– Телепортация, как известно, – это такое перемещение объекта, при котором движение нельзя проследить во времени, – полился красивый баритон Петровича, – или, в математических терминах, траекторию объекта нельзя описать непрерывной функцией времени. Вплоть до недавнего времени в академических кругах считалось, что материю и энергию телепортировать нельзя, а все паранормальные перемещения, описанные в неких околонаучных источниках, суть выдумка, фокус, подделка. Успешные же опыты начала двадцать первого века по телепортации фотонов и других мельчайших частиц подразумевали несколько иное явление, существенно более узкое, а именно – квантовую телепортацию. – "Квантовую" шеф выделил голосом. Для лучшей усвояемости повторил: – Квантовую! Квантовая телепортация обеспечивает лишь копирование свойств одной частицы на точно такую же другую. И эту другую еще надо организовать. Существуют и некоторые иные интерпретации явления: дырочная телепортация, нуль-пространство, прокол, ячейки Чекмасова. Транспортный луч и вовсе предполагает разложение объекта на атомы, перенос информации в заданную точку и ее восстановление с помощью некой машины, которая знает, как именно восстанавливать. Неизвестно, соберешь ли и что именно соберешь, но вот уничтожишь объект стопроцентно. Или, к примеру, если взять дырочную…
– А нельзя сразу к сути? – перебил шефа тщедушный Ботаник. И поправил очки.
Петрович заметно напрягся. С одной стороны, замечательно, что военные знают тему. С другой, перебивать – не комильфо, особенно когда к тебе со всем пиететом… и своего начальства не постеснялся, шельмец. А директор предупреждал!
– К сути так к сути. Институт пошел по принципиально иному пути: никакого разбиения на частицы, объект воспринимается целиком, – ускорил он темп изложения. – При этом переноса материи как таковой не происходит, и копированием информации наши опыты не назовешь. "Что тогда?" – спросите вы. Отвечаю. Возьмем микромир. Известно явление квантовой запутанности. Квантовые состояния частиц в спутанной паре взаимозависимы, и если поменять, например, спин первой, то автоматически вторая закрутится в обратном направлении. Располагаться при этом частицы могут сколь угодно далеко друг от друга. Собственно, аналогично и в макромире. Представьте образование в виде гантели – два воздушных шарика и тончайшую трубу между ними. Это и есть наша "спутанная" пара. Сжав первый из шаров, мы тем самым надуем второй, не прикасаясь к нему, и наоборот. Аналогия грубая, сами понимаете, природа сил иная. Дематериализуем объект в одном месте и "рождаем" в другом. Важно в этом "другом" заранее подготовить плацдарм и связать обе области в "гантель" – спутанную пару. Подготовить плацдарм несложно: достаточно насытить принимаемое пространство энергией. "Гантель" же сотворить можно, если определенным образом облучить объект. А вот что касается гравитации…
– А можно подробнее – как именно облучить? – снова встрял Ботаник, не дав шефу блеснуть познаниями в астрофизике. – Принципиальную схему конструкции на пальцах, если можно.
– Собственно, эта самая схема и есть ноу-хау института, наше, так сказать, достояние. Если на пальцах, то пушка облучает объект Т-лучами, тем самым порождая спутанную пару. Облучает не абы как, а через Т-линзу, которая, собственно, и формирует параметры будущей пары. Оператору всего и надо – задать место прибытия, навести дуло на объект и нажать на клавишу "ПУСК". Вот, собственно, и все, если на пальцах. Теперь о гравитации…
– А кто обеспечивает плацдарм? – бесцеремонно поинтересовался Ботаник.
– Вижу, до гравитации нам сегодня не добраться. Может, и правильно – таки праздник, время неподходящее. Отвечаю на ваш вопрос, Александр Давидович. В нулевом режиме заботиться о подготовке плацдарма может кто угодно, это не наша головная боль. Например, всегда можно выстрелить в Солнце, объект гарантированно будет доставлен, энергии на плацдарме – бери не хочу. Зря усмехаетесь, господа. Знали бы, сколько живности отправилось туда, прежде чем… Собственно, продолжаю. В более сложном режиме задействуется энергомет, призванный насыщать энергией область "приземления", или плацдарм, в наших терминах. Подчеркиваю жирной чертой: энергомет должен располагаться в непосредственной близости от плацдарма, барьер между ними недопустим. Выстрелы Т-пушки и энергомета должны быть синхронизированы, мы стараемся сблизить их во времени, поскольку сложно держать неизменным столб высокой энергии, наш предел пока – доли секунды, но это дело наживное. Чем длиннее "гантель", тем сложнее организовать синхронизацию. О путешествии к звездам с такой схемой думать пока, как вы понимаете, не приходится. Не сомневаюсь, в будущем человечество придумает, чем заменить синхронизацию, и научится наращивать мощность пушки, от которой тоже зависит дальность.
