Ух, думала она… если бы они только знали, кто тут летит над ними. Несмотря ни на что, она никогда не чувствовала себя лучше. Люди там, внизу, думали о, скажем так, земных предметах. Низменных вещах. Наблюдать за ними было все равно, что смотреть на муравьев.
Она всегда знала, что она не такая, как все. Глубже осознающая мир, в то время как большинство бредет по нему с закрытыми глазами и мозгами, выставленными на отметку «медленный огонь». Ей было комфортно жить с сознанием своей особости. Оно окутывало ее, как теплая шаль.
Бинки приземлилась на грязной набережной. Рядом река всасывалась между деревянных опор. Сьюзан соскочила с лошади, расчехлила косу и шагнула в «Залатанный Барабан».
Здесь царило буйство. Покровители «Барабана» были склонны демократично относится к проявлениям агрессии. Им хотелось, чтобы каждый был сам за себя. Так что, хотя зрители единодушно считали трио несчастных музыкантов идеальной мишенью, в зале тут и там кипели драки – из-за неудачно выпущенных снарядов, из-за того, что кому-то за весь день не удалось ни разу подраться, а кто-то просто пытался пробиться к выходу. Сьюзан без труда обнаружила Импа-и-Селлайна. Он стоял на краю сцены и его лицо было маской ужаса. За его спиной сидел тролль, за которым пытался спрятаться какой-то гном. Она взглянула на часы. Еще несколько секунд…
Он был очень красив, головокружительной, темной красотой. В нем было что-то эльфийское.
И что-то знакомое.
Ей было жаль Вольфа, но тот погиб на поле битвы, Имп же стоял на сцене. Вы не готовы умереть, стоя на сцене.
А вот я – стою здесь с косой, часами и жду чьей-то смерти.
Он не старше меня и я не имею ни малейшего представления, что с этим делать. И я уверена, что видела его… раньше…
Пока что никто в «Барабане» не пытался убить музыкантов. Зрители стреляли из арбалетов и метали топоры в легком, добродушном ключе. До сих пор никто еще не попал в цель, даже те, кто был на это способен. Людям доставляло удовольствие смотреть, как музыканты уворачиваются.
Огромный рыжебородый мужчина ухмыльнулся Лайасу и вытянул из-за пояса метательный топор. Забавно кидать топоры в тролля. Они отскакивают.
Сьюзан видела, как все это произойдет. Топор отскочит и поразит Импа. Ничьей вины тут не будет.
Ужасные вещи творятся в море. Ужасные вещи творятся в Анк-Морпорке, причем непрерывно.
Тот человек ведь даже не собирается его убивать. Такая небрежность. И кто-то обязан что-то с этим сделать.
Она потянулась к рукоятке топора.
– ПИСК!
– Заткнись!
Уаумммм.
Имп как будто ответил метальщику аккордом, заполнившим шумное помещение.
Он загремел, как железный рельс, рухнувший на библиотечный пол в полночь. Отголоски звука отскакивали от стен, каждый с грузом своих собственных гармоник. Это был звуковой взрыв; так же взрываются ракеты на Быкоявление – когда каждый осколок взрывается вновь.
Пальцы Импа ласкали струны, он извлек еще три аккорда. Метатель опустил свой топор.
Эти звуки заставляли человека не только улететь за пределы этого мира, но и ограбить по дороге банк.
Эта музыка, с закатанными рукавами и расстегнутой верхней пуговицей, подходила к вам, улыбаясь и приподнимая шляпу, и воровала у вас мелочь.
Эта музыка попадала прямо в ноги, даже не заглянув к господину Мозгу.
Тролль, подхватив молотки, решительно посмотрел на камни и принялся выбивать ритм.
Гном сделал глубокий вдох и извлек из своей трубы мощный, пульсирующий звук.
Люди отбивали ритм пальцами, орангутан застыл с широченной восхищенной улыбкой на морде, как будто все мысли вылетели у него из головы.
Сьюзан взглянула на часы с надписью «Имп-и-Селлайн». Песка в верхней колбе совсем не осталось, но теперь в ней что-то отблескивало голубым.