Аксиманд еще не мог сказать, какое оно на данный момент, однако в дни вроде этого подобная неясность являлась благом. Если настроение Луперкаля было неизвестно стоявшим рядом с ним, это могло взволновать тех, кто еще мог выступить против него.
- Маленький Хорус, - произнес магистр войны, когда юстаэринцы расступились, словно врата керамитовой твердыни.
Аксиманд заработал свое прозвище благодаря поразительному сходству с генетическим отцом, однако Хибухан лишил его этой черты посредством клинка из твердой стали с Медузы. Апотекарии легиона сделали все, что было в их силах, но повреждения оказались слишком серьезными, лезвие слишком острым, а израненная плоть слишком слабой.
И все же, в силу некой причудливой физиологической алхимии, сходство между Аксимандом и его примархом стало еще более заметным, несмотря на грубое уродство.
- Магистр войны, - отозвался Аксиманд. - Ваш Морниваль.
Хорус кивнул и поочередно оглядел каждого из них, словно оценивая состав сплава восстановленного братства.
- Одобряю, - сказал он. - Похоже, сочетание хорошее.
- Время покажет, - сказал Аксиманд.
- Как и всегда, - ответил Хорус, шагнув вперед и оказавшись перед сержантом Заколдованных.
- Протеже Аксиманда, действительно истинный сын, - произнес Хорус с ноткой гордости в голосе. - Я слышал о тебе много хорошего, Граэль. Это все правда?
К чести Ноктюа, тот сохранил самообладание при похвале магистра войны, однако не смог долго смотреть ему в глаза.
- Да, мой повелитель, - выдавил он. - Возможно… Не знаю, что вы слышали.
- Хорошее, - сказал Хорус, кивнул и двинулся дальше, сомкнув когти на перчатке Головореза.
- Ты напряжен, Фальк, - произнес он. - Бездействие тебе не подходит.
- Что я могу сказать? Я был создан для войны, - ответил Кибре с тактом большим, чем ожидал Аксиманд.
- В большей мере, чем многие, - согласился Хорус. - Не тревожься. Я не заставлю вас с юстаэринцами долго ждать.
Магистр войны перешел к Абаддону.
- Эзекиль, ты скрываешь это лучше, чем Головорез, но я вижу, что тебя тоже раздражает наша вынужденная задержка на Двелле.
- Нужно выигрывать войну, мой повелитель, - произнес Абаддон едва ли не с упреком в голосе. - И я не позволю говорить, будто Сыны Хоруса позволяют другим легионам сражаться вместо себя.
- Как и я, сын мой, - ответил Хорус, положив когтистую конечность на плечи Абаддона. - Нас отвлекали замыслы и мелкие счеты других, но это время кончилось.
Хорус развернулся и принял от одного из юстаэринцев кроваво-красный боевой плащ. Он набросил его на плечи, закрепив на обоих наплечниках штифтами в виде волчьих лап.
- Аксиманд, они здесь? - спросил Хорус.
- Здесь, - ответил Аксиманд. - Впрочем, вам и так об этом известно.
- Верно, - согласился Хорус. - Даже когда у нас еще не было тел, я всегда чувствовал их близость.
Аксиманд заметил в глазах Хоруса плутовской блеск и решил, что тот шутит. Магистр войны редко говорил о годах, проведенных с Императором. Еще реже - о временах, которые предшествовали этому.
- В моменты гордыни мне казалось, что именно поэтому Император в первую очередь явился за мной, - продолжил Хорус, и Аксиманд понял, что ошибся. Скорее всего, магистр войны не шутил. - Я думал, что Ему требуется моя помощь, чтобы разыскать остальных потерянных сыновей. Порой же мне кажется, что это было жестокое наказание: ощущать столь глубокую связь с генетическими сородичами лишь для того, чтоб быть разделенным с ними.
Хорус умолк и заговорил Аксиманд.
- Они ожидают вас в куполе Возрождения.
- Хорошо, мне не терпится присоединиться к ним.
Абаддон сжал кулаки.
- А потом мы вернемся на войну?
- Эзекиль, сын мой, мы ее и не покидали, - ответил Хорус.
Купол Возрождения представлял собой громадную полусферу из стекла и транспаростали, возвышавшуюся над крупнейшей из каменных построек Мавзолитики. Это было место почтения и торжественного назначения. Место, где можно было вернуть к жизни сохраненные воспоминания умерших.
Вход туда осуществлялся при помощи решетчатого лифта, который поднимался в центр купола. Хорус и Морниваль встали в середине платформы, и та начала свой величавый подъем. Несмотря на протесты Кибре, юстаэринцев оставили внизу; путь продолжили лишь пятеро. Аксиманд поднял глаза к широкому проему высоко над ними. По ту сторону он увидел треснувший хрустальный купол. Закат угасал, опускалась ночь.
Лифт вошел внутрь купола, и на него скользнули косые колонны лунного света. Шальной снаряд повредил полусферическое сооружение, и отполированный металлический пол был покрыт осколками закаленного стекла, похожими на ножи с алмазными клинками. По внешнему периметру подъемника с равными интервалами тянулись гнезда для десятков криоцилиндров. Сейчас все они были пусты.
