* * *
Осознание себя давалось тяжело. Вначале была темнота и боль, потом попытка открыть глаза. И был свет, хлынувший потоком в зрачки. Северянин со стоном закрыл глаза - яркий свет был невыносим. Видимо, стон был услышан, потому что секунду спустя где-то рядом прозвучал голос:
- Очнулся? Ну, вот и славненько.
Северянин вздрогнул. Он уже достаточно пришел в себя для того, чтобы осознавать, что с ним происходит. Во-первых, он жив. Во-вторых, он лежал на чем-то мягком. В - третьих, рядом с ним есть кто-то. Надо попробовать еще раз открыть глаза, чтобы увидеть говорящего.
Он лежал на больничной кровати, укрытый пахнущим лавандой синтетическим одеялом. Помещение, в которое он попал, напоминало обычный больничный бокс с круглыми лампами дневного света под потолком, кучей аппаратуры вокруг кровати и стеллажами из светлого пластика и стекла. Вместе с ним в боксе находилось двое. Северянин повел глазами, пытаясь разглядеть обоих. Один из них, невысокий и худощавый, с бледным лицом и седыми висками возился у столика на колесах, набирая что-то в шприц. Второй, крепкий мужчина средних лет, сидел на стуле и смотрел на Северянина.
- Вот вам и чудо, майор, - сказал человек у столика. Это его голос Северянин услышал, придя в себя. - Вы все еще не верите в чудеса, не так ли?
- Теперь верю, - без всякого выражения сказал тот, кого назвали майором. - Вы просто волшебник, док. За такую работу вам полагаются все существующие научные премии. Вот только бы излучение не оказалось слишком сильным. Сколько он протянет, как вы думаете?
- Я не отпускаю время жизни. Это прерогатива Господа Бога. Я лишь лечу драные оболочки ваших солдат и борюсь со всякой гадостью, которая время от времени проникает в их кровь. Спросите сами у парня, намерен ли он умирать в ближайшее время. Думаю, он этого делать не собирается. Импульс, вероятно, не разрушил его нервную и кровеносную системы. Во всяком случае, анализы крови у него неплохие. Рефлексы тоже в порядке.
- Как вы себя чувствуете? - спросил майор Северянина.
- Спасибо… хорошо.
- Хорошо? Невероятно! Но если честно, я этому рад.
- Где я? Кто вы?
- Два очень хороших вопроса, приятель. Сначала давайте я скажу вам, кто вы такой. Вы Николай Дмитриевич Кольцов, вам тридцать семь лет, и вы прибыли на Аваллон восемнадцать дней назад, пятого августа 2230 года. Помните?
- Конечно, помню… Голова болит.
- Неудивительно. Вы проникли в запретную зону, и вас шарахнуло из нашей G-пушки. Вас нашел дозорный геликоптер.
- Где остальные? Где Костыль, Крыса, Негр, Алекс?
- Когда вас нашли, кроме вас был еще один живой, но он скончался еще на борту геликоптера. Ваши спутники мертвы, и я очень удивлен тем, что вы не разделили их судьбу. Благодарите нашего доктора. У нас превосходный доктор. Поначалу он давал вам один шанс на миллион, что вы не отправитесь на последнюю экскурсию в наш крематорий. Потом он поднял ваши шансы до одного на тысячу. Да и Бог вас любит, приятель. Видимо, площадь поражения оказалась ограниченной, и вы оказались у самого ее края. Другого объяснения вашего чудесного исцеления у меня нет.
- Лежи смирно, - доктор отработанным движением всадил шприц в предплечье Северянина, ввел препарат. - Вот так, отлично.
- Где я?
- Лучше бы вам этого не знать. Вы совершили очень опрометчивый поступок, попав сюда. Знаете, почему? Теперь вы принадлежите нам.
- Вам? Кто вы?
- Майор Зебровски к вашим услугам, - крепыш улыбнулся Северянину. - Это я приказал нашему патрулю подобрать вас на осыпи у Пика Вдовы.
- Откуда вы знаете мое имя?
- Обижаете, приятель. Ваш "перс" я уже вскрыл и узнал оттуда кучу любопытного. Поначалу я думал, что вы шпион, нанятый одной из компаний, обосновавшихся на Аваллоне. Потом у меня появилась мысль, что вы работаете на Западный Альянс. Но все оказалось гораздо проще - вы просто граббер. Один из этих сумасшедших, которые полагают, что смогут здесь на Аваллоне найти что-нибудь стоящее. Ваши записи меня в этом убедили.
- Вы похожи на военного. Вы военный? - Северянин достаточно пришел в себя для того, чтобы вести серьезный разговор. К тому же доктор подал ему пластиковый стаканчик с каким-то зеленоватым напитком. Питье с запахом мяты оказалось сильным тоником. Северянин почувствовал себя бодрее, мысли прояснились, головная боль понемногу начала проходить.
