Едва передохнувшие за ночь, свиррцы хмуро построились в колону, за ними выстроились драгуны. Потом куцый полковой обоз - негусто что‑то, не балует Барон номерных. Штурмовики, с видом принцессы, попавшей в бордель, расселись по телегам своего обоза. Разумеется, никто не был против, даже номерные. Хотя, дисциплина у свиррцев была явно не на высоте. И перегаром от иных несло, и шумели, строились кое‑как. Хмуро наблюдавшие за этим саперы, перекуривавшие неподалеку, рассказали, что это 'ополченцы', участвовавшие в свиррских событиях - по большей части они резали каких‑то 'каплунов', я так понимаю, обычный революционный грабеж и бардак устраивая, а единственный боевой опыт был у немногих - разоружение валашских драгун. Но гонору у ополченцев было - выше крыши. Даже я, пока бегал, выясняя порядок построения и прочие походные надобности, наслушался про то, как мол 'запануем, когда вернемся!'. Не нравятся мне эти вояки, ну да ладно. Нам место определили в самом конце колонны, за обозами. Арьергардом это не назвать - 'полковник', напыщенный, как индюк, не соизволил выделить ни охранения, ни дать каких‑то распоряжений по прядку следования. Так, словно купеческий караван собирал. Драгунский унтер, командир минометчиков, не особо стесняясь моей черной формы (а и неудивительно, наши парни вполне себя зарекомендовали, мы же вместе с драгунами дрались), шепнул - что полкан тоже 'из местных'. Глядя на меня, полковник вообще морщился, и поначалу потребовал было подать ему капитана, но кто‑то из офицеров шепнул ему что‑то, и тот, еще больше скривившись, приказал нам 'тащиться позади, всех, где и есть место всякой сволочи, раз уж навязались'.
Объяснять ему, что мы бы рады не навязываться, я не стал, а с радостью побежал строить своих за обозом. Конечно, прокатиться на телегах не выйдет, но все проще. Разве что пыли наглотаемся - но шарфы я у обозников вытребовал, на всех - да и сами они накрутили тоже. Построив взвод, распределил таки, если не охранение, то наблюдателей. Дал действия в случае нападения врага - по южноафриканской методике с местным колоритом - нарезал сектора и велел, в случае нападения врага, каждому залечь, и выпустить по три патрона по местам, удобным для засады, сразу же, без команды. Кане, уже восседая на лошади, смотрел издалека, похмыкивая, но не вмешивался. Потом ускакал в голову колонны - надеюсь, при случае набьет морду Индюку, или, по крайней мере, пошлет по матери.
Уже готовились выступать, как пригнали и втиснули между нами и обозом телегу. Потом, вот ведь однако - в голову колонны прошествовали самые натуральные музыканты! Невеликий оркестр, все как положено - барабан, трубы какие‑то. Что интересно - вроде как эти музыканты из 'настоящих' баронских полков, по форме судя. Эвона как - с музыкой пойдем. Вот ведь цирк‑то. Плюнул на все это, и разрешил своим присесть и закурить.
К полудню, уже измаявшись на жаре, наконец‑то услышали по рядам команду приготовиться. Все повскочили, встряхнулись, подтягиваясь, потушили трубочки и самокрутки. Музыканты стали наяривать какой‑то военный марш, навроде Егерского, еще минут пять колонна вытягивалась, и мы наконец‑то тронулись. Цирк продолжился - выстроенные, оказывается, чуть впереди, напротив оркестра драгуны приветствовали проходившую колонну унылым 'ура', салютуя саблями. Выражение же лиц у них было… Да и с чего быть другому - кто кого, спрашивается, должен бы приветствовать? Разве что штурмовикам, и как ни странно, нашему взводу гаркнули чуть повеселее. На что я скомандовал выровнять строй, дать в ногу и равнение налево. Промаршировали неплохо - смотрю, кое‑кто с драгун даже лыбится. Пройдя, скомандовал сбить шаг - один чорт тащимся еле - еле, в ногу идти несподручно, и маршировали‑то в полшага, почти на месте.
Как только мы прошли строй драгун, музыканты окончили играть, догнали быстрым шагом обоз, аккуратно зачехлив, уложили свою музыку на телегу, похватав с нее ранцы и винтовки, и пошли на обгон, намереваясь, надо думать, пристроится в колонну где‑то впереди.
Гусары выдвинулись вперед еще раньше, поутру.
