"Да нет, я простирну, вот прямо сейчас, вот прямо при вас, господин Кирив, сэр… Господин Кирив, господин Кирив…"
- Рядовой Серж Кирив, внимание! Срочно прибыть в штаб временного гарнизона!
"Это что еще за собака тут каркает?" - подумал я и проснулся. Или - сначала проснулся, а потом подумал…
- Рядовой Серж Кирив, внимание! Срочно прибыть в штаб временного гарнизона! Повторяю, Серж Кирив, срочно прибыть в штаб временного гарнизона! - требовал жесткий, металлический голос.
Да, это меня.
- Я! - откликнулся я громко, четко и внятно, как положено строевику. И только тут сообразил, что вызывают меня по динамику ППК. Поэтому мой уставной ответ этой железяке выглядит глупо. Особенно - с утра пораньше в сонном куполе.
Вызов разбудил не только меня. Компи и Игла заворочались на своих койках, а Вадик Кривой приоткрыл глаза. Услышал, разумеется, мой бравый ответ.
- Честь отдать не забудь, - тут же посоветовал он, приподнимая голову от подушки. - Прямо в динамик по стойке смирно…
- Обязательно отдам! Только штаны надену, - огрызнулся я.
С этими словами я проснулся окончательно и рывком сел на кровати.
- Можешь без штанов, по-походному, - великодушно разрешил Кривой. - Не барышня - штанами честь прикрывать… Хотя, конечно, я понимаю - береги честь смолоду, с заду, и с переду…
Выдав этот глубокомысленный совет, Вадик удовлетворенно хрюкнул, вмялся головой в подушку и тут же снова уснул. Он всегда просыпался и засыпал мгновенно. Счастливое качество!
Остальные даже не проснулись. Было утро, самое раннее утро, когда просыпаться совсем не хочется. Да и зачем…
"И зачем меня вызывают? И кому это я так срочно понадобился?" - подумал я.
Неужели взялись проверять гибель Дица? А почему? В операции по захвату 4-го укрепрайона погибло несколько тысяч солдат и офицеров, и один дохлый комбат погоды не делает. Если только следователи УОС уже не накопали какой-нибудь компры. Накопать - это они могут, хлебом их не корми, дай нагрести какого-нибудь дерьма…
Так, если это проверка… Рапорты мы с Кривым написали, вроде все складно… К тому же - масса свидетелей смерти комбата от автоматического оружия казаков. Любая экспертиза покажет, что погиб он именно от него. На той же высотке легли гораздо более приличные солдаты, пусть не в таких чинах. А больше знаем только мы с Кривым…
Долго размышлять об этом я сейчас не мог, спросонья мне вообще думается трудно. Для начала шмыгнул в санблок купола и наскоро умылся, поплескав на лицо до безвкусия обеззараженной водой.
"Зачем гадать, если сейчас все узнаю?" Очень здравая мысль, хорошо сочетается с прохладным утренним умыванием.
Надо же - Градник приснился! - вспомнил я, натягивая робу и пришлепывая защелки на ботинки. Добро бы хоть кто приличный, а тут - Градник! И какое такое мистическое пророчество свыше с участием лейтенанта Градника и пары грязных носков стучалось ко мне из глубины подсознания?
Не слишком ли много "почему?" для одного раннего утра? - мелькнула мысль. Нет, правда, почему Градник? Может, от постоянных разговоров-рассуждений, что, мол, скоро нам, бывшим сержантам и офицерам из штрафников, вернут былые звания и ордена, так что "на гражданку" пойдем, как порядочные. "Не слышал, нет? А я вроде бы краем уха где-то чего-то, но зато - от верных людей…"
Допустим, наслушавшись-наговорившись, я во сне уже почувствовал себя вновь офицером и капитаном, тогда как ротный - всего лишь второй лейтенант. "А что, было бы забавно цыкнуть на него построже и поставить по стойке смирно", - усмехнулся я. Такая маленькая, полудетская, компактная месть. Ни к чему не обязывающая, как фига в кармане…
Впрочем, все может быть еще проще. Та спиртосодержащая жидкость, которую Кривой вчера вечером выменял у ракетчиков на трофейную мелочь и притащил в ППК в пластиковом бурдюке, была с добавками какой-нибудь отравляющей дряни. "Ничего, ничего, дрянь проверенная, ракетчики пьют да нахваливают!" - уговаривал нас Кривой.
Долго уговаривать ему не пришлось. Сама жидкость - неопределенно-бурого цвета и неприятно-острого запаха - на приличное пойло никак не тянула, было в ней что-то от навозной жижи, подгазированной для полноты вкуса, вспоминал я с понятным внутренним содроганием. Сегодня. А вчера, наоборот, то, что пьют да нахваливают, казалось весомым плюсом. Несгибаемым аргументом.
Вкус, надо сказать, омерзительный… Но - пилось… А на крайний случай всегда есть старик "ФАПС", лучший друг воинов на заслуженном отдыхе. Единственное - не нажраться до такой степени, чтоб забыть его принять перед сном.
Я - не забыл. Поэтому смог разлепить глаза.
