Небу плевать, конечно. С его высоты любой наш вызов выглядит бессмысленным копошением. Но это уже обратная сторона медали. Или, допустим, "Ордена Мужества"…
- Солдаты! Граждане Соединенных Штатов! - ораторствовал Диц. - Да, теперь я уже могу назвать вас солдатами, могу назвать вас полноправными гражданами Соединенных Демократических Штатов, могу…
Тут комбат запнулся и значительно замолчал. Я понял это так, что мочь-то он может, но ведь как не хочется! Такую сволочь - и сразу в граждане! И куда мы катимся, господа?
Только за спиной у него капитан Олаф Рагерборд, око всесильного Управления Общественного Согласия. Внимательно слушает и не любит майора прямо в спину. Это над личным составом можно издеваться, как над мухой, влипшей в варенье, а над новым политическим курсом правительства - поди попробуй. Лучше поддержать добровольно. Во избежание.
- Солдаты! - пересилил себя Диц. - От имени и по поручению командования я должен поздравить вас с восстановлением в гражданских правах. Хочу сразу сказать, что гражданские права дают гражданину не только права, но и налагают на него целый ряд обязанностей…
Диц говорил еще долго, тщательно муссируя тему прав и обязанностей, потому что всякая сволочь… отставить! - всякие граждане не всегда понимают, что прав без обязанностей не бывает, а уж что касается говноедов… отставить! - солдат демократии, то они тем более должны сознавать свой долг! В тот час, когда наше государство не щадя сил сражается с коварным противником…
И все в том же духе. Еще на четверть часа. В речи комбата прослеживался откровенный скепсис в отношении новоиспеченных солдат демократии (говноедов). Даже голос звучал не слишком уверенно, словно он, Диц, мучительно и безнадежно пытался понять - за что же этой свинской сволочи такое неожиданное счастье, как гражданские права? Впрочем, скоро его раскатистый баритон обрел былую силу и мощь. Зыбкая тема гражданских прав-обязанностей была пережевана, и речь пошла о том, что перед батальоном поставлена новая боевая задача - развивать наступление на 4-й укрепрайон казаков с направления северо-восток. Приказ командования - ни шагу назад, а если какая-нибудь свинья собачья (хоть и с гражданскими правами!) этот шаг сделает, то на это у него, майора, имеются специальные полномочия от командования. Приказ батальону - пробиться к дальнобойным лазерным батареям любой ценой! Любой!
"Словом, диспозиция не изменилась: кто-то идет вперед, а кто-то подталкивает в спину особыми полномочиями", - рассудил я. С точки зрения Дица, все как в доброе старое время. Оно, доброе и старое, для него еще только закончилось, а ностальгия уже тут как тут, понимал я.
После комбата слово на импровизированном митинге взял капитан Рагерборд. Его поздравление было короче, но гораздо душевнее. Правда, от патетики замкомбата все-таки не удержался:
- Солдаты, граждане, товарищи по оружию! Я надеюсь на вас! Надеюсь, что гордое имя нашего батальона, наш символ чести, славы и доблести перед лицом любого противника останется все таким же незапятнанным, все таким же гордым, все таким же символом чести и славы несгибаемых борцов за демократию и общественное согласие! Не уроним же нашу воинскую честь, не посрамим оказанного нам доверия президента и конгресса, пронесем наше славное имя, не запятнав его, как и прежде! - громогласно заключил он.
По строю пробежал чуть заметный ропот одобрения, но, думаю, относился он скорее к форме изложения, чем к его содержанию.
- Эко завернул, однако… - чуть слышно восхитился у меня за спиной Кривой. - Бульдозером не разгребешь. Я, к примеру, ничего не понял. Зато - красиво!
- Витийство бесовское - суть искушения и соблазн еси, - мстительно прошипел Пастырь.
"Завернул!" - мысленно согласился я. Нечто подобное мне уже приходилось слышать. Правда, обычно говорилось "знамя", а не "имя", но знамя-то как раз штрафникам не положено. Бывшим штрафникам. Но пока без знамени.
- Баталь-он! Равняйсь! Смир-но! - скомандовал капитан Рагерборд. - Господин майор, сэр, батальон "Мститель" готов к выполнению боевой задачи! - по-уставному доложил он.
- Вольно! Ведите личный состав, капитан! - разрешил Диц почти спокойным голосом.
"Мой рецепт оздоровления общества - категорическое сокращение поголовья!" - как сказал палач, заканчивая точить топор.
Что-то меня последнее время потянуло на исторические анекдоты. Ох, чувствую, не к добру это.
Тогда - к чему?
Глава 4
Смертью смерть поправ
- "Пятая", "Пятая", "Пятая"! - надрывался в трубке Дегтярь.
- Слушаю, слушаю, "Первый"! - давно и безнадежно откликался сотник Налимов.
- "Пятая" на связи! Слушаю тебя, "Первый"!
- "Пятая", "Пятая"! Да где вы там, отзовитесь?! "Пятая", ядрена мать! - ругалась трубка. - "Пятая", "Пятая"!..
