– …Сагал рассказывал, – поморщился Талес, сглотнув крепкую настойку, – что отец… после того как княжна умерла, переживал, что не будет наследника рода. Потом он полюбил дочь купца солевара, мою мать… Но сами понимаете, как могла отнестись княжеская знать к их отношениям, которые они скрывали несколько лет, а потом, когда я родился, Васлен объявил всем, что собирается жениться, но никто не знал на ком. Тогда Палей и Талий, два брата, старого богатого рода, которым по решению Совета Хранителей могла перейти власть, отравили отца вином. Отец был сильным… он умер не сразу, а может, и яд был слабым, и он, уже умирая, признался Сагалу, что у него уже есть сын, то есть я, и попросил обо мне позаботиться и воспитать. А потом воевода поднял мятеж, не поверив в смерть отца…
– Ну дальше я знаю, – кивнул Тарин.
Алкоголь на пару с "анестезией" возымел просто убийственный эффект, голова совсем отяжелела, я прилег на топчан и меня как выключили.
Глава 30
Ужас… было ощущение, что я вчера намешал водки, пива и еще черт знает чего. Болела голова и сильно мутило. Открыв глаза, понял, что еще не рассвело, у входа в казарму горела лампадка, на свет которой я побрел, прихватив котелок. Зачерпнул воды из небольшой бочки у входа и вышел на улицу. Свежо… сразу начало знобить. Деревянное строение "туалет типа сортир" находилось у высокого деревянного забора, метрах в ста от казармы, сделав несколько больших глотков, я побрел к нему. После экстренной чистки желудка полегчало, и я пошел обратно…
– Что, друг, перебрал? – раздался голос сзади.
– Угу… – ответил я и, не оборачиваясь, пошел дальше.
– Подожди, посвечу, а то нос расшибешь, – догнал меня караульный с большим масляным фонарем.
– Да не… – хотел было я отказаться и поблагодарить, но вовремя сообразил, что я хорошо вижу в темноте, а вот это знать не нужно окружающим, – Да, неплохо было бы.
– Ты ведь из ополченцев, ну что с Ровного Камня вернулись?
– Угу…
– Много их было?
– Кого?
– Ну икербов.
– Не считал, вроде в два раза больше.
– Хм… а тут люди говорят, две тысячи их было.
– Нет, – улыбнулся я начинающим обрастать небылицами результатам нашего похода, – сотен шесть их было, не больше.
– А… – хотел что-то еще сказать караульный.
– Спасибо, что проводил, друг, – хлопнул я его по плечу и вошел в казарму.
Умывшись и одевшись, я сел у входа под лампадкой и принялся править точильным камнем лезвие меча. Интересно… ни сколов, ни глубоких зазубрин, постарался кузнец. Ничего, потерпи немного, Варас, скоро будешь свободен.
– Разреши посмотреть твое оружие? – спросил подошедший ополченец, высокий и крепкий парень с зашитым порезом на лице и повязкой на глазу.
– Вот, – согласился я и, протерев смоченной лампадным маслом тряпкой лезвие, протянул ему меч.
– Ого, легкий-то какой… Хартской ковки?
– Да.
– Очень дорогой, такой целого многодворца стоить может.
– Да, он дорого стоит, можно сказать, он для меня бесценен.
– Я видел, как ты бился, ты очень быстрый… научи меня.
– Что ты, – хохотнул я, не скрывая удивления, – мне самому еще поучиться бы.
– Ты еще вот так ногой пинал икерба, – смешно изобразил он подобие прямого удара ногой.
– Ага, было.
– Научи… я заплачу.
– Вот чудак человек… не учу я никого, уж извини, друг.
– Жаль…
– Встретишь еще своего учителя.
– Нет, сейчас вернусь домой в посад, и матушка уже не отпустит меня никуда, я один кормилец теперь, отец и старший брат там, на Ровном Камне остались. Я в войско княжеское хотел податься, но разве теперь возьмут меня, такого увечного, без глаза-то.
– Зачем тебе?
– Так я семье лучше помогу… в войске кормить будут, одевать… а жалованье я бы матушке и сестрам отдавал.
– Попроси сегодня князя, думаю, не откажет он в просьбе герою.
– А что… верно, – расцвел в улыбке парень, – и попрошу!
Когда рассвело, в казарму пришел долговязый, что вчера возился с нами, и сказал, что после завтрака князь Палей пожалует, и просил из казармы никуда не отлучаться. По дороге на кухню я быстро сбегал к лекарю на перевязку. Он снял повязку, предварительно залив ее какой-то жидкостью, пару раз придавил шов, убедившись в отсутствии гноя, замазал рану густой кашицей, явно растительного происхождения, и снова наложил повязку.
Вернувшись после завтрака в казарму, обнаружили на лавке у входа стопку одежды, чистой и отремонтированной. Мы втроем, в отличие от остальных, не собирались тут пробыть весь "реабилитационный" период и принялись укладывать вещи и снаряжение.