Хорошо посидели, называется. Компи, Игла, Пастырь с его обычным: "И Христос не брезговал полной чарой, и нам не велел!", кокетка Лиса, громила Рослый, еще мальчики-девочки… Все были, если вспомнить, даже неторопливый Пентюх. Практически весь второй взвод слетелся в наш купол, как вороны на свежую кровь. И что делать взводному командиру? Разумеется, я был просто обязан возглавить и повести по нужному руслу распитие ракетной жидкости.
"Выпьем, братцы, за окончание войны! За тех, кто выжил на высадках! За тех, кто остался лежать!"
Вчера эти слова казались важными, нужными и единственно правильными. Благо, бурдюк представлялся восхитительно безразмерным, а вечер - затерявшимся во времени и пространстве…
* * *
- Скажи, Кир, ты сам-то веришь, что все закончилось? - спросила вчера Игла.
- Не знаю. Не особенно. Верю, наверное. Но как-то не до конца… А почему не верить? - ответил я.
Подумал, что спектр ответа уж слишком широк. Эта ширина охвата мне самому понравилась. Прошу прощения за выражение - плюрализм!
В куполе еще вовсю пили, а мы с ней вывалились подышать из прокуренного помещения.
Я тут же опять закурил. Пустил дым в темное, ночное небо. Странно, пока шла война, разницы между ночью и днем почти не было. Осветительные ракеты постоянно сменяли одна другую над горизонтом, заливая все мертвенно-бледным светом, оставляющим резкие, графические тени. Сейчас больше нет таких теней. В небе снова появились звезды. И две небольшие луны Казачка смотрят сверху, как два немигающих совиных глаза.
А я и забыл, что у Казачка две луны. Или - не знал никогда, не обращал внимания…
Вокруг было тихо. Непривычно тихо и сонно. На первый взгляд войсковой лагерь спал. Отмечаю - на первый взгляд. Некий скрытый гул, подпольное ночное брожение все-таки присутствовало среди куполов, чувствовал я. Офицеры периодически пытаются наводить порядок после отбоя, только это занятие безнадежное. Не один Кривой такой умный, чтобы разжиться "горючкой" у ракетчиков.
Это еще ничего, еще в рамках, вот первые дни что творилось…
Игла перехватила у меня сигарету и крепко затянулась, по-мужски пряча окурок в щепоти. Ночной свет сглаживал ее уродство, маскируя лицо, но до конца замаскировать все-таки не мог. "Зато глаза у нее хорошие - яркие и блестящие, очень выразительные глаза!" - в мыслях подчеркнул я. Как будто был в чем-то виноват перед ней.
Я виноват перед ней, она - еще перед кем-то, тот - еще… Вообще мы живем в крайне виноватое время. А кто виноват во всем сразу?
Не спросить ли у Пастыря, пока тот окончательно не надрался и не начал проповедовать слово божье нечленораздельным мычанием?
- Уже надумал, что будешь делать после дембеля, командир?
- Нет, конечно. Раньше не думал, потому что казалось глупо. А сейчас - просто ничего не приходит в голову, - честно ответил я. - А ты как?
- Я тоже… думаю. Может, вернусь на Хатангу. Только вот не знаю, возьмут ли меня опять в секретари управляющего… Она усмехнулась. Совсем невесело.
- А ты сама-то хочешь?
- Не знаю… Я не знаю, чего я хочу… Знаю одно - воевать я больше не хочу. Это точно.
- Слушай, Игла, ты все время говоришь - секретарь, секретарь… - начал я, чтобы сменить тему. - Давно хотел спросить, как тебя в секретарши-то занесло? Да еще в серьезную корпорацию, где фейс-контроль на уровне младшего клининга?
- Имеешь в виду - личико, талию, ноги от ушей, грудь впереди, а все остальное - сзади?
- Что-то вроде…
- А у моего шефа жена была ревнивая, - охотно объяснила Игла. - Как раз из бывших секретарш со всеми модельными параметрами. И с грудью домиком, и с попой мячиком, и с опытом половых отношений без отрыва от клавиатуры. Шеф, кстати, тот еще кобель… Вот она и настояла, чтоб он взял именно меня. Так и сказала ему: "Именно о такой секретарше, дорогой, я для тебя и мечтала!" - передразнила Игла с характерными присюсюкиваниями, как это она умела. - А мне - улыбайтесь, милочка, улыбайтесь почаще! И, считайте, рабочее место всегда за вами!
- А он?
- Без удовольствия. Особенно первое время. Бурчал вроде бы про себя, что аренда дрессированного крокодила обошлась бы фирме гораздо дешевле…
Я невольно подавился смешком.
- Вот-вот. Тебе смешно. А мне с ним работать нужно было… Ну, потом пообвыкся. Только иногда вздрагивал. Когда оборачивался слишком резко. Мы с ним даже подружились по-своему, он мне потом часто жалился на свою дражайшую половину. Тоже штучка, бывшая вице-мисс Хатанга…
- Понятно…
Живо представляя картину ее былого трудоустройства, я все еще посмеивался.
Игле всегда удавалось рассказывать образно, в липах и красках.
Она, я заметил, тоже усмехалась воспоминаниям.
- Слушай, Кир, а ты ее очень сильно любил? - вдруг спросила она.
- Кого? - я не сразу понял.
- Щуку.
- Да, - коротко ответил я.
Просто не хотел говорить об этом. Здесь и сейчас.
Она это почувствовала.