- Слушаю! Да слушаю же!
Володя тряс трубку, дул в мембрану, даже стучал ею по столу, но дело от этого не улучшалось. Абсолютно односторонняя связь, он слышит, его - хоть рыбой об лед!
Ну да, телефонная трубка! Конструкция такая же древняя, как шпангоуты знаменитой баржи "Ковчег", акционерно-зоологического общества "Каждой твари по паре" под председательством господина Ноя… А что еще можно придумать, когда штатовцы набросали вокруг глушилок? По выражению Трофимыча - собственный пердеж не услышишь? Допотопная проводная связь, проложенная на всякий случай по подземным пещерам, хотя бы функционировала до недавнего времени.
- "Пятая", "Пятая", ответь "Первому"…
- Слышу вас, слышу вас хорошо… "Ага, хорошо! Лучше не придумаешь!" Отчаявшись быть услышанным, Володя окончательно рассвирепел, швырнул трубку и неожиданно для себя самого выдал длинное военное выражение, где три матерных слова варьировались с минимумом предлогов. И в этот момент связь вдруг восстановилась.
Дегтярь, видимо, услышал всю тираду от начала и до конца. То-то он осекся на полуслове и громко всхрапнул от изумления, словно подавился слюной.
- Налимов?.. Это ты, что ли? - позвал он после недоуменной паузы.
- Я, господин войсковой старшина! - радостно схватил трубку Володя. - Слышу вас! Слышу вас хорошо, прием!
- А это… чего? - осторожно осведомился комендант.
- Связь плохая, господин войсковой старшина! Совсем никакая связь!
- Я спрашиваю - ты что, сотник, на старших по званию материшься?! Совсем, что ли, оборзел с перепуга?! Или тебя там по башке стукнуло?! - окреп голосом комендант-4. -Распустились совсем, последний страх потеряли!.. - Володя слышал, как Дегтярь, отстранив трубку, объяснял кому-то рядом: - Я его вызываю, понимаешь, вызываю, а он мне таким матом оттуда - я чуть на жопу не сел. Уже грешным делом подумал - линии перепутал, в штаб главкома дозвонился… И снова Налимову:
- Нет, ну что ж это делается-то в войсках! До чего, спрашивается, докатились?! Старшего по званию, как последнего пацана, мордой об пол! Я что тебе - с девочками на гулянке про сиси-пуси! - рокотал он уже в полный голос.
- Со связью беда, господин комендант! Ничего не слышно! - оправдывался Налимов.
- Да что ты говоришь! Я, например, вас прекрасно расслышал, сотник! - от избытка сарказма Дегтярь даже перешел на "вы", что означало у него крайнюю степень раздражения младшим по званию.
"Нехорошо получилось, - мысленно согласился Володя. - Некрасиво…"
Нет, но этот долдон - нашел время выяснять отношения! - внезапно разозлился он.
На батарее осталось шесть человек при последней работающей установке, связь восстановилась каким-то чудом и непонятно сколько продержится, а он взялся выламываться, как целка перед стриптиз-клубом! Нашлась тургеневская барышня с мордой Хряк Хрякыча! Матерного слова он, видите ли, испугался! Никогда, видите ли, не слышал их! Ну так в штаб позвони, там похлеще отвалят! Сразу пошлют, куда Макар телят не гонял по причине полного бездорожья…
- Господин войсковой старшина! - повысил голос Налимов.
В этот момент бункер в очередной раз накрыло. Тяжелая ракета с орбиты взорвалась где-то совсем рядом. Вздрогнул пол под ногами, волнами заходили стены, а на гермошлем посыпались ошметки земли, бетона, а может, и камня, кто теперь разберет. Что-то острое и горячее больно чиркнуло по щеке под открытым забралом.
Володя почувствовал, как по лицу быстро потекла кровь, скапливаясь на впадине губ и ямочке подбородка. Кровь - не вода? А течет также быстро. Почему-то с привкусом грязи… Хрустит на зубах…
"По-хорошему надо бы закрыть забрало, орбитальная артиллерия Штатов скоро не оставит от бункера камня на камне", - мельком подумал Володя. И опять не закрыл. С закрытым забралом - как-то не так, отгораживаешься, что ли…
Лазерщики давно надели броню, еще после того первого попадания, пробившего свод над третьей установкой и разнесшего ее вдребезги. Расчет, кто были поблизости, почти все погибли. Пол и стены разбитой "норы-3" словно забрызганы краской и еще чем-то. Так уделаны, что ему показалось - это просто не может быть кровью и человеческими останками. В плохом кино нагнетают ужасы такими картинами, а в жизни так не бывает, не может быть…
"По-хорошему, броню нужно было надеть еще раньше, - сожалел Володя задним числом. - Неудобно, конечно, несподручно, работать на установках в броне никто не любит. Но нужно было настоять, приказать, гаркнуть, в конце концов…"
- Господин войсковой старшина! - повторил сотник остервенелым тоном, как будто опять ругался.