Возбуждение носилось босиком вверх и вниз у него по хребту.
Они сидели в маленькой тесной комнатке за баром. Глод снял шлем и протирал его изнутри.
– Веришь ли – размер четыре четверти, темп сто двадцать, тема и басовый рисунок.
– Чего это? – спросил тролль. – Чего значат все эти слова?
– Ты же музыкант, – сказал Глод. – Что ты делаешь, на твой взгляд?
– Молочу по ним молотками, – ответил Лайас, прирожденный барабанщик.
– А вот тот брейк ты сыгралл, – сказал Имп. – Ты знаешь… в середине… короче, бам бах бам бах, бамбамБАХ… откуда ты зналл, как сыграть этот брейк?
– Просто этот брейк должен был там быть, в том месте, – объяснил тролль.
Имп посмотрел на гитару. Она лежала на столе и тихонько играла сама себе, как будто кот мурлычет.
– Это ненормалльный инструмент, – сказал он, ткнув в нее пальцем. – Я просто стоялл там, а она игралла сама по себе!
– Наверное, принадлежала какому-то волшебнику, как я и говорил, – сказал Глод.
– Ну да! – возразил Лайас. – Никогда не слышал о волшебнике-музыканте. Музыка и магия не смешиваются.
Они посмотрели на гитару.
Импу не приходилось слышать о самоиграющих инструментах, за исключением легендарной арфы Оуэна Моунии, которая пела в случае опасности. И это было давно, в те дни, когда вокруг было полно драконов. Поющие арфы ушли с драконами. Они казались совершенно неуместными в городе, на фоне гильдий и всего прочего.
Дверь распахнулась.
– Это было… потрясающе, парни! – сказал Гибискус Данельм. – Никогда не слышал ничего подобного! Сыграете здесь завтра ночью? Вот ваши пять долларов.
Глод сосчитал монеты.
– Мы четыре раза играли на бис, – мрачно сказал он.
– На вашем месте, – отозвался Гибискус, – я бы пожаловался в Гильдию.
Трио посмотрело на монеты. Для людей, евших в последний раз двадцать четыре часа назад, они выглядели очень впечатляюще. Сумма, конечно, не тянула на взнос в Гильдию. С другой стороны, эти двадцать четыре часа были очень длинными.
– Если вы придете завтра, – сказал Гибискус, – я превращу эти пять в… шесть долларов. Ну как?
– Ох, ничего себе! – сказал гном.
Мастрим Ридкулли подскочил в постели, потому что кровать, мягко вибрируя, ползла через комнату.
О, это все-таки случилось! Они добрались до меня!
Традиционный для Университета карьерный рост, при котором преемник одевал тапочки покойного предшественника – иногда удостоверившись в его смерти – давно ушел в прошлое. В основном благодаря самому Ридкулли, который был мужчина рослый и в хорошей форме, и – как в этом смогли убедиться три полуночных претендента на аркканцлерство – обладал прекрасным слухом. С ними приключились различные неприятности – висение вниз головой на окне, лишающий сознания удар лопатой и переломы обеих рук. Кроме того, Ридкулли был известен как человек, спящий с двумя заряженными арбалетами у изголовья. Он был добрым человеком и, вероятно, не стал бы стрелять вам в оба уха. Эти соображения поддерживали более терпеливых волшебников. Всяк рано или поздно умрет. Они могут и подождать.
Ридкулли произвел быстрый переучет и счел свое первое впечатление ошибочным. Не было заметно никаких проявлений смертоносной магии. Был только звук, заполнивший комнату до потолка. Он нацепил шлепанцы и выскочил в коридор, в котором толклись преподаватели, расспрашивающие друг друга какого черта тут происходит. С потолка осыпалась штукатурка, заволакивая все плотным туманом.
– Кто причиной шуму сему?! – заорал Ридкулли. Ответом было неслышное раскрывание ртов и множественное пожимание плечами.
– Хорошо же, я сам это выясню! – пророкотал Аркканцлер и устремился к лестнице. Остальные гуськом поспешили за ним.