Он двигался на негнущихся ногах – яркое свидетельство того, что этот прямолинейный человек близок к точке воспламенения.
Трио хранило молчание всю дорогу из «Барабана». Никто не проронил ни слова по пути к Гимлетовым деликатесам. Никто ничего не сказал, пока они ждали своей очереди. Затем все, что они говорили, было: «Так… правильно… одну четверную порцию Грызуччи с тритонами, перца поменьше, одно Клатчское Жаркое с двойным салями и одна Страта – и чтоб никакой урановой смолки». Они уселись и стали ждать. Гитара тихонька наигрывала короткий четырехтоновый рифф. Они старались об этом не думать. Они пытались думать о чем-нибудь другом.
– Думаю сменить имя, – заявил наконец Лайас. – Я хочу сказать – Лайас? Не очень хорошее имя для музыкального бизнеса.
– И на что же ты его сменишь? – спросил Глод.
– Я думал… не смейтесь… я думал… Клифф? – сказал Лайас.
– Клифф?
– Прекрасное тролльское имя. Очень каменистое. Очень крутое. Что в нем не то? – обороняющимся тоном заявил Клифф-не-Лайас.
– Ну… да… но… ну, я не знаю… Клифф? Не припомню в этом бизнесе никого с именем вроде Клиффа.
– Так или иначе, получше, чем Глод.
– Я сжился с Глодом, – сказал Глод. – А Имп сжился с Импом, так?
Имп смотрел на гитару. Это все неправильно, думал он. Я ведь почти не прикасался к ней. И как я устал…
– Не уверен, – несчастным голосом ответил он. – Не уверен, что Имп – подходящее имя для… этой музыки. – Его голос сошел на нет. Он зевнул.
– Имп? – сказал через некоторое время Глод.
– Хммм? – ответил Имп. А еще кто-то там наблюдал за ним. Это уж совсем глупо. Не может же он сказать: мне кажется, кто-то смотрел на меня, когда я стоял там, на сцене. Они ответят: правда? Все это очень таинственно, действительно, как такое могло быть?…
– Имп? – повторил Глод. – Почему ты постукиваешь пальцами вот так?
Имп посмотрел вниз.
– Я постукивалл?
– Да.
– Просто задумаллся. В общем, мое имя не подходит длля такой музыки. И имя, и фамиллия.
– А что они вообще значат на нормальном языке? – спросил Глод.
– Ну, вся моя семья – Селлайны, – ответил Имп, проигнорировав выпад против древнего наречия. – Это означает «падубовые». В Лламедосе только падуб и растет. Все осталльное сразу сгнивает.
– Не хотел говорить, – сказал Клифф. – Но «Имп» для меня звучит немного по-эльфийски.
– Это значит просто «деревянное ведро», – объяснил Имп. – Ну, вы понимаете. Вроде кадки или бадьи.
– Бадья… Бадья-и-Селлайн? – сказал Глод. – Бадди? Еще хуже Клиффа, по моему мнению.
– Мне… кажется, что это звучит правилльно, – сказал Имп.
Глод пожал плечами и выгреб из кармана пригоршню мелочи.
– У нас еще осталось больше четырех долларов, – сказал он. – Но я знаю, куда можно девать и их.
– Мы доллжно отлложить их длля вступлления в Гилльдию, – сказал новый Бадди.
Глод уставился куда-то между ними.
– Нет, – сказал он. – У нас еще нет правильного звука. Я хочу сказать – это было очень хорошо, очень… по-новому… – он посмотрел на Импа-Бадди тяжелым взглядом. – Но кое-что мы все-же упустили…
Он подарил Бадди-не-Импу еще один пронизывающий взгляд.
– Ты знаешь, что ты весь трясся? – спросил он. – Бегал по сцене карточках, как будто у тебя полные трусы муравьев?
– Ничего не мог поделать, – ответил Бадди. Ему хотелось спать, но ритм продолжал пульсировать у него в голове.
– Я тоже заметил, – сказал Клифф. – Когда мы шли сюда, ты всю дорогу подпрыгивал, – он заглянул под стол. – А сейчас притопываешь.
– И ты продолжаешь выстукивать пальцами, – сказал Глод.
– Я не могу перестать думать о музыке, – сказал Бадди. – Тут вы правы. Нам нужен… – он пробарабанил пальцами по столу, – звук вроде… панг панг панг ПАНГ Панг…
– Клавиши, ты имеешь в виду?
– Я имею?…
– В Оперном, на том берегу, появились эти новые пианофорте, – сказал Глод.