Глава 27
Завел ее в темный склеп - она зажалась в угол, когда в моей руке вспыхнул яркий свет. Развернул новое одеяло, кинул ей.
- Грейся давай. Я тебе одежду дам - думаю, подойдет. Мы здесь расположились по-походному, так что… Не жалуйся, в общем, на неудобства. И еще… Придется мне тебя с Клаусом знакомить.
Она осмотрелась, я - тоже… Он где-то рядом - чую я его… по запаху. Прячется, похоже, в тряпье. Эх, позорит он меня в глазах моей девушки. Отмыть бы его, как следует. Да поздно. Надо было раньше думать - до того, как Агнешку в берлогу такую тащить. Надо было ее в другое пристанище привести - в развалены райнской крепости, но не сошлось как-то все со старыми замками…
- Клаус, выходи. Я знаю, что ты здесь. Я девушку привел… Ты давай - вежливость соблюдай. Ты все же человек знакомый с правилами приличия.
Старик вырылся из ветоши и… Ткнул мне в лицо какими-то скрещенными палками. Скорее, по привычке, перехватил палки, вырывая у него из рук. Явно встревоженный, он резко успокоился.
- Вольф… А я уж думал - вампиры.
- Параноик. Агнешку мне не пугай - ей и так пришлось…
Клаус, скрежеща суставами, вылез из завала своих вещей. Он каркнул, прокашлялся и снова заскрежетал, словно заржавленный. С напряжением наблюдаю, как старик пауком подкрадывается к моей Агнешке, протягивает ей трясущуюся птичью руку. Жуткий он вообще - если на него не моими, и не к такому привыкшими, глазами смотреть.
- Пани… Жаль, что приходится знакомиться в таких прискорбных обстоятельствах. Прошу меня извинить за этот… вид.
Старик как-то скверно хихикнул, как-то хитро сощурил глаза. Не нравится мне, как он на нее смотрит, - неприлично как-то смотрит… особенно для его возраста. Оттащил его в сторону от дрожащей девушки. Она и без его усилий боится. Закрылась одеялом чуть ни с головой - так, что только готовые пустить слезу глаза блестят.
- Клаус, давай без выходок. И так все как-то вышло… Понял?
Отпустил часто кивающего в подтверждение старика.
- Да, еще, Клаус… Она - полячка и думает, что я - поляк. Не разубеждай ее - знаешь же, что поляки к немцам не слишком хорошо…
Старик снова закивал и приглушенно задребезжал мне на ухо.
- Ты прав, Вольф… Не стоит пока правду открывать. Только не унывай. Радуйся, что ты не русский. К русским они еще хуже…
Я совсем понурился. До того сник, что даже скрыть этой мрачности не смог. Старик утешительно похлопал меня по предплечью - до моего плеча ему, скрюченному артритом, просто не достать.
- Не горюй, Вольф… Вскружишь ей голову - забудет про все, как ты. Она ведь тебе голову вскружила - вижу я все, Вольф. Только зря ты ее сюда привел. Место здесь мрачное.
Старик, вдруг что-то сообразив, взглянул на нее, на меня.
- Вольф… А ты не оттуда ее?..
- Оттуда, Клаус. Только давай об этом позже - устал я.
- Ты был там…
- Был. Только давай - позже.
- Ты ушел…
- Пришел и ушел - как обещал.
- Она была одна, Вольф? Другие были?
- Были, но забрать смог только ее одну.
- А остальные, Вольф? Что с ними?
- Не знаю, старик. Не знаю… Они теперь округу зачищают - следы заметают. Давай позже. Я, и правда, устал… и еще - задело.
- Тебя ранили, Вольф?
- Несильно.
- Дай посмотрю…
- Только руки почисть как-то… и - спиртом протри.
Скинул куртку и обернулся к девушке, так и сидящей в углу, в одеяле.
- А ты не смотри.
Она вдруг стянула с лица одеяло и слабо улыбнулась мне.
- Ты же смотрел, когда я просила не смотреть. И я - буду…
Сердце снова застучало, в голове снова засияло.
- А ты мстительная, как я смотрю, Агнешка. А крови не боишься?
Она улыбнулась уже открыто и покачала головой.
- Не боишься крови - тогда не боишься и крыс.
Сунул ей в руку едва живого зверька - испуганного и затихшего.
- Держи давай. Зверь дыма надышался и нахлебался воды. Это не так страшно - живучие они, крысы. Такие же, как я. Только ты все равно - позаботься о звере. Как обо мне.
- Я не знаю, что мне с этой крысой…
- Не отпускай. Посади в коробку пока и присматривай. Не забывай - тебе этот зверь жизнь спас. Как я. Ясно?
Агнешка забрала зверька у меня из рук, в изумлении рассматривая его. А я стал думать - можно мои раны пластырями склеить или шить придется. Похоже, - шить надо. Черт… И ребро еще осадило.
- Клаус, ты шить умеешь?
- И шить, и штопать, Вольф… Я все умею.
- Тогда - шей.
Клаус долго колупался в какой-то коробке и, наконец… подхватил мою куртку.
- Клаус… Меня шей!
Старик растерялся, и нитка с иголкой заходили в его руках ходуном.
- Ты что, Вольф? Я не могу… Тебе к врачу надо…
- Какой врач?! Давай иглу!
