И что я не хочу к каким-то там куклосам на муки! Не хочу! Боюсь! Но как сказать такое – ЕЙ?!”
Они давно уже ехали не по тропе – свернули в лес прямо от ворот трактира. Деревья вокруг заметно изменились – стали ниже и… гуще в кронах, что ли. И к тому же перестали орать птицы. После Отсушенных земель, надо сказать, на Серегу подобное обстоятельство действовало вполне определенным образом. А конкретно – дурно действовало. И почему-то сразу на нервы.
– А что-нибудь еще вам об этой истории с проклятием известно, леди Клотильда? – довольно мрачно поинтересовался он, чувствуя себя кем-то или чем-то вроде священной коровы, которую упорно толкают вперед, мол, раз целой зайдет, то всенепременно должна будет целой же и выйти, боги ж рогатых любят, то есть Бог к дурню благоволит. – Детали, условия, обстоятельства?
– Никаких! – счастливо прощебетала в ответ девочка-рыцарь, плотно запакованная в доспехи, куда при желании поместилось бы двое таких, как он, Серег, и никак не меньше. – Но заклятие, наложенное на вас черным магом Мак'Дональдом, дает…
– Забудьте вы о нем хоть на минутку, леди Клотильда, – сквозь зубы процедил Серега. – Попытайтесь хотя бы представить, просто предположить, что все это – ловушка, капкан для дурней, что он вполне мог и специально напророчить мне все это.
– Для чего? – несказанно удивилось в ответ на такие речи взрослое дитятко, едущее сбоку.
– А для мести, леди Клотильда! Зайдем мы туда сейчас, наивно полагая, что вот на нас-то и расколется данное пророчество, свершится диво дивное, зайдем, а потом и не выйдем, потому что именно этого от меня черный маг Мак-Гамбургер и ждал: хождения по собственной дурости в подобные места. Чем не месть? Сплошные вечные муки – и все, заметьте, безо всяких таких усилий с его стороны.
– Трусите, сэр Сериога! – пренебрежительно громко обвинила его леди-рыцарь и замолкла. Надолго замолкла.
– Ну и трушу, – через несколько томительно-длинных минут отозвался в ответ Серега. – А знаете, леди Клотильда, герой – это всего-навсего трус, который боится даже и своего собственного страха.
Клоти возмущенно засопела, но не отозвалась. Они ехали дальше в полном молчании, причем былые лесные кущи, возносившиеся буквально-таки под небеса, чем дальше, тем больше походили на кустистые заросли чего-то низкого, жалко скрипящего на ночном ветру. Ветер, кстати, усиливался по мере их продвижения вперед, свистел в ушах одной-единственной непрекращающейся монотонно-переливчатой нотой. И по-прежнему настораживающе молчали птицы.
Как кони умудрялись идти в полнейшей темноте и не боялись при этом ставить на абсолютно невидимую внизу почву копыта? Он припомнил кучу исторических книг, где лошади исправно ломали ноги всякий раз, как сходили с натоптанной дороги. Их, кстати, после этого полагалось непременно пристреливать или же забивать кинжалом – все в зависимости от эпохи, к которой относился исторический антураж произведения.
… Замок Чехура возник перед ними неожиданно, выскочил как чертик из бутылки. При этом только что нигде ничего не было, буквально ни зги не виделось в ночном черно-серо-синем мраке, и вдруг где-то словно на кнопку нажали, и на фоне всей этой тьмы египетской разом высветился силуэт здания. Тусклым, гнойно-зеленым с грязно-кровяными прожилками светом.
Клотильда тихонько охнула, Серега содрогнулся, но смолчать сумел. Похвалил себя мысленно – успел-таки остановить готовый уже сорваться испуганный возглас, успел! Молодец, короче.