Я так и не понял, что это было: то ли проделки Жоры Мамырина, то ли сбежавшего камена. Но еще не успели стихнуть звуки взрыва, как в переулок со стороны Старого Арбата и со стороны Ситцевого Вражека, визжа тормозами и завывая сиренами, влетели с десяток полицейских "жигулей", которые развернулись как по команде, и нас взяли на прицел. С минуту мы оглядывались, оцепенев. В довершении ко всему, в небе появились два длинноносых патрульных "джива", которые заходили над кварталом, как шершни над врагами.
-- Всем лечь! Руки на затылок! - раздался голос из мегафона.
Как только мы уткнулись мордами в асфальт, к нам бросились со всех сторон с таким напором, словно мы были самыми главными врагами во всей вселенной и за ее пределами.
Через мгновение мне надавили коленом в области почек, уперлись в затылок дулом пистолета, надели наручники и обыскали. Сделали все это очень быстро и профессионально.
-- Фамилия! Имя! Год рождения!
Леха от страха забыл собственное имя. Его начали хлестать по лицу и топтать ногами.
-- Да Алексей он! Круглов! - громко произнес я, за что был награжден тычком рукояткой в спину.
Потом нас поставили на ноги и куда-то потащили. Единственное, что я успел заметить в тот момент, когда меня поднимали - группа "кальпа" штурмовала филенчатую дверь в бабон, стреляя для острастки в воздух. Но почему-то я был уверен, что они там ничего не найдут.
Еще догорала наша несчастная "тигвера", еще гремели выстрелы, а меня усадили в машину и какой-то офицер без знаков различия сунул в лицо удостоверение, причем так близко, что я не успел разобрать, что в нем было написано. Пришлось поверить на слова.
-- Метаполиция!
-- Наконец-то!.. -- воскликнул я. - Вы как всегда опаздываете.
-- Сейчас будет не до смеха, -- заверил офицер.
Если он мечтал меня чем-то удивить, то зря старался. На Земле я не раз попадал в лапы полиции. Однажды мне едва не сломали руку, пристегнув к наручником к ножке стола. Сделал это никто иной как самый огромный и пузатый человек в Солнечной системе - комиссар Пионов по кличке Бык. Мир его праху. По сравнению с ним офицер был даже не щенком, а голым и розовым крысенком.
-- Чем я вас так расстроил? - спросил я.
-- Мы за вами давно следим. Вы прилично наследили!
Похоже, он решил меня уличить во всех смертных и несмертных грехах.
-- Естественно, не по своей воле, -- заверил я его, -- а исключительно по необходимости.
-- Вот мы это сейчас и узнаем, -- многозначительно бросил он. -- Вы убили комиссара Ивана Михайловича Балицкого?
-- Чего? - спросил я.
-- У него еще такая глупая присказка: ё-моё.
-- А... этого... Нет, он остался в космосе, -- пояснил я, глядя на офицера честными-пречестными глазами.
-- В космосе? - удивился он.
Видно, мои слова не согласовывались с его версией.
-- Свидетели есть?
-- Есть. Виктор Ханыков, -- сказал я, забыв, что он мертв, да и какое это имело значение после всех наших приключений, -- и Дуракон сорок пять.
-- Дата пропажи? - спросил он.
-- Дата - тот день, когда пропал звездолет Абелл-085".
-- Проверим...
Офицер, несомненно, был знаком с Виктором Ханыковым, потому что сбавил обороты. Да и Сорок пятый был не последним юмоном в их епархии. И вообще, офицер как-то сразу стал попроще, словно признал меня своим - марсианином, а не каменом, хотя они тоже были марсианами.
-- Покажите зубы.
Я показал. Он разочарованно покривился.
- А сюда, зачем явились?
Я собрался было рассказать ему всю свою жизнь, с того момента, когда родился, крестился и женился, но в стекло двери вежливо, но настойчиво постучал никто иной как Лука Федотов собственной персоной. Офицер переменился в лице и быстро опустил стекло. Признаюсь, и мне стало не по себе.
-- Майор, это по нашему ведомству... -- скучным голосом сообщил Лука, кивая в мою сторону.
В Луке было что-то такое, что заставило майора суетливо снять с меня наручники и вернуть документы, а за одно и большой черный пистолет с вычурной скобой.
-- Я должен связаться с начальством... -- заартачился было он, но увидел за спиной Луки приплясывающего Леху и Федора Березина, который массировал кисти, -- открыл дверь и гробовым голосом сообщил: -- Вы свободны...
Федор Березин, подмигнул и заметил, трогая свою болячку на лбу:
-- Везет нам сегодня.
-- Как утопленникам, -- согласился я.
Леха от радости не мог произнести и слова, но присмотревшись, я понял, что он успел напиться.
-- Лука, -- спросил я, когда мы отошли на пару шагов. - Чем обязаны своим освобождением?
