его мнению они представляли из себя просто толпу неопрятных субъектов. Совершенно антигигиеническую. Он покачал головой, неохотно расставаясь с этой мыслью.
– Только не этот сорт музыки, – сказал он. – Мы собирались положить ей конец, а не распространять ее.
– А что с ней не так, собственно? – спросил Прудер.
– Что… Ты разве сам не видишь? – сказал Ридкулли. – Она заставляет людей вести себя по-идиотски. Носить идиотскую одежду. Грубить. Говорить одно, а делать другое. Я не могу иметь с такими дело. Это неправильно. Ну и кроме того… вспомни мистера Хонга.
– Она действительно крайне необычна, – согласился Прудер. – Можем мы раздобыть еще? В научных целях.
Ридкулли пожал плечами.
– Мы следуем за Деканом, – сказал он.
– Вот так да! – выдохнул Бадди в гулкой пустоте. – Не удивляюсь, что они назвали это Пещерой. Она огромна.
– Я чувствую себя гномиком, – согласился Глод.
Асфальт выскочил на край сцены.
– Раз два, раз два, – сказал он. – Раз. Раз. Раз два, раз дв…
– Три, – подсказал Бадди.