– Принёс в жертву Барону Субботе, Пьер. Слушай, а ты волосы на ладонях утром бреешь, или с вечера?
Какие, млять, все любопытные. Задолбали уже. Впрочем, понять можно – людям скучно, в подобных поездках они не в первый раз, а большинство и не в десятый, а тут такой повод позубоскалить. Отдам им должное – ответное ехидство воспринимают вполне адекватно.
Посмотрев, что ест большинство присутствующих, заказываю тоже самое – рисовую лапшу с курицей, свининой и овощами. Бутылочка "Булавайо" тоже не помешает, думаю.
"Южане" и правда оказываются охраной второго конвоя, более того, часть из них уже знакомы с некоторыми из наших, так что вскоре столы сдвигаются, и чёрные официантки начинают подносить бутылки пива в темпе, навевающем мысли о снарядах и ПТОПе на Курской дуге.
Мужики, как выяснилось, из смешанной сербско-болгарской команды (странно, я-то полагал, они друг друга не очень), занимающейся проводкой конвоев по Дагомее и Конго. В отличие от северных территорий Новой Земли, на Юге проблема с бандитизмом на дорогах стоит в полный рост. И хотя сцены в ковбойском стиле, на самом деле, довольно редки, но вот вымогательство денег у проезжих купцов встречается сплошь и рядом. При этом, что интересно (но совершенно неудивительно) местные торговцы предпочитают именно белых охранников, хотя сами, по большей части, к белым не принадлежат. Ну, с моей точки зрения, во всяком случае – для негров-то ливанцы и даже индусы (если при деньгах) это тоже белые, хотя и не совсем. Нет, крупные торговцы, типа Майка, гоняющие свои собственные колонны, обычно имеют и собственную охрану, состоящую, чаще всего, из соплеменников. Но вот сборные конвои (а этот именно к таким и относится) охрану нанимают и, по возможности, стараются нанимать белых. При переговорах с очередным вымогателем, неважно, в погонах или "диким", это, обычно, существенно снижает цену проезда, а то сводит её к чисто символическому "подарку". В принципе, эту же задачу может решить и охрана из местных армейцев, типа нашего Назанды, но у них есть неприятная привычка произвольно повышать плату, причём объявлять об этом уже после выезда. С Майком, как с крупной и зубастой рыбой, такое не прокатит, а вот с мелкой рыбёшкой из сводного конвоя – влёгкую.
Сербов на Новой Земле много, по понятным причинам, но своего собственного анклава им сформировать пока не удалось, даже в рамках Европейского Союза. Сказалось то, что при старте проекта они основателями ЕС как свои не рассматривались категорически (да и сейчас некоторая настороженность имеет место быть, после всех сложностей восьмидесятых и девяностых), а сейчас уже больших кусков свободной земли не осталось. В общем, несколько маленьких сербских городков по ЕС раскиданы, в основном между Луарой и верховьями Рио-Бланко, но целостной территории они не образуют. У болгар есть Варна на южном берегу, но, опять-таки, один город с окрестностями – это как-то на полноценный анклав не тянет.
Победив ещё бутылку "Булавайо" и выслушав пару умеренной интересности и забавности историй из жизни конвойщиков, решаю, что есть на свете и более приятные занятия, после чего, под аккомпанемент неизбежного зубоскальства, поднимаюсь к себе в номер. Уже на последнем лестничном пролёте мне приходит в голову, что стоило бы уточнить у портье насчёт ключа – возможно, Элен ещё не вернулась с ужина. Впрочем, беспокойство оказывается напрасным – девушка уже здесь, сидит на кровати в одной футболке и косится на меня чуть настороженными глазами. Большими и красивыми, между прочим. Вид изящной шеи и груди, соблазнительно обтянутой футболкой, как-то сам собой вызывает приток крови в …ээ… ну, где надо, в общем. От внимания Элен этот момент не ускользает, на лице девушки проскальзывает довольная улыбка, и она уже явно намеренно принимает соблазнительную позу. Адаптировалась, значит. Вчера-то смотрела с явным опасением.
Присаживаюсь на табуретку, снимаю ботинки.
– Ну как, покушала?
– Да, сэр!
Хм…
– Элен, когда мы одни, можешь называть меня Ви́тали.
Улыбается шире.
– Хорошо, Ви́тали.
Раздевшись и почистив зубы, ложусь на кровать. Элен грациозно садится сбоку, и дразняще проводит кончиками пальцев по моему животу и ниже. Чувствую себя в полной боевой готовности.
– Ви́тали, мне минет сделать, или как ты хочешь?
Блин, вот только похвалишь… Где, спрашивается, ценимые мной романтика и спонтанность? Ладно, из ниоткуда они не появятся, будем прививать.
