Федор Березин взял севернее, но облако, словно предвидя наш маневр заступило дорогу, и нам пришлось уходить левее и левее до тех пор, пока сосны внизу не сменились ивняками и болотцами с пушицей. В сопках лежал снег, а небо сделалось низким и ватным.
По всем расчетам, даже если мы облетали край цивилизации по дуге, мы давно миновали марсианские Прагу, Нью-Йорк, Берлин и Варшаву, не считая другие города, которые находились на южных широтах.
-- Хоть кого-нибудь увидеть!.. Хоть кого-нибудь увидеть!.. - скулила Катажина.
Федор Березин так глянул на нее, что она замолкла, и полная чувств и противоречий, предпочла за благо укрыться в салоне.
Потом справа мелькнуло чистое пространство, и Федор Березин, не задумываясь, свернул в него. Как раз подул ветерок, и внизу открылась все та же картина разрушений и катастрофы, которая на этот раз постигла, по всей вероятности, Сан-Франциско - город, в котором я бывал неоднократно по делам газеты. В пилоны Золотого моста на наших глазах ударили молнии. Конструкция сложилась. Тросы, поддерживающие конструкцию, разом лопнули, и все рухнуло в залив, в котором не было воды. Но самое страшное заключалось в том, что я не узнал делового центра. Его не существовало: ни высоток, ни аэропорта, ни причалов с белоснежными яхтами. Исчез бутафорный "Алькатрас", в котором располагался парк ужасов. Пресное марсианское море отступило. Это могло означать только -- грандиозную катастрофу.
Мы сделали круг над руинами центра, пытаясь разглядеть признаки жизни. На приборной доске зажегся датчик радиации. И в этот момент застрекотал наш пулемет: "Ду-ду-ду-ду... ду-ду-ду-ду..." Я бросился в салон: Сорок пятый сидел, прильнув к левому пулемете и, как заправский стрелок, всаживал в кого-то очередь за очередью. На пол градом сыпались дымящиеся гильзы. Мне досталась бластерная пушка - прямо над кабиной пилота. А за правым пулеметом сидел Сорок пятый. Но я по-прежнему ничего и никого не видел, кроме белых облаков, а в разрывах между ними - темную землю. Потом Федор Березин стал делать маневр, чтобы то ли ударить бластерной пушкой, то ли еще по какой причине, но далеко-далеко на юго-востоке я увидел силуэт "инделя". Он давно барражировал здесь, маскируясь в виде плоского облака. И я стал стрелять, не жалея зарядов, хотя знал, что тягаться с "инделем" мы не состоянии: стоило прицелиться, как "индель", словно угадывая мои мысли, тут же менял местоположение. Тогда я стал бить в те участки неба, куда по идее должен был переместиться "индель", в надежде поразить его случайным образом.
Если бы мы были внимательнее, если бы не таращились на город, а посмотрели бы на локатор, то наверняка обнаружили, что находимся на прицеле у второго "инделя", который зашел со стороны солнца. Конечно, наш пулемет для инделя, как дробинка для слона. Даже если бы я сумел правильно воспользоваться штатным бластером, у нас все равно не было никаких шансов. Единственное, что можно было предпринять - это скрыться в пылевой туче. Что, собственно, Федор Березин и сделал, видя мои потуги, -- заложив такой вираж, на который наша бедная "мотка" рассчитана не была, но который она, тем не менее, с честью выдержала. Только те из нас, кто не был пристегнут к креслам, перекатились на правый борт и оказались лежащими на иллюминаторах.
Однако все наши усилия оказались напрасными, потому что "индели" видел в облаках так же хорошо, как и на открытом пространстве.
Федор еще успел упасть как можно ниже, рассчитывая скрыться от радаров "инделя" на фоне того, что осталось от города, но в бок нам последовал удар, взрыв, и все было кончено.
***
Каким-то чудесным образом нашелся огромный черный пистолет с вычурной скобой. Он лежал на тумбочке, придавив мое редакционное удостоверение. Я даже привстал, чтобы взять его в руки. Но это был всего лишь сон или мимолетный бабон, в который меня выбросило взрывом. В следующее мгновение я снова вернулся назад в падающую "мотку".
-- Все! Съезжаем! Конец! - крикнул Федор Березин.
И мы упали в радиоактивные руины Сан-Франциско.
Глава 10.
Статус-кво
-- Я же сказал, что приведу вас, -- заявил юмон.
Я отмахнулся от него, как от мухи. У меня было большое подозрение, что все это большой-большой розыгрыш, что сейчас явятся цекулы, или кто там еще, и спасут нас.
Лехой продолжил спорить. Мне казалось, что надо идти вправо - ведь дураку ясно, что телескопы находились именно там. Нет, Леха стоял на своем: по его мнению, надо было идти влево, потому что мы дважды поворачивали на север.
Мы ссорились минут двадцать, приводя в свою пользу самые невразумительные аргументы, как-то: солнце у нас над головой, тени от барханов и кустов, а также розу ветров.