И потянулась дорога. Почти по Киплингу - пыль и пыль. Хорошо одно - все вниз. Уклон не очень большой, дорога змейкой идет, есть возможность посмотреть на растянувшуюся колонну. И на облако пыли, тянущееся за нами. Какого чорта так переть? Это облако и без бинокля, поди, за километры видать. Ох, загонит нас этот Индюк в такую задницу, чую…
Пыль, жара, каменистые склоны, жидкие кустарники, снова пыль, опять камни… Привал у родника, где сразу выстраивается очередь, и приходится ждать, пока злобные измучавшиеся ополченцы разберутся, кому вперед наполнять фляги. Едва успеваем наполнить сами, до того как скомандовали строиться в колонну. Плюнув, отрядил шестерых остаться - двое присмотреть, а остальные - наполнить два бочонка с обоза. Пригодится. Да и успели в общем‑то еще до того как мы тронулись. Пожрать толком не вышло, велел сухарями перебиться - ничего, потерпим.
Снова пыль и чортова дорога, камни и пыль, пыль и кусты, пыль, пыль, пыль…
К вечеру занимаем на гребне небольшого хребта, какие‑то несерьезные укрепления, врагом не занятые в силу, наверное, полной их бесполезности против нас - врезаны в склон и смотрят на Запад, а тылы с нашей стороны абсолютно открыты. Тут уже побывали гусары, оставив разъезд, ушедший дальше с нашим приходом. Приказ - привал до утра. Тут есть колодец, его как‑то спешно проверяют на отраву, все оказывается в порядке. Снова суета и ругань, поят солдат и лошадей.
На нас никто не обращает внимания, Кане где‑то пропадает - очередной раз послав всех к чорту, приказываю солдатам и обозу становиться лагерем чуть поодаль, растягиваем тенты от телег, палатки ставить незачем. После того, как все устроены и начинают греть воду и потрошить паек, вышел на гребень, посмотреть.
Километров пять вниз еще идет некрутым совсем склоном равнина с чахлыми кустами - а дальше уходили вниз в дымку невысокие холмы, заросшие веселым зеленым лесом. У самого леса виднеются дымки - там, похоже, встали гусары.
Обернулся, на звук шагов, тут же подобрался, готовясь докладывать подошедшему Кане.
- Не надо - махнул рукой тот, - Вижу и так, нормально. Караулы назначил?
- Так точно, вашбродь. Все как положено. Не то что у… этих…
- Ага, взводный. Тоже, значит, приметил, что за воякам нас придали?
- Так кто ж не заметит‑то? Осмелюсь вопросить, вашбродь - с чего это Барон, да продлятся его дни, такой сброд в службу взял? Да еще на такое дело ответственное направил - наступать. Да и не мало ли сил для наступления?
- Много думаешь, взводный. И говоришь слишком много - сухо и негромко ответил капитан - Не твоего ума это дело. И даже не моего. Одно знаю - эти петухи считают, что Барон им сильно обязан, что они в мятеже участвовали. И идут они не воевать, а пограбить приграничье. Войску тут у Валаша нет, потому никто нас не остановит.
- Вашбродь, пока мы перевал брали, да ждали их - валашцы уж сто раз успеют сообразить, что к чему. Уже ждут нас поди, а то и заманивают - вон, укрепления бросили - они конечно бесполезны, но на денек нас тут и полурота могла бы подтормозить…
- Я тебе сказал, меньше говори, а лучше меньше думай, взводный. Проще жить будет
- Виноват, вашбродь - а про себя думаю, что оно, конечно, жить станет проще, но как бы не вышло, что и меньше.
- Ладно. Караулы проверяй, а то в полку - скривился, как от зубной боли капитан - уже велели выделить по маленькому бочонку вина на взвод.
- В честь чего, вашбродь?
- Как это? - укрепление взяли. И вообще, как таким бравым ребятам, Барону нашему Свирре преподнесшим на блюдечке, не выпить? Смекаешь?
- Тьфу ты, демонов им в задницу…
- Вот - вот. Бди, взводный.
- Есть бдеть, вашбродь…
Кане ушел, а я остался стоять, втыкая на пейзаж. Настроение упало и разбилось, в мелкий дребезг. И до того‑то было не радужное вовсе, а теперь… Отчетливо почувствовался пресловутый пятый угол. Пойти что ли, повыпрашивать у штурмовиков пулемет на посмотреть? Так не дадут же, сволочи…
Подошел Лошадиная Морда, вообще‑то оказавшийся вполне покладистым дядькой, пайки выдал не зажимаясь, и со всеми у костра садился не чинясь. Постоял рядом, вздохнул:
- Что, товарищ взводный, красиво? Дошли мы таки. Вот он, впереди - Валаш!
Конец второй части.