Не было просто мечом. Не было рогатым шлемом. Это было кожаной курткой, шипастыми браслетами, мечом и шлемом с рогами. Безусловно, этот покупатель не относился ни к первой, ни ко второй категориям.
Фигура, пребывавшая в растерянности и судорожно сжимавшая руки, явно не чувствовала себя как дома.
– Это гитарный магазин? – спросила она.
Блерт окинул взглядом стены и потолок, завешенные его произведениями.
– Э-э-э… Да, – ответил он.
– Я хочу одну.
Для представителя третьей категории он не казался чересчур искушенным не только в шоколаде и розах, но и в произнесение простого «привет».
– Э-э-э… – Блерт схватил первую попавшуюся и выложил ее на прилавок перед собой. – Например, вот такую?
– Я хочу такую, чтоб могла вот так: блям Блям блямма БЛЯМ бляммм-оойииии. Понял?
Блерт посмотрел на гитару.
– Я не уверен, что эта сможет.
Две огромные черные утыканные шипами ручищи выхватили ее у него.
– Вы… э-э-э… держите ее непра…
– Зеркало есть?
– Э-э-э… нет…
Волосатая рука поднялась высоко в воздух и обрушилась на струны.
Блерт ни за что не согласился бы пережить десять последовавших за этим секунд еще раз. Все равно как если вы вырастили маленькую пони, вскормили и взлелеяли, вплели ленточки в ее гриву, вывели ее на прелестный лужок с кроликами и маргаритками и вдруг увидели, как кто-то вскочил на нее, задал ей шпор и принялся охаживать кнутом.
Этот головорез играл так, как будто что-то искал. И ничего не нашел, но когда стих последний дребезг, его лицо исказила гримаса уверенности, что он еще посмотрит, чья возьмет.
– Ништяк. Сколько? – спросил он.
Гитара стоила пятнадцать. Но музыкальная душа Блерта взбунтовалась. И он огрызнулся:
– Двадцать пять долларов.
– Ништяк. Вот этого хватит? – и маленький рубин был извлечен из кармана.
– У меня нет сдачи!
Музыкальная душа Блерта все еще протестовала, но его деловой разум набросился на нее и скрутил руки за спиной.
– Но… я… но я добавлю мой самоучитель, ремень для гитары и пару медиаторов, идет? – сказал он. – В нем есть картинки, как ставить пальцы и все такое. Идет?
– Ништяк.
Варвар удалился.
Блерт уставился на рубин. Колокольчик звякнул. Он поднял взгляд.
Этот был не так плох: всего несколько заклепок, а на шлеме только два шипа. Пальцы Блерта сжались вокруг рубина.
– Ничего не говорите: вам нужна гитара.
– Ага. Которая умеет уоуиииуоуиииуоуииуввввнгнгнгнг.
Блерт окинул лавку диким взглядом.
– Как же, есть одна такая, – он схватил ближайшую. – Не знаю, как насчет уоуиииуоуиии, но вот мой самоучитель, вот ремень и несколько медиаторов и за все про все тридцать долларов, и вот что я еще скажу – я просто так, совершенно бесплатно добавлю комплект струн. Ну как?
– Ага. А… Зеркало есть?
Колокольчик звякнул.
И звякнул опять.
Часом позже Блерт прислонился к косяку двери с безумной улыбкой на устах и придерживая руками пояс, чтобы не позволить штанам упасть на пол под грузом кошелька.
– Гиббссон!
– Да, босс?
– Ты помнишь, где у нас гитары, которые ты делал, когда учился?
– Те, про которые вы сказали, что они звучат как кот, который пытается справить нужду с заклееной задницей, босс?
– Ты выбросил их?
– Нет, сэр. Я тогда подумал – я сохраню их, а через пять лет, когда я научусь делать правильные инструменты, я смогу вытащить их и хорошо посмеяться.
Блерт вытер лоб. Несколько маленьких золотых монет выпали из его носового платка.
– А куда ты их дел, просто интересно?
– Свалил в сарае. За штабель тех кривых плашек, про которые вы еще сказали, что они пригодятся нам как русалка в кордебалете.
– Иди и принеси их, слышишь? И плашки заодно.
– Но вы сказали…
– И притащи пилу. И еще пару галонов черной краски. И блестки.