Но уже сегодня вполне реально организовать перемещение в любую точку Земли, на астероиды или планеты Солнечной системы, космические корабли и в прочие места – туда, куда возможно заранее доставить энергомет и обеспечить его связь с оператором, производящим выстрел. Приглашаю к макету, где покажу наглядно… а после пройдем в святая святых – опытный зал, полюбуемся вживую на наш ТЭП! – широким жестом Петрович указал на дверь.
Делегация военных в полном составе и часть сотрудников двинулись вслед за шефом.
Наталья и Алексей переглянулись.
– Твой Ботаник и вправду не дурак, да еще и упертый, опасная смесь, – сквозь зубы процедил Леша. – Приступаем немедленно, все прочее в сторону.
– Слушаюсь, командир! – отбарабанила шепотом Наталья. И засеменила вслед за напарником, обмахиваясь, словно веером, букетом роз. Щеки неконтролируемо горели.
Проверяющие добрались до них через две недели.
– Здравствуйте! Будьте любезны показать документацию! – входя в кабинет к начлабу, в приказном тоне попросил Ботаник. Качки следовали за ним, ни на секунду не оставляя командира одного.
– Конечно, располагайтесь! – вскочил Иван Иваныч. Невысокий, сухопарый, носатый, он походил на грифа – такой же собранный и опасный. – Сюда, за мой стол, он большой, вам будет удобно. Верочка, чаек организуй, пожалуйста!
– Не надо чая, Верочка. Сразу к делу. Иван Иванович, ваша лаборатория разрабатывает узел № 14, я правильно понимаю?
– Так точно. Железо, софт – с чего начнем?
– С бумаг. Отчеты, программы, чертежи – давайте все.
Несколько дней Ботаник корпел над документами. Время от времени вставал, закидывал руки за затылок и расхаживал с отсутствующим видом по лабораториям, боксам, кабинетам, макетному цеху. Бесцеремонно заходил за спину работающих и молча наблюдал. После задавал вопросы, въедливо и нудно докапываясь до сути, не пренебрегал и разговорами "за жизнь". Через неделю он знал об узле не меньше любого из сотрудников. Или думал, что знал.
Лаборатория Иван Иваныча отвечала за Т-линзу. Если линзу выстроить с ошибкой, так что она пошлет объект не в насыщенную энергией платформу, координаты которой оператор занес в ТЭП, а мимо и в пустоту, то нарушится принцип образования "гантели" – и перемещения не произойдет. Неприятно, но допустимо, объект не пострадает. Последствия принимают куда более удручающий оборот, если попадание в "платформу" происходит с достаточной точностью (более 90 %), но не стопроцентной. Тогда объект исчезает, а его телепортированная копия принимает причудливый образ, чаще всего нежизнеспособный. Коли стреляешь – стреляй точно. То есть имей совершенное оружие.
Ботаник без стука зашел в кабинет Натальи. Подсел рядом на стул, куда обычно усаживался Леха, и уставился на женщину. Словно кобра на жертву.
Помолчали. Наталья не могла вымолвить ни слова – внутри у нее будто оборвалось. Он наблюдал с непроницаемой маской на лице. Маленький, на голову ниже, лопоухий, большие очки с толстыми стеклами… кобра и есть.
– Ну так что, Петрова, сознаваться будем? Добровольное признание смягчит вашу участь, – вымолвил наконец.
– Ка… какое признание… – прохрипела. Откашлялась. И более уверенно продолжила: – Не понимаю, о чем вы.
– О вашей неправомочной деятельности. Алексей уже сознался, так что смелее. Может, водички? Вы побледнели…
Мысли у Натальи пошли вскачь. На самом деле знает или блефует?
– Побледнеешь… вообще концы отдашь, такие сюрпризы. Да, воды, будьте добры.
Графин стоял рядом с мужчиной, тому не составило труда налить и галантно подать.
Она отчаянно тянула время, цедя воду мелкими глоточками. Но как себя вести – так и не сообразила.
– Слушаю, – доверительно произнес он, когда стакан опустел. И придвинулся до неприличия близко.
Она отпрянула, откинувшись на спинку кресла. В нос шибало едким запахом мужского пота. Накатило отвращение – кобра еще и вонючая.
– Хорошо! Но только в присутствии Алексея.
– Он что, ваш… м-м…
– Он мой напарник. И отвечать по работе без него я отказываюсь.
– Лады! – неожиданно легко согласился Ботаник. Поднес к лицу трубку и попросил привести Алексея. И, пока его вели, продолжил допрос: – Итак, лично вы занимаетесь линзой…
– Не совсем. Лишь ее малой частью.
– А кто – большой?
– Иван Иваныч, конечно. Он начальник лаборатории, ему по статусу положено.
– Он даже докторскую выстроил на этом материале, верно?
– Да! – насупилась она.
– На материале, созданном группой. И вами в том числе. Так?
– Так. Мой модуль тоже в его докторской.
– И модуль Алексея…
Наталья не ответила, уставилась в пол. Не модуль – целиком программа. Но если она уточнит…
– Который фактически и есть программа, – закончил мысль Ботаник, пристально наблюдая за ее реакцией.