Аксиманд ошеломленно вдохнул морозный воздух, увидев ожидающих внутри полубогов. Разумеется, он знал, кого вызвал магистр войны, но вид двух столь сверхъестественных созданий все равно стал для него мигом откровения.
Плоть одного была нематериальна, второй же был флегматично-телесным.
Хорус приветственно раскинул руки.
- Братья, - произнес он. - Добро пожаловать на Двелл.
До Сынов Хоруса доходили слухи о переменах, произошедших с некоторыми из братьев магистра войны, но ничто не могло подготовить Аксиманда к тому, насколько они оказались кардинальными.
В последний раз, когда он видел примарха Детей Императора, Фулгрим выглядел как безупречный воитель, герой с белоснежной гривой в пурпурно-золотой броне. Теперь же Фениксиец представлял собой физическое воплощение древнего многорукого божества-разрушителя. Обладая змееподобным телом, облаченным в изящные фрагменты некогда величественного доспеха, Фулгрим был прекрасным чудовищем. Существом, которое вызывало скорбь об утраченном им величии и восхищение приобретенной им силой.
Мортарион из Гвардии Смерти стоял поодаль от змеиной фигуры Фулгрима, и по первому впечатлению казалось, будто он не изменился. При более пристальном взгляде в запавшие глаза обнаруживалась боль от недавних ран, которая окутывала его, словно изодранный погребальный саван. Безмолвие, огромная боевая коса Повелителя Смерти, было иззубрено боевыми засечками, а прикрепленная к древку длинная цепь с петлей была обернута вокруг талии примарха, словно пояс. На цепях висели позвякивающие курильницы, каждая из которых источала крохотные облачка горячего пара.
На его барочном доспехе с Барбаруса виднелось множество следов работы оружейника, заливка керамита, свежая окраска и притирочный порошок. Судя по масштабам ремонта, в какой бы битве он недавно ни участвовал, она была жестокой.
Хорус отпустил юстаэринцев, так что его братья-примархи также явились без сопровождения: Фулгрим без Гвардии Феникса, а Мортарион без Савана Смерти, хотя Аксиманд не сомневался, что и те, и другие неподалеку. Находиться рядом с магистром войны было честью, но присутствие при встрече трех примархов опьяняло.
Фулгрим и Мортарион совершили путешествие к Двеллу с целью увидеть Хоруса Луперкаля, однако магистр войны явился не для того, чтоб его увидели.
Он явился, чтобы его услышали.
Тело Фулгрима свернулось под ним с шипением трущихся чешуек, и он стал выше Мортариона с магистром войны.
- Хорус, - произнес Фулгрим, и в каждом звуке его голоса таился едва заметный скрытый смысл. - Мы живем во времена величайшего потрясения, какое знала Галактика, а ты совсем не изменился. Как это разочаровывает.
- Зато ты изменился до неузнаваемости, - отозвался Хорус.
За спиной Фулгрима развернулась пара гладких драконьих крыльев, а его тело пошло темной рябью.
- Более чем тебе известно, - прошептал Фулгрим.
- Менее чем ты думаешь, - ответил Хорус. - Но скажи мне, жив ли еще Пертурабо? Мне потребуется его легион, когда стены Терры рухнут.
- Я оставил его в живых, - сказал Фулгрим. - Хотя для меня загадка, что с ним сталось после моего возвышения. В… как там он его называл? Ах да, в Оке Ужаса нет места тем, кто столь сильно погружен в материальные заботы.
- Что ты сделал с Владыкой железа? - требовательно проскрежетал Мортарион из-под бронзового респиратора, который закрывал нижнюю половину его лица.
- Я избавил его от дурацких представлений о постоянстве, - ответил Фулгрим. - Почтил, позволив его силе подпитать мое вознесение к этой высшей форме бытия. Однако в конце он не стал жертвовать всем ради любимого брата.
Фулгрим хихикнул.
- Думаю, я слегка его надломил.
- Ты его использовал? - произнес Мортарион. - Чтобы превратиться в… это?
- Мы все друг друга используем, ты не знал? - рассмеялся Фулгрим, скользя по полу зала и любуясь своим отражением в разбитых стеклах. - Чтобы достичь величия, мы должны принять благословение новых вещей и новых форм силы. Я принял этот урок близко к сердцу и охотно приветствую подобное преображение. Лучше бы тебе последовать моему примеру, Хорус.
- Копье, нацеленное в сердце Императору, должно быть не гибким, а из твердого железа, - сказал Хорус. - Я - твердое железо.
Хорус повернулся к Мортариону, который даже не удосуживался скрывать свое отвращение от того, во что превратился Фениксиец.
- Как и ты, брат, - произнес магистр войны, шагнув вперед и по-воински сжав запястье Повелителя Смерти. - Ты поражаешь меня, непреклонный друг мой. Если даже Хану не хватило сил повергнуть тебя, на что же надеяться остальным?
- Его скорость в бою чудесна, - признал Мортарион. - Но без нее он ничто. Я еще скошу его.