– Вы ведь наемники? – спросил подошедший к нам сорокалетний высокий мужик, который, как я заметил, вышел из битвы как и Тарин, то есть без ранений… рассеченная бровь не в счет.
– Да, – ответил Тарин, без особого желания завязывать знакомства и укладывая вещи в свой баул.
– Я Туск, свободный охотник. Неплохо стреляю, хорошо мечом владею… Хочу к вам попроситься, мой друг и помощник пал в битве, теперь я один.
Тарин повернулся к охотнику и внимательно посмотрел на него.
– Найди себе другое занятие, зачем тебе это? Жизнь наемника отличается от жизни охотника.
– И чем же? – улыбнувшись, спросил Туск.
– Добыл зверя, продал и вернулся домой к бабе под бок… А у нас жизнь другая…
– Верно, только баба моя померла десять лет назад от горячки болотной, а дом мой у Желтого озера… был, давно когда-то.
Тарин посмотрел на меня вопросительно, на что я ответил:
– Помощь нам, конечно, не помешает, но ты решай.
– Туск, иногда у наемников такие заказы… м-м-м… как тебе сказать…
– Я понимаю.
– Мы обсудим и решим, – сказал Тарин, – к обеду.
– Хорошо, – ответил Туск, отошел к топчану, где лежали его вещи, и начал переодеваться в чистое.
– И что ты думаешь насчет этого охотника Туска? – спросил Тарин, подсев ко мне на топчан.
– Как боец он наверняка хорош. Возьми его в помощники с испытательным сроком.
– Это как?
– Ну до первого момента, когда мы поймем, что он нам не нужен.
– Хм, а дело говоришь, Никитин. Хорошо, на обеде к себе за стол его позовем.
На улице началась какая-то суета, несколько раз проиграли в рог и в казарму влетел запыхавшийся долговязый, осмотрел нас, пересчитал и, выдохнув, объявил:
– Князь Палей! – И снова выбежал.
Я обратил внимание, что для всех, кроме нас троих и Туск а, прибытие князя было очень торжественным моментом. Вошли трое сурового вида вояки, одинаково одетые, с короткими мечами и в кожаных доспехах. Осмотрелись, затем один вышел и вернулся, сопровождая четверых… Первым шел князь Палей, увидев его, я еле сдержал улыбку, потому что напоминал он Обеликса из кино, точнее актера, который его играет, то есть Депардье, практически один в один. Высокого роста, просто огромный живот, редкие волосы из-под кроличьей шапки, большой нос картошкой, отекшее лицо и мешки под глазами… да уж, не на пользу ему, вероятно, управление Трехречьем. Одежды на нем дорогие, кожаная кираса с нашитыми медными квадратами, короткий меч с явно золотой рукоятью и ножны – произведение ювелирного искусства, не оружие, а экспонат выставки. Следом за ним важно ступал какой-то вояка, за воякой в сером плаще и серых же одеждах шел мутного вида мужик, на груди круглая бляха на цепочке… Хранитель, и рисунок вон на бляхе мне знаком. Позади семенил явный слуга, с какой-то шкатулкой, все время оборачиваясь назад и подгоняя двоих парней лет по шестнадцать, которые несли носилки типа "сундук".
– Приветствую вас, воины Трехречья! – сказал князь, остановившись и приложив правую руку к груди, еле заметно поклонился, – вашей победой вы не пустили икербских волков в предгорья и не дали им осквернить и ограбить земли княжества.
– Приветствуем тебя, князь Палей, – ответили все хором и поклонились.
Князь подошел к каждому и внимательно посмотрел в глаза.
– Я решил лично отблагодарить каждого, – он развернулся и кивнул слуге со шкатулкой.
Слуга быстро отдал команду парням, что стояли позади, и они поднесли сундук поближе к нам, стало понятно, то это вовсе не сундук, некое подобие бюро. Слуга открыл крышку и приготовил свою "канцелярию", развернув узкий свиток и приготовившись что-то писать.
– Назови свое имя, – обратился князь к крайнему ополченцу.
– Касен, сын Влака.
– Дарую тебе, Касен, годовое жалованье сотника княжеской стражи и жеребца…
Слуга вписал имя в свиток, достал из шкатулки увесистый кожаный мешочек, шустро подбежал и сунул это в руки награжденному, потом быстро вернулся на место и развернул следующий свиток. Так процедура повторялась, пока князь не дошел до Тарина.
– Назови свое имя…
– Тарин…
– Кто твой отец, Тарин?
– Я сирота, князь, можно записать как Тарин, наемник.
– Наемник? Вот видите, господин старший хранитель, наговариваете вы на наемников, а они за земли княжеские кровь свою льют, – обратился князь к мутного вида мужику, нахмурившись. – Прими, Тарин, наемник, годовое жалованье сотника княжеской стражи и жеребца…
У меня появилась возможность относительно легализоваться, записываясь в ополчение как Никитин сын Кегра, охотника из земель у Желтого озера, и сейчас я назвал свое выдуманное имя второй раз, теперь у меня будет на руках бумага с княжеской печатью. Земли у Желтого озера вне княжеской власти, так что проверять никто не пойдет.