* * *
Домой он ушёл ночью, когда уже совсем ничего не было видно. Карачи всё ещё возились в своей яме - ну, вылитые пауки с когтистыми длинными лапами. Егор видел, что яма стала немного шире, но все подробности по-прежнему скрывало пылью. Наверное, карачи всё-таки что-то откопали, иначе кой чёрт они вообще тут делают?
"Пусть Совет разбирается… там любят про Старых Людей поспорить, - думал Егор, осторожно пробираясь в темноте. - И так-то они думали, и этак… а если не так, то разэтак… Лучше бы в Челябинск разрешили съездить! Ромка-джи там был. Так он с той поры надулся, как бурдюк - я, мол, среди еретиков-гяуров-дрянь ходил, непорочно, как Господь-Аллах среди демонов в пустыне! И Веру-Истину в себе сохранил… непорочной. Забыл, засранец, как я его зимой тащил на горбу? Если бы не я - лежал бы сейчас Ромка-джи на городском кладбище… если бы волки не растащили. А сейчас, конечно - круче Ромки-джи никого нет… просто Демон-Магеллан какой-то!
Егору вдруг стало смешно. Он представил себе Ромку-джи в виде Демона-Магеллана из учебника: рогатая корона на голове… длинные одеяния, расшитые безобразными знаками… и над головой надпись на зазубренной ленте: "На зло и погибель людям открыл я сатанинские дали!" Эх, если бы вместо Ромки-джи съездил бы в Челябу он, Егор! Так нет же! Шайтан побери, умудрился сломать ногу, можно сказать, на ровном месте! Теперь, вот, даже Маринка Ромку-джи слушает, раскрыв рот… а тот и рад стараться - цедит в час по чайной ложке - цену своим байкам набивает, хитрожопый. И ведь не проверишь - врёт или нет!
Эх, нет уже с нами деда Николая, жаль-то как! Сколько всего знал человек! Сам мулла-батюшка его уважал, староста - так только с ним и советовался. Даже древневеры - уж на что упёртый народ - с дедом почтительно разговаривали!
Да-а…
Небось, вкушает он сейчас на небесах райское блаженство и со своим тёзкой, святым Николаем-угодником, глюкозу пьёт и халву кушает, да на нас, грешных, сверху поглядывает…
Егор привычным жестом поправил на плече лямку автомата. Идти было совсем уже недалеко - часа три, не больше. Вон она, вдали высится башенка… остатки храма древневерского. Крестоносцы построили - теперь уж и не знает кто и когда. Крест ещё на Егоровой памяти наверху стоял. Узорный такой крест, красивый. Небось, лунатики и сбили, - они крестоносцев спокон веку ненавидят. Дед говорил, раньше это место Касли называлось. И жили тут у подножия Уральских гор по чугуну-железу знатные мастера.
Да что говорить… вон из песка торчат развалины. Пацанами Егор с Ромкой-джи здесь однажды красивую решётку выкопали. Метра два только и очистили - остальное круто вглубь уходило, не докопаешься. Хотели отломать кусок - ан нет! Силёнок маловато. А так хотелось домой притащить, чтобы матери не ругались… вот, мол, красоту какую нашли - любуйтесь, чего Старые Люди делать могли!
Ох, и попало же тогда от отца - вспомнить страшно!
Краем глаза Егор уловил какое-то движение. Поздно! Поздно! Размечтался, дурак!
Егор плюхнулся на слежавшийся песок, судорожно дёргая левой рукой предохранитель калаша. В ушах застучала кровь. Проклятый предохранитель не поддавался! Скосив глаза, Егор увидел, что дёргает за переключатель системы целенаведения. Шлем с щитком-дисплеем ещё при отце отказал и небольшая плоская коробочка СЦН мёртвым грузом липла к калашу… но энергии она не потребляла, не весила практически ничего, и ни отец, ни Егор так и не удосужились снять её с автомата.
Эх, дурак!
Егор судорожно сдвинул-таки рычажок и замер…
Неужели вляпался?
Из-за обломка стены, торчащей из песка метра на три, выдвинулся человек в таком же, как у Егора комбинезоне-песчанке. Ствол калаша твёрдо смотрел Егору в лицо. Человек мотнул головой в потёртом армейском шлеме, - экая вмятина на правом виске! - и отчётливо произнёс короткую фразу - явно вопрос - на тарабарском языке.
"Ну, шайтан, недаром мне дядько Саша звонил… говорил, что засёк двух человек с севера. Там больше всего тайных видеокамер уцелело… говорил, что старосте, мол, не волнуйся, я уже всё сообщил…"
Дядько Саша, - мужик лет тридцати, - жил в городе с позапрошлого года, но староста по-прежнему относился к нему с плохо скрываемым недоверием - всё-таки Саша был из староверов. В лоно Господа-Аллаха его мулла-батюшка привёл… народу в городе раз-два и обчёлся, каждые рабочие руки на счету. Дядько Саша от армии ушёл, - а светило ему гоу-гоу на северо-восток с тамошними хунхузами за Эко-терем-бург воевать. Вот и дёрнул он прямиком из Полевского на юг, ближе к пустыне. Оно конечно, "Москва и с Китая дань берет" - за Сургут, за нефть… только дикий там народ, хунхузы, одно слово. Им и Пекин-то, считай, не указ, сами промышляют, бандиты…
А в Полевском мэр-бай крут! Ему и на восток и на север двигать хочется, земли прибирать. Ему сами хунхузы-лошадники из степей северных, тянущихся аж до самого Ивделя, - дань платят! У него в армии не отъешься - сплошь походы, да вылазки. Вот и сделал дядько Саша вместо северо-востока гоу-гоу на юг, в пустыню. И у нас под крылом Веры-Истины прижился.