-- Ну во-первых, по старой памяти, -- он помолчал, словно припоминая наши приключения на Земле в канализационной системе Санкт-Петербурга, -- как-никак мы все еще друзья, а во-вторых... во-вторых... -- он многозначительно помолчал, -- контрразведка...
Странное подозрение возникло у меня. Во-первых, мы никогда не были друзьями, а во-вторых, что-то он проникся странной любовью, чего раньше не замечалось. В чем же был его интерес?
-- О-па! Так ты еще на Земле этим пробавлялся?! - воскликнул я.
-- Много будешь знать, скоро состаришься, -- произнес он вполне миролюбиво.
-- Вот почему тебе все время фартило! -- догадался я с немалой долей зависти. - А я-то думал, что тебе просто везет! А?!
Когда-то рядом с ним я чувствовал себя полным ничтожеством, потому что Лука был заместителем главного редактора - Алфена, и самое главное, умел добывать информацию буквально из воздуха, что сделало его легендарным даже при жизни. Но Лука Федотов скромно держался на вторых ролях, предпочитая быть серым кардиналом при Алфене, который в свою очередь обладал прекрасными дипломатическими и административными способностями и умел отбивать все атаки в адрес газеты и ее сотрудников, а также улаживать конфликтные ситуации практически любого уровня.
-- Ладно тебе, -- проявил скромность Лука, -- тебе тоже везло.
-- В смысле? - спросил я не без тайной гордости.
Услышать похвалу из уст самого Луки Федотова - это кое-что значило - хотя бы то, что во мне еще не умерло тщеславие.
-- В бабоне...
-- Подожди... подожди... -- снова изумился я. - Так это ты?! То-то я гляжу, знакомые черты. А ну?.. - я снял с него фуражку.
И тогда я понял, почему не сразу узнал Луку в бабоне Троя. - теперь у него была другая прическа. Причем, насколько я помню, он всю жизнь маскировался под инфантильного юношу - носил волосы, которые падали на лоб в виде локонов, хотя эти локоны уже на Земле были седыми. Теперь же Лука был подстрижен по благородной армейской моде -- то есть бритые виски, бритый затылок, даже макушка была коротко стрижена, а вокруг нее оставлен венчик серебристых волос. Чуб выглядел, как клочок шерсти из драной кошки. Усы он тоже изменил, сделав их маленькими и аккуратными, как и у всех военных, как и у Федора Березина. Надо еще добавить, что с возрастом физиономия Луки заметно округлилась, появился второй подбородок, а глаза выцвели. К тому же я привык видеть Луку в его знаменитой марсианская шапочка под названием "карапуза", а теперь он предстал передо мной в офицерской фуражке с орлом, в соответствующей форме с позументами и в полковничьих погонах.
-- С-с-с... -- приложил к губам палец Лука. - Потом расскажу.
Он остался верен себе и явно не хотел выдавать никому, даже майору метаполиции ни толику своих секретов пребывания в бабоне Троя под личиной камена. Возможно, метаполиция не обладала такими возможностями и имела все основания для ревности.
-- Вот это да! - воскликнул я. -- А как же... -- но вовремя прикусил язык.
Я хотел спросить о том Луке, который погиб в высотке, и о том Луке, которого я видел в переулке. Но запихнул этот вопрос до поры до времени так глубоко внутрь себя, что на некоторое время забыл о нем.
-- Не торопись задавать вопросы, которые могут тебе навредить, -- назидательно произнес Лука, тыча пальцем меня в грудь. И тут же признался: -- Впрочем, если бы не ты, я бы остался там навсегда. У меня не было никаких шансов - из сада нельзя было попасть в дом, а из дома сюда. Зато теперь на один вражеский бабон меньше.
Позднее я понял, на что он намекал. Но ни о чем не решился спросить, кроме:
-- А как же люди в подвалах? -- Их там из не меньше сотни!
-- К сожалению, это издержки профессии, -- ответил Лука Федотов.
Я понял, что живу в мире, где человеческая жизнь ценится не дороже бананов, которые произрастали в тропических садах бабона Троя.
-- А теперь идемте, я кое-что вам покажу, -- сказал Лука, обращаясь не только ко мне, но и к Федору Березину, которому уже обработали и залепили рану пластырем, и к Лехе Круглову, который проявлял все признаки сильного опьянения и качался, как тростник под порывали ветра.
Филенчатая дверь, в которую мы давеча ломились, была выбита. "Кальпа" уже проникла внутрь. Однако вместо длинной лестницы, ведущей наверх, и комнат с мертвецами, мы увидели помещение клуба "Африканда". Второй и третий этажи занимали клетки для стриптиза и площадки для музыкантов. Теперь же здесь, конечно, царил бардак. Сотрудники "кальпы" дисциплинировано расслаблялись только пивом.
-- А где?.. - выказывая недоумение, вопрошал Леха Круглов. - Где?.. Жора!.. Жора-а-а!!! - звал он.
-- Вот и весь бабон, -- констатировал Лука. - Вы уверены, что прошли этим путем?