Ашот отступил, исчез во мраке лестничной клетки. Ранили его, что ли? Очень может быть. Дан вот точно - мишень, лучше не бывает. Опасаясь попасть в Маришу, он выпустил очередь в потолок, рассчитывая так отвлечь похитителей. Сверху посыпалась штукатурка. Коридор заволокло меловой дымкой.
- Суки! Матвея подстрелили! - истерично взвизгнули в квартире. - Насмерть!
Надо же, рикошетом зацепило вражину, Дан не рассчитывал на такую удачу. Только бы Марише случайно не перепало!..
У входа показался сначала ствол автомата, потом нарисовалась круглая рожа Ашота.
- Ты как?
- Ерунда, брат, царапина.
Данила жестом велел товарищу не стрелять. Сам же он, набрав в легкие побольше воздуха и едва не закашлявшись, рявкнул:
- Вы окружены!!! Сопротивление бесполезно!!! Сдавайтесь!!!
Ашот показал ему большой палец - мол, братишка, ты крут.
На что Дан надеялся? Во-первых, не помешает сбить врага с толку. Во-вторых, неизвестно, сколько лысых засело в квартире и сумеют ли "варяги" с ними справиться. А так, может, враг поостережется контратаковать… Хотя, конечно, в тот момент Дан об этом не думал, действовал интуитивно, доверившись инстинктам.
В квартире послышалась какая-то возня, а потом все стихло.
Жестами попросив Ашота прикрыть его, Данила с автоматом у плеча кинулся в логово врага. По длинному коридору, ведущему от входной двери, добежал до первой комнаты, заглянул в нее, увидел Маришу. Руки у нее были связаны за спиной, во рту торчал кляп. Вопреки ожиданиям жены - и возможно, врага, - Дан не бросился к ней сразу, но внимательно осмотрел комнату. Засады вроде нет. Выглянул в коридор, показал Ашоту, что прикроет его, пусть заходит. Толстяка второй раз приглашать не надо. Только сейчас Дан заметил: рукав камуфляжной куртки товарища промок от крови.
Ашот двинул во вторую комнату, затем обследовал кухню и совмещенный санузел.
Дан вернулся к Марише.
- Где они? - спросил он, вынув изо рта жены кляп. Спасибо похитителям, замотали Маришу в простыню, а не протащили по улицам Питера нагишом. - Кто такие?
- Я не знаю! Не знаю, кто они! - Мариша принялась разминать затекшие запястья. Была она не очень испуганной, но очень злой.
Ашот заглянул в комнату:
- В шкафу смотрел? Классика жанра: муж внезапно возвращается, а в шкафу…
Мариша посмотрела на него так, что у толстяка тут же захлопнулся рот.
- Не ищите их, они ушли через запасной выход. Вон там, под ковром на стене.
Ашот и Данила вмиг оказались у старого, пахнущего плесенью ковра. Ашот брезгливо приподнял край, под которым обнаружился пролом в кирпичной кладке, ведущий в соседнюю квартиру. Соваться туда ой как не хотелось. Если уж похитители позаботились о запасном выходе, то почему бы им не оставить пару-тройку ловушек для тех, кто за ними сунется? Дан взглянул на Ашота, тот покачал головой - мол, не стоит рисковать.
- Мариша, ты как, цела? - Данила повернулся к жене.
- Эти умеренно волосатые парни были предельно обходительны. Одному я врезала по яйцам, а он даже не пикнул. А потом, любимый, ты его завалил, они его с собой утащили… Короче, мы в расчете. - Она почти сумела уговорить супруга не преследовать лысых в черном.
Окончательно убедил его Ашот:
- Брат, надо быстро-быстро вывести Маришу отсюда. Враги могут вернуться.
Глава 2
НА ТОМ СВЕТЕ
На подсвеченном прожекторами кумаче белели буквы.
- "Завет Ильича", - вслух прочел Дан. Кто такой этот Ильич и зачем он завещал назвать так питейное заведение, доставщик не знал.
- Наверное, Ильич этот - батя нынешнего хозяина бара, - предположил Ашот.
- Логично, - кивнул Данила.
Мариша на них внимательно посмотрела, хотела что-то сказать, но передумала, лишь покачала головой. При этом с нее едва не свалилась простыня. Впрочем, внешний вид молодых людей в "Завете Ильича" никого не смутил. Большинство особ женского пола тут были куда менее одеты, чем супруга Дана. Мужчины же, разгоряченные алкоголем, с удовольствием рвали на груди рубаху - не на своей груди, а на соседской, если сосед никак не реагировал на вопрос "Ты меня уважаешь?".
В чаду, заполнившем бар от пола до потолка, едва различались человеческие фигуры, обильно дымящие самосадом и заливающие в себя самогон стаканами. И все же Ашот умудрился подвести однокашников к нужному столику.
На столике возвышались две пустые и одна початая литровые бутыли. На самодельных этикетках, приклеенных к стеклотаре, от руки было написано "Столичная". Закуски тоже разнообразием не поражали: квашеная капуста в алюминиевой миске и та же капуста в щербатой тарелке. Данила кинул взглядом по сторонам - похоже, в заведении все меню состояло только из "Столичной" и капусты.