– Как сама хочешь…
Девушка на секунду замирает в задумчивости, после чего плавно наклоняется. Хороший выбор, да. Да-а…
***
Дагомея, Мандела-Сити,
Номзано-Винфреда-Мадикизела-роад
Самый большой город Новой Земли (по словам Майка – около полутора миллионов жителей, больше, чем в Мекке) начался совсем не впечатляющее – просто мелькающие в разрывах повсеместно сводимых джунглей деревеньки постепенно становились всё ближе друг к другу, пока, наконец, не слились в сплошную жилую зону. Не слишком густо заселённую, это не трущобы, а вполне благополучный, по африканским меркам, пригород, с просторными огородами и выпасами для коз между хижинами. Пожалуй, единственное, что отличает его от аналогичных пригородов каких-нибудь Лусаки или Кампалы – полное отсутствие проводов. По-видимому, изобилием электричества местные наслаждаются в ещё меньшей степени, чем на исторической родине. В таком случае, неудивительно, что у них тут города-миллионники растут – ночи здесь длинные, и делать особо нечего, кроме как плодиться и размножаться. А народу вокруг и правда полно – обычные африканские суета и многолюдье, черпающие энергию, кажется, прямиком из раскалённого солнца в бледно-голубом небе над головой и пышущей влажным жаром красной земли под ногами…
Дорога имени изобретательницы неклессинга становится, по мере продвижения к центру, всё более похожей на улицу. Среди деревянных хижин появляются каменные дома в два-три этажа, обочины уже не переходят прямиком в чьи-то огороды, а ограничены сточными канавами, за которыми начинаются огороженные заборами дворы. Второе отличие от той Африки – нет безумного трафика, когда волны беспорядочно несущихся во все стороны машин и мотоциклов вдруг сталкиваются и застывают в многочасовых пробках, возникающих без особых причин и рассасывающихся без них же. Мотоциклов кстати довольно много. Не как в Африке, конечно, но если плотность машин на здешних улицах я бы оценил максимум в одну десятую от того же Порт-Харкорта, то мотоциклов (ну, скорее мопедов) – в одну треть. Используются, как и там, в основном в качестве такси. Хотя и не только – вон, чувак аж трёх довольно крупных свиней ухитряется везти. Как? А в ящиках. Клетками это не назовёшь, слишком маленькие.
Местность по обе стороны Номзано-Винфреда-Мадикизела-роад (млять, чёрта с два выговоришь) окончательно стала похожа на город, в африканском понимании этого слова, и тут дорога закончилась. Точнее, упёрлась большую круговую развязку, с вытоптанной и засиженной торговцами круглой клумбой посередине. В центре клумбы, на сплошь обклеенном рекламными постерами местного Нолливуда постаменте, торчит уродливая цементная статуя мужика с гигантским телом и маленькой головой, разрывающего цепи. Что забавно, на мужике явно какая-то имитация нормального офисного костюма, а не что-то рабочее.
– Адевале, а это кому памятник?
Водитель равнодушно пожал плечами.
– Не знаю, сэр.
– А как место называется?
– Кваме-Нкрума-раундэбаут.
Понятно. Вроде бы, на прижизненных фото умерший в Румынии ганский "фельдмаршал" выглядел посубтильнее. Ну да с "я художник, я так вижу" не поспоришь.
Протолкавшись сквозь уже довольно густой трафик, наша колонна свернула на огороженную с обеих сторон высокими глухими заборами дорогу и, не проехав по ней и двухсот метров, упёрлась в ворота какой-то промзоны. Ворота, впрочем, почти сразу открылись, и конвой втянулся на засыпанную щебнем стоянку перед несколькими большими ангарами. Адевале развернул грузовик задом к воротам склада и заглушил двигатель.
– Всё, сэр, приехали!
Ну, наконец-то. Ещё немного, и у меня седалище отвалится, вместе со спиной и ногами. "Вместе" – в смысле одновременно, а не одним куском.
– Спасибо, Адевале! – протягиваю ему купюру в пятьдесят экю. Не в качестве оплаты за проезд, этот вопрос с ним люди Майка решали, а как благодарность за компанию и хорошее вождение. Негр радостно хватает деньги и с энтузиазмом благодарит:
– Спасибо, сэр! Благослови вас Господь!
Спрыгнув на намертво влипший в грязь гравий, с наслаждением потягиваюсь. Йеми, сын и помощник водителя, уже деловито бегает вокруг грузовика, палкой сковыривая самые большие из налипших на него комьев глины. Секунду подумав, опять лезу в карман.
– Йеми!
Молодой негритёнок оглядывается на меня и белозубо улыбается.
– Сэр?
Демонстрирую ему зажатую двумя пальцами десятку.