Я же не собирался стать профессиональным солдатом, никогда в жизни не собирался! Ни в детстве, ни в отрочестве, ни в юности… Просто когда-то ушел на фронт добровольцем защищать родную планету. И больше не возвращался. Билет оказался в один конец, о чем я тогда не подозревал.
Война, именно она виновата, именно она все перемешала и перепутала…
Потом я подумал, что это стало уже привычкой - списывать все на войну. Жить войной, оправдываться войной и мерить окружающее военными мерками, исчисляя время наступлениями, отступлениями и передышками между боями. Жить настоящим, не задумываться о будущем, радоваться простыми желудочно-кишечными радостями, делить людей на "наших" и "не наших"…
Уже привычка… Простое, понятное существование…
Дурная привычка? Возможно. Опасная привычка? Даже наверняка! Я же не полный пенек, я прекрасно знаю, что все эти пессимистические выкрутасы психики называются емким словосочетанием "синдром ветеранов", с которым на протяжении веков бьются высокооплачиваемые психологи. И добиваются только повышения почасовой оплаты собственного труда, что характерно.
Непонятно другое - как со всеми этими синдромами и маниями начинать пресловутую мирную жизнь? Которая взяла вдруг и наступила, как задумчивый бегемот на оставленные в траве грабли.
"Я не знаю, чего я хочу. Знаю одно - воевать я больше не хочу, это точно!" - как сказала вчера Игла.
Странное было состояние. Непонятное состояние. Вокруг - спящий полевой лагерь, пятнистые темно-серые ряды ПП-куполов, ровные и прямолинейные, как воинский строй. Наш временный лагерь, этот палаточный Вавилон родов войск, тяжело успокаивается по вечерам, но тем безлюднее смотрится с утра. А вокруг все та же холмистая бескрайняя степь в пепельно-серых разводах, дымчатые пики гор у горизонта и высокое, равнодушное небо. Разоренная, расстрелянная планета, где две армии - Штатов и Конфедерации - разведены по разным углам, но все еще рычат друг на друга. В точности как бойцовые псы, которых, заскучав, растащили хозяева, - пришло мне в голову. Они, недалекие и отважные, так и смотрят, как бы снова вцепиться друг другу в глотки…
А я топаю по поверхности разоренной планеты и рассуждаю про мирную жизнь. В которой уже заранее чувствую себя лишним, ненужным, выброшенным на берег, подобно прогнившей лодке…
Интересно, хоть кто-нибудь на этой планете чувствует себя победителем? - вдруг пришло мне в голову.
Война закончилась! Нет, я даже не спрашиваю, что дальше, я спрашиваю - что взамен?
Говорю же, странное настроение…
* * *
Штаб нашего лагеря находился в отдельной зоне, где густо выстроились административные купола.
Административный купол - это только звучит громко. На самом деле обычные ППК-28, шестиместные купола, соединенные между собой в нечто большое, длинное и выпукло-неопределенное. Со стороны похоже на колонию шампиньонов. Или - на муравейник, где муравьи отказались от вековой многоэтажности и осваивают прогрессивное коттеджное строительство.
Удивительно, лагерь существует всего ничего, а администрация разрастается, как процветающий муравейник, подумал я. Хотя нет, насекомые тут ни при чем, администрирование - любимое человеческое развлечение…
Как водится, территория штаба огорожена светоотражающими канатами на полосатых столбиках. Для тех, кто выпучил глаза и все равно ничего не видит, на канатах были развешаны красные предупреждающие таблички: "Внимание, территория охраняется!".
Словно в военном лагере что-то не охраняется, а пущено, так сказать, на самотек. Охранять и бдить - это уже любимое военное развлечение…
Я поискал глазами проход между канатами и нашел его. В проходе присутствовал охранник. В тяжелой десантной броне и с полным вооружением, вплоть до снаряженного "рэкса" на подвесной системе. Больше вокруг никого не было. Рано же!
Я подошел. Бронированная фигура не шевельнулась.
"Спит небось! Зафиксировал броню и дрыхнет, как сурок… Под затемненным забралом все равно не видно - открыты глаза или как…"
Когда на тебе только х/б, вид бронированного человека впечатляет в любом случае. Вблизи - просто давит своей откровенной агрессивностью. Этакий гориллообразный силуэт полуторатонной массы, который может походя раздавить тебя, беззащитного. И потом долго спрашивать - а что там было, под ногами? Не вступил ли часом во что-то вонючее?
Хоть и знаешь эту броню как облупленную, но все равно пробирает.
Часовой был облачен в "латник-4", видел я. Хорошая броня, из самых новых. Чуть менее горбатая, чем наши "трешки", и, говорят, с большим энергоресурсом. На груди эмблема части - черный пушистый зверь, прыжком распластавшийся в красном кружке. Бригада "Черные барсы". Элита десанта, между прочим…
Да, я помню, кто-то мне говорил, что три батальона "барсов" тоже участвуют в высадке на планету…
В этот момент "элита" изволила шевельнуться и слегка повела в мою сторону гермошлемом.