- Ты что, будешь?..
- Буду. Было уже такое. Не так это и трудно. Иглу согнуть, на огне прокалить, нитку - в спирте смочить, и сойдет.
Я вдруг глупо ухмыльнулся, уставившись на Агнешку.
- Я и пулю достать могу так… Раз между ребер застряла - я ее ножом подцепил и…
Агнешка вдруг рассмеялась - так тепло и весело, что меня… будто огнем обдало.
- Хвост передо мной распускаешь?
- А как же? Сказал же, что хочу я тебя. Пока не поверишь - придется распушать хвост.
Она мило, можно считать нежно, улыбнулась мне…
- Хвост не распушают, а распускают.
- Орлы - расправляют, волки - распушают. Я и так, и эдак могу.
- А как же скромность? Или скромность не входит в список твоих достоинств?
- Конечно, входит. Как и все остальное.
Глава 28
Клаус надо мной стал смеяться - и не тихонько, а открыто. Агнешка еще насторожена. Я понял, что она - смела и сильна духом, только ей пришлось пройти такие тяжкие испытания. Чтобы раны стянулись рубцами, чтобы следы сгладились, - нужно время. Она запугана и скована, как каждый после длительного и жесткого заключения. Пока еще ее пугает каждая моя неосторожная резкость. Но она стала спокойнее. И ко мне, кажется, начала привыкать. Гордо вскидывает голову в ответ на каждую мою необдуманную грубость, но, в общем, со мной обходиться заметно терпимее. Порой замечаю и первые проявления признательности. Получив от нее еще достаточно скупую благодарность, я не только перестал обижаться, но и - просто одурел. Не спал всю оставшуюся ночь. И теперь не нахожу себе места. Я заперт в духоте со своими жуткими желаниями и мечусь в тесноте, как тигр в клетке. Рядом с ней находиться просто невыносимо, но и от нее я никуда и никак.
Глава 29
Как только ее попытки меня прогнать стали слабее, стал цепляться к ней - сильнее. Крюгер еще как-то сдерживает меня, втолковывая, что она измотана и у нее просто нет сил послать меня с моими приставаниями к черту. Но долго мне не выдержать - голову сносит так, что не слышно не только голоса разума, но вообще - ничего не слышно. Не знаю, что мне с собой делать. Знаю, что теряю контроль, но удержать его - не могу. С ужасом осознаю, что одержим Агнешкой и что скоро перестану понимать и это. Теряю человеческий облик у себя на глазах и перестаю замечать это, становясь… зверюгой какой-то. А нам еще как-то надо… Надо уходить, надо скрываться. Без меня им не выбраться обоим, а я… Мне нужно быть бдительным, а я… Я болен! Вроде болен Клаус, вроде больна Агнешка… А на деле я - больнее их всех вместе взятых! Что есть душевная болезнь Клауса или телесная - Агнешки в сравнении с моей?! Ничто! С моей болезнью, разъедающей и душу, и тело, а главное - разум, не сравнимо ничто! Игорь Иванович! Не держите на меня зла! Разрулите ситуацию! Я же не соображаю ничего! Подвела меня подкорка! Ничего не соображаю!
С виду спокойный, я опустился на плиту, под которой спит вечным сном истлевший епископ, - сел рядом с Агнешкой…
- Не кручинься, красавица. Потерпи еще. Скоро уйдем. Утром схожу проверю и…
- Печальное это место, Вольф…
Не удержался и провел рукой по ее волосам, по плечу…
- Нормальное место - сносное. Здесь достаточно сухо для подземелий.
- Нет, ты не понял… Это место… Оно навеяло столько мыслей…
Перед глазами поплыло. Охватил ее плечи и…
- И каких же?
Девушка подняла задумчивый взгляд в потолок - в низкий и совсем не сводчатый потолок.
- Высоких мыслей, Вольф… вечных мыслей…
Я ослабил объятья, хоть мне и хочется стиснуть ее сильнее и… Я еще могу… Могу терпеть… Я волевой, я выдержу.
- Это просто могила, выдолбленная в камне.
- Это место скорби, Вольф… Оно приближает нас к богу…
Девушка склонила голову мне на плечо, осыпая меня золотыми волосами, и я промолчал - не стал разубеждать ее, что бога нет, как разубеждал Клауса, что нет привидений. Пока промолчу, а позже… Она же не сумасшедшая, как Клаус, которому, какие доказательства ни приведи, - все впустую. У него логика от головы отскакивает, как мяч от стенки, хоть наука ему и не чужда. А она… Она - полячка, католичка… Она просто так воспитана, просто привыкла так мыслить. Это ничего, это исправимо. Завалю ее аргументами и… Но это позже. А сейчас… Провел рукой по ее волосам, по шее…
- Агнешка, мне жаль, что пришлось осквернить такое место. Только выбора не было. Так было нужно… для дела нужно.
Она грустно улыбнулась.
- Я понимаю… И бог поймет… Он простит… Он посмотрит нам в души и увидит, что мы…
Она положила руку мне на грудь, и я… схватил, прижал к груди ее руку крепче. Она всмотрелась в мое лицо с улыбкой.
- Расскажи мне о себе, Вольф…
- А что рассказывать? Я просто травлю крыс в подземельях этого города… и попадаю периодами в истории наподобие этой.
- Ты был военным? Ты воевал?