- Я спросил у бармена, есть ли у них еще что-нибудь, а он обиделся. - Рядовой Петров налил сначала Гурбану, сидевшему рядом, потом себе, после чего бутылка зависла над стаканом толстяка, но ни капли больше не пролилось. - Ашотик, будь добр, организуй стакашки для дамы и ее спутника.
Рядовой Петров попал к "варягам" по чистой случайности. Точнее - по протекции престарелого вертолетчика, погибшего при обстреле Москвы. Голубоглазый парнишка с носом-картошкой быстро стал своим среди ветеранов, способных одной левой проломить зомбаку череп. А уж алкоголь вообще сделал из него бесстрашного вояку, вздумавшего помыкать Ашотом.
У последнего, кстати, глаза на лоб полезли от такой наглости.
Гурбан подмигнул толстяку - мол, подыграй, чего ты. Не смея перечить командиру, Ашот скрылся в чаду.
Гурбану хорошо за полтинник, но сохранился он отлично. На поле боя ему нет равных. Да и мозги у него работают как надо, что особо ценно для командира - умеет он принимать самые верные решения. Единственно верные. Его крепкие мышцы бугрятся под армейской курткой - Гурбан согнет арматурный прут без напряга. После Псидемии он только и делал, что убивал зомбаков и нещадно уничтожал слизней, - сначала как предводитель вольников, потом как командир диверсионной группы "Варяги". И все подчиненные слушались его беспрекословно. До вчерашнего дня у него была реальная цель в жизни: помочь профессору Павлу Николаевичу Сташеву, бате Дана, избавить планету от всех-всех-всех паразитов. Но профессор погиб, и внутри у командира будто что-то сломалось. Треснул стержень, что долгие годы не давал ему опустить руки, сдаться.
- А мы тут с Петровым празднуем окончание войны между Питером и Москвой. - Стакан утонул в лапище Гурбана, метнулся к его губам и уже пустой вернулся на место.
- Заодно поминаем погибших боевых товарищей. - Петров пригубил и захрустел капустой.
Выпив, Гурбан уставился сначала на Дана, потом на Маришу так, будто впервые их видел. А они-то уж точно впервые видели его в таком состоянии.
- Молодожены, вы как-то странно одеты. - Гурбан нахмурился. - И вообще, как вы тут очутились? Вы ведь должны… ну, это… в квартире лейтенанта.
- Точно! - поддакнул Петров. - Я думал, вас из постели за уши не вытащишь, а вы - в таком виде здесь. Ну, семья Сташевых, вы даете! Мариша, Данила, как это понимать?!
Из дымовой завесы возник Ашот, поставил на столешницу два граненых стакана и плюхнулся на свой стул. Марише и Дану сесть было не на что. Заметив эту оплошность, рядовой Петров повернулся к соседнему столику и выдернул табурет буквально из-под задницы алкаша, который очень вовремя привстал, потянувшись за бутылкой.
Табурет Петров поставил перед Маришей:
- Присаживайтесь, девушка.
Мариша поощрила улыбкой его знак внимания.
- Даня, любимый, сначала ты, а я к тебе на колени.
Усевшись на пустоту вместо табурета, алкаш упал на пол, умудрившись при этом не расплескать мутную выпивку в стакане.
- Мариша, Дан, что-то произошло? - потребовал объяснений Гурбан.
Данила вкратце, без лишних подробностей, рассказал о случившемся.
- Похоже, им нужна была именно Мариша… - Командир озадаченно почесал щетинистую щеку. - Но зачем? И главное, как нашли ее здесь, в Питере? Мы вчера еще сами не знали, что здесь окажемся…
Данила кивнул. Совершенно верно, не знали. Решение об отправке диверсантов в Питер принималось уже под обстрелом ленинградских минометов.
- О вашем лежбище знал только лейтенант. Ну, тот татарин, что явился брать Стерха да припоздал. - Петров сунул руку в миску. - Значит, с ним надо побеседовать. Авось чего интересное об этих лысых расскажет.
- Кажется мне, недоброе затевается… - задумчиво пробормотал Гурбан.
Рядовой Петров взял бутылку, чтобы налить по чуть-чуть. Но вмешался алкаш, оставшийся без табурета. Мужик этот никуда не исчез - прямо на полу справившись со своей выпивкой, он решил восстановить историческую справедливость.
- Молодой человек! - поднявшись, навис он над обидчиком. - А ведь вы не правы! Очень не правы!
Его запухшие глазки сверлили затылок Петрова. Жидкие сальные волосы слиплись. Замусоленный костюмчик кое-где протерся, да так, что и на кожаных латках появились дыры. Кадык выпивохи судорожно приподнимался вместе с грязно-белым галстуком-бабочкой, повязанным прямо на голую шею.
И вот наконец рядовой Петров почтил его вниманием, но вовсе не для того, чтобы умолять о снисхождении:
- Слышь, свояк, а где нынче заседает Верховный совет?
- На том свете. - Рука алкаша поднялась, точно для крестного знамения, да так и зависла - в последний момент мужчина передумал и трижды сплюнул через левое плечо. - Всех советников наших, негодяев, жизни лишили.
- А новое руководство? - Петров сформулировал вопрос иначе. - Которое вместо убиенных?