- Ну?! - бросил мне часовой.
В смысле - куда прешь?
Я понял, моя серая штрафная роба с нашивками рядового его не впечатлила. Обычную, общевойсковую форму нам до сих пор не выдали, разрешили только прикрепить нашивки. Оптимисты расценивали это как признак скорого дембеля.
- Но! - сказал я.
- Чего "но"? - заинтересовался он. Голос, пропущенный через динамики шлема, звучал басовито-низко. Но молодой, совсем молодой, это было слышно даже через динамики. Понятно, кого еще отфутболят караулить штаб с утра пораньше, как не зеленого солдатика последнего набора…
- А чего "ну"? - спросил я.
Нет, я бы доложился как положено, просто не люблю, когда хамить начинают с ходу. Мы помолчали. Молчание затягивалось.
- И что дальше? - спросил он наконец.
- Хочу пройти, - коротко объяснил я. Массивная, бронированная фигура слегка шевельнулась, демонстрируя всем своим видом, что хотеть не вредно. Вот пройти - чревато.
Я не стал настаивать. Мы опять помолчали.
- Зачем? - спросил он через некоторое время.
Словно вспомнил обо мне между делом.
Между множеством важных и нужных дел припомнил нечто малозначительное.
- Вызывали, - терпеливо объяснил я.
- Кого? - удивился он.
На этот раз гермошлем качнулся откровенно недоуменно. Прикидывая, похож ли я на человека, который может понадобиться в штабе. Нет, не похож, даже рядом не сидел…
- Меня, - подтвердил я.
- Ага, - нейтрально подытожил он. Снова застыл, все так же перегораживая проход между канатами.
- А пройти-то можно? - спросил я через некоторое время.
- Зачем?
- Вызывали.
- И что с того?
- Можно позвать дежурного по штабу, - предложил я. - Он должен знать.
- Еще чего! - отверг часовой. Переговоры окончательно зашли в тупик. "Барс" издевался, конечно. Выламывался.
Согласно правилам несения караульной службы, дежурного офицера он был обязан вызвать. И передать ему меня "с рук на руки". Именно дежурный должен знать, когда и кого вызывают, а не часовой при матерчатых дверях ППК.
Другое дело, появляется перед тобой "серый" (презрительная кличка штрафников) - одно удовольствие продемонстрировать, какой большой болт ты, "элита", забил на все правила и уставы. Развеять таким образом тоску караульных часов и заодно напомнить бывшему штрафнику, что его законное место в строю за правофланговой Парашей Батьковной.
Видимо, по его сценарию я как раз должен был занервничать, как кот на собачьей свадьбе, начать юлить хвостом и униженно умолять пропустить меня. А он, облеченный высокими полномочиями охраны прохода, еще подумал бы и покуражился вдоволь…
Можно понять, от постовой скуки дуреют и не такие головы.
Только я, между прочим, носил офицерские нашивки, еще когда унитаз для взрослых казался этому сопляку недостижимой горной вершиной. Поэтому я выбрал другую тактику. Просто стоял и молчал. Держал паузу, как говорят в театре. Мало того, когда пауза окончательно затянулась, я достал сигарету и неторопливо закурил, со вкусом пуская дым.
Человек в броне может все - летать, вспрыгивать на скалы, ходить под водой, валить деревья пинком ноги, прошибать стены лбом и т. д. и т. п. Но вот курить он точно не может. По крайней мере, в закрытом наглухо гермошлеме.
Нет, мне кто-то рассказывал, что один деятель ввел в "жабу" брони раствор никотина, запрограммировав подавать его в кровь с равными промежутками. Но кончилось все печально и с тяжелыми последствиями. Не столько для "жабы", сколько для самого деятеля. Подобные же эксперименты, я знаю, проводились с этиловым спиртом, и, что характерно, с тем же грустным результатом. Внутренняя структура брони - штука тонкая, и самопальные модификации не приемлет…
Таким образом, я стоял и курил. "Да, приперся сюда в шесть утра исключительно перекурить. А вы что подумали?"
Под забралом я не видел его лица, но сильно подозреваю, что взирал он на меня с ненавистью. Сам я больше не обращал внимания на часового. Да и что мне на него смотреть? Молодой еще. Сынок! Не "барс", а пока что "барсик"! Иначе бы не стал связываться, сообразив, что десантный штрафбат - слишком хорошая школа выживания.
"Политика - это когда хочется одно, а получается - совершенно другое!" - как сказал премьер-министр слаборазвитого государства, загоняя на собственные офшорные счета остатки средств, выделенных на здравоохранение…
- Дежурный по штабу - на выход! - вдруг заорал часовой.
Так неожиданно, громко и зло, что я чуть не подавился сигаретой.
Проняло его, в чем я заранее не сомневался. Но зачем так орать?
Я понимаю, воин перенервничал. Только у дежурного тоже имеется нервная система.