Человек нетерпеливо повторил вопрос. Лица его не было видно за блестящим щитком шлема, но, судя по тому, что автомат он держал у бедра, Егор понял, что уж его-то СЦН в полном порядке и мужик чётко видит на экране щитка красную точку где-нибудь на переносице Егора… туда-то он пулю и всадит, только на курок нажми.
- Не понимаю я, - отчаянно сказал он и оглянулся.
Поднять руку и активировать ларинги на режим переводчика было страшно. Дёрнешь рукой - тут тебе и прилетит гостинец… от Ангела Смерти Азраила - да не будет он назван!
Никого вокруг не было. Однако кто его знает, сколько ещё солдат прячется за стеной? И чего им надо? Дезертиры, что ли? Так, вроде, вокруг грабить толком нечего…
- О, по-русски говоришь? - обрадовался человек. - Старовер? Лунатик… то есть, мусульманин? Или христианин-крестоносец?
- У нас Вера-Истина, - мрачно сказал Егор; ствол всё ещё, как припаянный смотрел ему в лицо. - Мы во единого Господа-Аллаха веруем. А вы сами кто?
- Автомат за спину закинь! Руки покажи! Глушилки есть?
- Нет.
- Ну ладно, - весело сказал человек и щиток его шлема с жужжанием открыл мокрое от пота лицо. - Мы тоже пребываем в лоне святой Веры-Истины, да славится Господь-Аллах и все присные его! Мы тут кругаля дали… не то, чтобы заблудились, просто нам нужно здесь где-нибудь перекантоваться денька три-четыре.
Из-за стены выдвинулся второй человек. Тот, видно, уже снял шлем. Мокрая жидкая шевелюра прилипла к розовому черепу. Человек был белобрыс, краснолиц и мрачен.
- Чего ты с ним возишься, Зия? - недовольно сказал он. - Напугал ребёнка до полусмерти.
- Не испугался он, - возразил Зия, стаскивая шлем и блестя круглой лысиной. - Он сам кого хошь напугает. Вон, смотри, как вызверился… орёл!
- Не испугался я! - возмутился Егор. - Это вы сами испугались.
Страх прошёл.
- Ты каслинский?
- Чего?
- Отсюда, говорю? Из Каслей?
Чудно он это название выговаривал… с ударением на первый слог… сразу видно, издалека.
- Нет, я из города.
- А название у города есть или так… в беззаконии пребываете?
- Город и всё… что его называть… вон в той стороне, если Иртяш по левой стороне обойти. Часа три-четыре ходьбы.
- Видимо, ваш город аккурат на месте бывшего Озёрска… карта, чёрт, говно! Мэр-бай у вас есть? А-а… староста… Слушай, Зия, хватит нам парня пытать, дуй палатку, - ну его на хрен, отдохнём часок-другой.
- А можно и палатку дуть! - весело сказал Зия. - Вот нам абориген компанию-то и составит. Там мы его высушим, выпотрошим… и всё-то он нам с тобой, Савва, расскажет…
Лысый сноровисто сдернул рюкзак, отстегнул с его боковины какой-то свёрток-курдюк защитного цвета, оглянулся, зашёл в тень стены, бросил курдюк на песок и небрежно ткнул носом ботинка. Курдюк зашевелился, захрюкал и стал дуться.
Егор, забыв всё на свете, молча таращил глаза. Белобрысый - и чудно же его звали - Савва - строго сказал ему:
- Рот закрой, карачи насерет!
Егор покраснел. Бурдюк тем временем распучило со страшной силой - явно вырисовывалась палатка.
- Сейчас прекратится надувательство и мы все вместе изрядно отдохнём, - крикнул Зия, устанавливавший на верхушке стены крошку- камеру.
- Готово… сторож на месте! - сказал он и ловко спрыгнул. - Мы всех видим, нас не видят… не заметят, не обидят! - и подмигнул Егору.
Смешной всё-таки мужик!
Ткань окончательно надувшейся палатки вдруг уплотнилась, зарябила разноцветием, - аж смотреть больно, - и вдруг стала прозрачной. Несколько смутных засаленных пятен слегка колыхались на невидимой ткани.
- Полезай, отрок… кстати, а звать тебя как? Как-нибудь замысловато? Типа Демон Пустыни?
- Егор меня звать, - буркнул отрок и опять открыл рот.
Савва, не дожидаясь приглашения, нырнул в клапан палатки и исчез. Палатка-невидимка… надо же! Егор о таких только слышал. Эх, мне бы такую, в дозор, а?!
- Полезай-полезай, - сказал Зия и втолкнул Егора внутрь, где Савва уже тыкал пальцем в пятнышки клавиатуры на ткани стены.
- Идентификация, - пискнула стена.
А затем, совсем как в компьютере старосты Володи:
- О`кей.
Проявился экран, распался на несколько изображений, - похоже, что камера на развалинах была не одна. Егор видел совсем близко обрыв Иртяша, заросший кустарником ген-саксаула.
- Музыку хочу, - простонал Зия, расшнуровывая ботинки, - хочу сладостных напевов!