- Военный, - майор Зебровски усмехнулся. - Официально нас на Аваллоне быть не должно. После Армагеддона власти Земли приняли решение не направлять сюда воинские подразделения. Так оно и есть - официально. На деле и Западный Альянс, и мы давно устроили тут свои секретные базы. Правда, для всех мы просто научные лаборатории. Вы как раз и забрели прямехонько к одной из них. Наша лаборатория называется "Большая Мама". Ваш проводник сыграл с вами дурную шутку.
- Костыль? Он мертв?
- Все мертвы, - Зебровски сказал это без всякого сожаления. - Кроме вас. С той минуты, как вы вошли за охраняемый периметр, вы оказались нашей мишенью. И если бы не моя сентиментальность, вас бы сейчас доедали изарки. Кстати, вы не голодны?
- Нет, - Северянин попытался подняться на постели; доктор тут же помог, подоткнул подушку. - Пить хочется. И голова немного кружится. Странно все получилось.
- Что вам сказал этот ваш проводник… кажется, Костыль?
- Он сказал, что знает дорогу к заводу номер два. В Загоне много говорят об этом месте. Я слышал, несколько месяцев назад один из грабберов нашел там заброшенный склад, на котором может быть Панацея.
- И где сейчас этот граббер?
- Умер. У него была лучевая проказа.
- Скверно. И вы поверили в эту историю?
- Если бы я не верил в истории о Панацее, то не прилетел бы на Аваллон.
- Логично. Причем прилетели вы тайно, нелегалом, насколько я знаю. Ваше имя не числится в базе данных МГКС, официально действующих здесь компаний и научных сообществ. Как вам это удалось?
- Удалось, и все тут. Какая вам разница?
- Странный поступок для человека, который на Земле вел довольно стабильную и обеспеченную жизнь. Профессор истории одного из престижных университетов, лауреат многих премий, кумир студентов. Что вас заставило отказаться от всего этого и пополнить число безумцев, рыскающих по этой планете?
- Я же сказал - Панацея.
- Похоже, вы серьезно верите в ее существование.
- Человек в моем положении хватается за любую надежду.
- Вы больны?
- Нет. Но моя жена страдает редкой формой рака. Я надеюсь спасти ее.
- То есть вы считаете, что Панацея ей поможет? - Зебровски сдержал смешок, ему не хотелось обижать этого странного человека. - Сказать по чести, я удивлен. Если бы мне это сказал какой-нибудь полуграмотный граббер, за плечами которого только тюрьмы и аваритовые копи, я не удивился бы. Но вы…Где сейчас ваша жена?
- На Земле. Она…спит. Я упросил врачей погрузить ее в криобиоз.
- Рискованное мероприятие. Последствия криобиоза до сих пор толком не изучены.
- Нам нечего терять. Ничтожный шанс на спасение все равно остался.
- Простите за мое любопытство, но где вы взяли деньги на заморозку? Я слышал, что эта процедура очень дорогостоящая.
- Я продал все свое имущество. Дом, банковские бумаги. Словом, все.
- Преклоняюсь перед вами, - в голосе майора послышалось уважение. - Вы очень любите свою жену. Такую любовь нечасто встретишь. Теперь я понимаю, что заставило вас прилететь на Аваллон.
- Зачем вы наводили обо мне справки?
- Затем, что я офицер разведки военно-космических сил Восточной Конфедерации, спецотдел "Галактика". И нахожусь здесь с секретной миссией моего командования. А вы своими поисками счастья и бессмертия создали мне проблему, которую я теперь пытаюсь решить без прямого ущерба для вас.
- Сожалею. Я не хотел.
- Однако теперь вы мой гость. Вернее, вы автоматически становитесь моим сотрудником. Уж извините, так заведено у нас в разведке.
- Вы хотите сказать, что я завербован?
- Именно. И отказаться вы не сможете. Такова плата за проникновение в тайну, которая вам не предназначалась. Но вы не волнуйтесь, Николай Дмитриевич, на нас работает немало грабберов. Аваллон - слишком скверное место, и выживает здесь лишь тот, кто имеет сильных покровителей.
- Николая Кольцова больше нет. Есть Ник Северянин, так меня прозвали в Загоне.
- Превосходно. Неплохой оперативный псевдоним.
- Не понимаю, чем я могу быть вам полезен.
- Можете. Вы сильно удивили нас, оставшись в живых после импульса. И заинтересовали. Я даже знаю, как мне следует вас использовать. Но этот разговор мы отложим на некоторое время. Вам надо подлечиться, а мне обдумать, какое задание я мог бы вам для начала поручить.
- У меня нет выбора, не так ли?
- Нет, - Зебровски даже не попытался смягчить тон. - У вас нет выбора. Вам придется сотрудничать с нами, и тогда, может быть, вы найдете то, что ищете. А пока отдыхайте. Вам надо хорошенько выспаться и набраться сил. Завтра продолжим наше знакомство. Оставляю вас заботам нашего доктора.