Катажина безучастно сидела на травяной кочке. Рядом с ней валялся разомлевший Росс. Федор Березин выступал в роли третейского судьи. Наконец он важно подкрутил свои армейские усики и сказал:
-- Посмотрите!
Мы обратили внимание, что Сорок пятый преспокойно идет себе в километре от нас, причем направление, в котором он двигался, не совпадало с нашими даже теоретически.
-- Ну и пусть топает, -- заметил Леха, на лице которого я прочитал стремление уличить меня в незнании географии Марса.
-- Пусть... -- согласился я, предвкушая свою правоту. - Там же север. А у него встроенные магнитные компасы в запястьях.
-- Ну и что?! - возразил Федор Березин.
Он меня сразу запрезирал за то, что я преклонялся перед возможностями Сорок пятого, не принимая того, что и юмонов тоже можно уважать.
-- Здесь нет севера, -- в двадцать пятый раз напомнила Катажина. - Неужели не ясно.
-- А где следы? - ядовито спросил я. - Где?! Иначе бы мы ходили по кругу!
-- Мы же выяснили, что компас не работает, -- кривясь, добавил Федор Березин.
-- С какой стати? - удивился Леха. - Компас?
Хотя и так был ясно, что что-то здесь не так. Не хотелось думать, что мы действительно кружим на одном месте. И все равно мы почему-то пошли, а затем и побежали следом за юмоном в надежде, что на этот раз он не ошибается.
-- Стой! Подожди!
Но Сорок пятый топал, как заведенный. Вдруг я обратил внимание, что ветер стих. Пропали звуки и шорохи.
-- Леха, -- воскликнул я, придерживая Катажину, -- что-то происходит!
Он закрутил головой. Юмон с его магнитными кристаллами шел, как робот, уже почти на срезе барханов цвета ржаво-красного цвета, и за ним тянулась ровная цепочка черных следов.
Внезапно Леха пал на колени и быстро, как заяц, стал рыть ямку. Росс решил, что это игра и пристроился сбоку.
-- Леха, что с тобой? - испугалась Катажина, решив, что он сошел с ума.
Для нас у него остался один единственный жест - Леха махнул в сторону, откуда мы пришли. Горизонта не было, вместо него к нам с ураганной скоростью приближалась стена песчаной бури. Она была высотой до небес. По крайней мере, я не видел, где она начинается, а где кончается. В следующее мгновение заревело и застонало. Что было дальше, я не помню. Нас с Катажиной растащило и бросило в разные стороны. Лично я был подобен спичке в унитазе. Единственное, сообразил, что надо стянуть на голову рубаху, чтобы сохранить легкие. Я едва не умер, потому что были моменты, когда невозможно было сделать вдох. Во рту пересохло, и мне страшно хотелось пить, но я не мог даже шевельнуть рукой.
Внезапно наступила тишина. Песчаная стена удалялась прочь. Шириной она была почти с футбольное поле.
-- Какие еще доказательства нужны, -- плакала Катажина, вытряхивая песок из волос. - Это не Марс. На Марсе не бывает песчаных бурь.
Ее платье из черного давно стало бурым, а шаль вишневого цвета улетела вслед за песчаной стеной.
В общем-то, Катажина была права - с созданием океана планета стала влажной, а ветра умеренными. Редкий, печальный дождик со снегом - вот все, на что был способен Марс, но совсем никак не на песчаную бурю.
-- Ну ладно, -- согласился я. - А где мы тогда?
-- Вот в чем дело, -- вмешался Федор Березин, выбираясь из-под кочки, под которой прятался.
-- В чем? - хмыкнул я, с трудом выплевывая изо рта песчинки.
-- Это локальные плоские бури. Они заметают наши следы, и мы топчемся на месте.
-- Идиотство, -- сказал я, вспомнив, что до сих пор не видел ни Росса, ни Леху, ни Сорок пятого. - Тогда это точно не Марс.
Росса и Леху мы откопали быстро. Зря они ямку рыли - это было опасно. Их просто засыпало, а ямку сровняло с поверхностью. Росса мы вытянули за кончик хвоста, а Леху за уши. Напрасно волновались - как раз оба оказались в полном порядке: Росс отряхнулся и на радостях бросился поливать кусты, а Леха вытянул из кармана шкалик и прочистил горло. Пить водку в пустыне было непростительной ошибкой, которую никто из нас не собирался повторять.
-- Кто будет? - протягивал он нам бутылку, морщась. - Кто будет?
Жажда мучила всех, но последовать Лехиному примеру мы не решился. Рос прибежал и, не понимая, что происходит, уставился на бутылку жадными глазами.
-- А где Сорок пятый? - забеспокоился я и оглянулся в ту сторону, куда, как я полагал, он ушел.
Сорок пятый пропал.
Мы обегали все окрест. Раз двадцать взбирались на самые высокие барханы. Едва не потеряли друг друга. Сорвали все голосовые связки и взмокли, как шахтерские лошади, но так его и не нашли. Даже нас главный сыщик - Росс - со своим прекрасным носом не мог взять след - после бури все следы и запахи унес ветер.
-- Хороший был юмон, -- сплюнул на песок Федор Березин. - Что будем делать?