Таким образом он создавал некий ментальный эквивалент вакуума. Люди выкладывали все только чтобы заполнить пустоту.
Кстати, Лорд Витинари, верховный правитель Анк-Морпорка, очень любил музыку.
Людям страшно хотелось узнать, какая именно музыка могла привлечь такого человека. Заформализованная камерная музыка, может быть? Или громомечущие оперы?
На самом же деле он предпочитал стиль, исключающий исполнение. Любое исполнение, полагал он, подвергает музыку издевательствам, заключая ее в высушенные шкуры, останки дохлых кошек и куски металла, расплющивает ее в проволоку и трубки. Она должна оставаться на бумаге, в виде рядов маленьких точек и крючков, аккуратно сидящих на линейке. Только в таком виде она чиста. Она начинает гнить сразу же как только люди дотрагиваются до нее. Куда лучше спокойно сидеть в комнате и читать ноты – ничто не встает между тобой и замыслом композитора, кроме росчерков пера. Слушать ее в исполнении потных жирных мужиков, у которых из ушей растут волосы, а с гобоев капает слюна… сама мысль об этом вызывала у него содрогание. Хотя и не очень сильное, поскольку он никогда и ничего не доводил до крайности. Итак….
– И что произошло потом? – спросил он.
– А п'том, вашсьяттство, – сказал Корявый Майкл, лицензированный нищий и неформальный информатор, – он начал петь п'сню про Здор'венные Огненные Яйцы.
Патриций вздернул бровь.
– Пардон?
– Чтот' вродь этво, не мог раз'брать слов, пашему-патамушт – пианин' взорвалсь.
– О? Представляется, что это в некоторой степени затруднило продолжение концерта.
– Не, обезьяна играл' себе дальше на чем осталсь, – сказал Корявый Майкл. – А народ повскакал и начл орать и плясать и топть ногами будто топтали тар'канов.
– И ты сказал, что людям из Гильдии Музыкантов был причинен ущерб?
– Эт' было охренеть как странн'. После всего эт'во они были белые как простыни, – Корявый Майкл подумал о состоянии своего собственного белья. – Белыми, как нектрые простыни.
Пока он рассказывал, Патриций просматривал доносы. Безусловно, это был очень странный вечер. Буйство в «Барабане»… ну, это обычное дело, разве что все это не очень напоминало типичное «барабанное» буйство и он никогда раньше не слышал о пляшущих волшебниках… Была только одна вещь, которая могла встревожить еще больше…
– Скажи мне, – попросил он. – Какова была реакция мистера Достабля на все это?
– Чего, вашсьяттство?
– Достаточно простой вопрос, как мне кажется.
Корявый Майкл подобрал слова «но откуда вы узнали, что старина Достабль был там? Я ведь ничего о нем не сказал», привлек к ним внимание голосовых связок, а потом два, три и четыре раза подумал, стоит ли их произносить.
– Он сидел, потом вск'чил. С открыт'м ртом. Потом рванул оттуд'.
– Я вижу. О, боги. Благодарю, Корявый Майкл. Ты можешь быть свободен.
Нищий смешался.
– Вонючий Старина Рон ск'зал, чт' вашсьяттство иногда платят за информац'ю, – сказал он.
– Да? В самом деле? Он говорил это, да? Что ж, очень интересно, – Витинари сделал пометку на полях доноса. – Благодарю.
– Э-э-э.
– Не позвляй мне задерживать тебя и далее.
– Э-э-э. Нет. Боги хр'нят вашсьяттство, – сказал Корявый Майкл и кинулся бежать, пока его не задержали.
Когда топот нищего затих вдали, Патриций подошел к окну, постоял, заложив руки за спину, и вздохнул.
Вероятно, где-то есть такие города, размышлял он, где правители беспокоятся лишь о всяких пустяках… Нашествия варваров, баланс налогообложения, убийства, локальные извержения вулканов. Там не было людей, деловито отворявших двери реальности и метафорически возглашавших: «Привет, входите, рад вас видеть, какой у вас чудесный топор, а кстати, не могу ли я заработать на вас немного денег, раз уж вы здесь?».