По лицу генерала Глокта понял, что так и есть.
"Наемники… Обоюдоострый меч, если вообще считать их мечом. Этот клинок разит, только пока ты в состоянии платить, и о надежности его говорить сложно".
- И у Коски вдвое больше людей, чем у вас… - продолжал размышлять Глокта.
"Если так, то оборону города мне надо обсуждать с другим человеком. Впрочем, есть один пункт, по которому он все же может меня просветить".
- Вы не знаете, что случилось с моим предшественником, наставником Давустом?
Генерал Виссбрук раздраженно поморщился.
- Не имею понятия. Действия этого человека не вызывают у меня никакого интереса.
- Хмм… - задумчиво протянул Глокта, придерживая шляпу, чтоб ее не сорвал с головы новый порыв ветра с песком, перелетевшего через стену. - Исчез наставник городской инквизиции - и совершенно никакого интереса?
- Никакого, - отрезал генерал. - У нас почти не было поводов для встреч. Давуст был известен как совершенно невыносимый человек. По моему скромному мнению, у инквизиции своя область ответственности, а у меня своя.
"Ах, какие мы чувствительные! Но здесь все такие, с тех самых пор, как я прибыл в город. Кто бы мог подумать - им неприятно меня видеть".
- У вас, значит, своя область ответственности? - Глокта проковылял к парапету, поднял свою трость и ткнул ею в угол осыпающейся кладки, рядом с каблуком Витари. От стены откололась каменная глыба и рухнула в пустоту на той стороне. Несколькими секундами позже она с грохотом ударилась о днище рва далеко внизу. Глокта повернулся к Виссбруку. - А как вы считаете, забота о состоянии стен входит в область ответственности командующего обороной города?
- Я сделал все возможное! - ощетинился Виссбрук.
Глокта принялся считать на пальцах свободной руки:
- Городские стены разрушаются, людей для их защиты не хватает. Ров настолько забит грязью, что почти сровнялся с землей. Ворота не ремонтировались годами и разваливаются на части под собственной тяжестью. Если завтра гуркам вздумается атаковать, осмелюсь предположить, что мы окажемся в весьма печальном положении.
- Но не из-за недосмотра с моей стороны, уверяю вас! Эта жара, ветер и морская соль мгновенно разъедают дерево и металл, да и камень держится не лучше! Вы понимаете, какая это сложная задача? - Генерал указал на величественный изгиб высокой стены, плавно уходящей к морю с обеих сторон. Даже здесь, на самой вершине, парапет был достаточно широк, чтобы по нему могла проехать повозка, а у основания стена была намного толще. - У меня почти нет хороших каменщиков, а материалов еще меньше! Того, что выделил мне закрытый совет, едва хватает на ремонт Цитадели! А деньги торговцев пряностями еле-еле покрывают расходы на содержание стен Верхнего города…
"Глупец! Можно подумать, он вообще не думает серьезно о защите города".
- Если Нижний город окажется в руках гурков, провизию в Цитадель не доставить даже с моря, верно?
Виссбрук моргнул.
- Э-э, да, но…
- Стена Верхнего города, возможно, достаточно крепка, чтобы удерживать на месте туземцев, но она слишком длинная, слишком низкая и слишком тонкая, чтобы долгое время противостоять мощной атаке, вы со мной согласны?
- Полагаю, что так, но…
- По сути, любой план, в котором Цитадель или Верхний город рассматриваются как главная линия обороны, рассчитан лишь на то, чтобы выиграть время. Пока не пришла помощь. А помощь - учитывая, что наша армия сосредоточена в Инглии, во многих сотнях лиг отсюда, - может появиться очень нескоро. - "А может и вообще не появиться". - Если городская стена падет, город обречен.
Глокта постучал тростью по пыльным каменным плитам под своими ногами.
- Здесь, на этом самом месте, - вот где мы должны сражаться с гурками. И здесь мы должны их удержать! Все остальное несущественно.
- Несущественно! - пропела Витари, перепрыгивая через пролом в парапете.
Генерал нахмурился.
- Я могу делать только то, что указывает мне лорд-губернатор и его совет. Всегда считалось, что Нижним городом в случае чего можно пожертвовать. Я не отвечаю за общую политику…
- Зато я отвечаю. - Глокта поглядел Виссбруку в глаза и долго не отводил взгляда. - С настоящего момента все ресурсы будут направляться на восстановление и укрепление городских стен. Новые парапеты, новые ворота; каждый шатающийся камень должен быть заменен. Я не желаю видеть ни одной трещины, куда смог бы проползти муравей, не говоря уж о гуркской армии!
- Но кто возьмется за такую работу?
- Разве не туземцы когда-то построили эту чертову штуковину? Значит, среди них должны быть искусные мастера. Разыщите их и наймите. Что касается рва, я хочу, чтобы его отрыли до уровня моря. Если придут гурки, мы затопим его, и город окажется на острове.
- Но это может занять несколько месяцев!
- У вас есть две недели - в лучшем случае. Заставьте работать каждого лентяя! Женщин, детей - всех, кто способен держать лопату.
Виссбрук, хмурясь, покосился на Витари.
- А как насчет ваших людей из инквизиции?
- О, они слишком заняты расследованием - пытаются выяснить, что случилось с прежним наставником, или же сутки напролет следят за мной, моими апартаментами и воротами Цитадели, чтобы та же судьба не постигла и нового. Будет жаль, если я внезапно исчезну, прежде чем укрепления будут готовы. Не правда ли, Виссбрук?
- Разумеется, наставник, - пробормотал генерал.
"Но, как мне кажется, без особого энтузиазма".
- Однако все остальные должны быть привлечены к работе, включая ваших солдат.
- Не хотите же вы, чтобы мои люди…
- Я хочу, чтобы каждый из жителей внес свой вклад. Любой, кому это не нравится, может отправляться обратно в Адую. И объясняться с архилектором. - Глокта ухмыльнулся генералу своей беззубой улыбкой. - Незаменимых нет, генерал. Кто бы они ни были.
Розовое лицо Виссбрука взмокло от пота, проступавшего огромными каплями. Жесткий воротничок его мундира потемнел от влаги.
- Разумеется, каждый должен внести свой вклад! Работы во рву начнутся немедленно! - Он сделал неуверенную попытку улыбнуться. - Я разыщу всех, кто может работать, но мне потребуются деньги, наставник. Если люди работают, им надо платить, даже туземцам. Кроме того, нам нужны материалы, и их придется завозить морем…
- Займите столько, сколько вам нужно, чтобы начать работу. В кредит. Обещайте все, что угодно, и не давайте пока ничего. Его преосвященство все оплатит. - "Надеюсь". - Я хочу слышать доклад о ваших успехах каждое утро.
- Каждое утро, понимаю.
- У вас куча работы, генерал. Советую уже приступать.
Виссбрук мгновение помедлил, словно колебался, отдавать Глокте честь или нет. В конце концов он просто развернулся на каблуках и зашагал прочь.
"Что это, уязвленная гордость профессионального военного, вынужденного выполнять распоряжения штатского, или нечто большее? Может быть, я разрушил его тщательно выстроенные планы? Например, планы продать город гуркам?"
Витари спрыгнула с парапета на дорожку.
- Его преосвященство оплатит? Вам повезет, если так!
Она не спеша двинулась прочь. Глокта хмуро поглядел ей вслед, затем так же хмуро - в сторону холмов на материке, и не менее хмуро - наверх, на Цитадель.
"Опасности со всех сторон. Я в ловушке между архилектором и гурками, в компании с неизвестным предателем. Если продержусь хотя бы день, это будет чудом".
Убежденный оптимист назвал бы это место захудалой забегаловкой.
"Хотя оно вряд ли заслуживает такого наименования".
Провонявшая мочой лачуга с разношерстной мебелью; все покрыто застарелыми пятнами пота и недавними следами пролитых напитков.
"Выгребная яма, из которой выгребли лишь половину содержимого".
Клиентов и обслугу было не отличить друг от друга: пьяные и грязные туземцы, лежащие вповалку в духоте. Никомо Коска, прославленный солдат удачи, был погружен в крепкий сон посреди этой картины всеобщего разгула.
Стириец откинулся назад на обшарпанном стуле, который стоял на задних ножках, спинкой опираясь о замызганную стену; одну ногу в сапоге он положил на стол перед собой. Должно быть, когда-то этот сапог был таким красивым и щегольским, каким только может быть сапог черной стирийской кожи с позолоченными пряжками и шпорой.
"Но это время прошло".
Голенище за долгие годы носки обвисло и истерлось, так что стало серым. Шпора обломилась почти у каблука, позолота на пряжках облупилась, и под ней виднелось железное основание, усеянное бурыми пятнышками ржавчины. Розовая кожа, натертая до волдырей, виднелась сквозь дыру в подметке.
"И едва ли найдется сапог, более подходящий своему хозяину".
Длинные усы Коски, которые явно должны были быть натерты воском и загнуты по моде стирийских франтов, вяло и безжизненно свисали по бокам полуоткрытого рта. Шею и подбородок покрывала недельная поросль - нечто среднее между щетиной и короткой бородкой, - а над воротничком проступала шершавая шелушащаяся сыпь. Сальные волосы торчали на голове со всех сторон, кроме широкой плеши на макушке, ярко-красной от загара. По дряблой коже стекали капли пота, ленивая муха ползла поперек припухшего лица. На столе лежала на боку пустая бутылка. Еще одна, полупустая, покоилась на коленях Коски.
Витари разглядывала эту картину пьяного пренебрежения к себе, и на ее лице, несмотря на маску, ясно угадывалась презрительная гримаса.
- Так значит, это правда, ты еще жив.
"Едва жив".
Коска с трудом раскрыл один заплывший глаз, мигнул, сощурился, и его губы начали медленно расплываться в улыбке.
- Шайло Витари, клянусь всеми богами! Мир еще способен меня удивить!