Максим вышел во двор, обошел дом, и выстрелом из "клена" сбив замок с двери, выволок из подвала лопату.
Где тут церковь или кладбище Максим не знал. Да и не хотелось одному ходить по мертвому поселку. Он начал рыть прямо перед домом. Рыл неглубоко - темно, да и времени много не было. Выкопав широкую яму с полметра глубиной, подошел к турнику и лопатой перерубил веревки. Он поймал себя на мысли, что избегает смотреть им в лица. Хотелось запомнить их такими, какими они были на фотографии. Не прикасаясь руками, он лопатой затолкал их в яму и начал забрасывать землей.
Набросав сверху холмик, он воткнул лопату в ногах. Распятия в доме он не видел и не знал, верующие ли были эти люди или нет. А если верующие, кто? Католики? Протестанты?
Поэтому Максим свел молитву к минимуму - перекрестился и сказал:
- Упокой, Господи.
- Молодец, мальчик!
От неожиданности Максим подпрыгнул на месте и заозирался вокруг в поисках источника голоса.
- Да, ты не бойся…
Из за угла дома вышел темный силуэт и стал медленно приближаться. Пистолет лежал далеко - быстро не допрыгнешь, и Максим не был уверен, что незнакомец позволит ему безнаказанно прыгать за пистолетами. Он стоял, разведя руки в стороны и мучительно соображая, что же сейчас делать.
- Не волнуйся, мальчик. Если бы я хотела тебя застрелить - давно бы застрелила.
По голосу и по все четче видимым деталям приближающейся фигуры Максим понял, что перед ним старая, очень старая женщина. Вооруженная старая женщина.
- Я хорошо стреляю.
Она, наконец, подошла, оперлась на длинное ружье как на клюку и посмотрела Максиму в глаза снизу вверх своими когда-то голубыми, а теперь выцветшими в светло-серый с прожилками оставшегося голубого глазами.
- Русский?
- Мэм, я… - Максим растерянно развел руками.
- Не ври, мальчик. - Старуха глянула исподлобья, - Не порть впечатление. Я не глухая. Ты молился по-русски.
- Я русский.
- Мне кажется мальчик, что ты не из местных. Не из местных русских я имею в виду.
- А тут есть русские? - Максим решил играть в открытую. Старуха ему нравилась. Ну, или почти в открытую.
- Были, мальчик. Целая община русских была. Церковь русская. Кого-то увезли, кто-то смог убежать. Но тебя с ними не перепутаешь. Местные русские так не одеваются. Местные любят свою одежду - такие рубашки вышитые… забавные. И акцента у них почти нет. Я когда была молодая, чуть за одного вашего замуж не вышла. - голос старухи стал тихим, ровным, почти распевным. - Сильно его любила. Красивый был. Не сложилось у нас. Оно и к лучшему, конечно.
- А почему не сложилось?
- Порядки у нас разные. У них в общине порядки жестокие были. И красавец мой этими порядками с детства изувечен был. Любить не умел. Говорил о Боге, о матушке-России, а потом обязательно о том, что вся Земля в ереси, кругом еретики, и только кровью ересь эту смыть можно. Все о войне с Россией мечтал. Их так всех там учили - не столько любить друг друга, сколько ненавидеть всех, кто не такие как они. На том и жили. На ненависти. Испугалась я их. Вышла замуж за другого - за нашего. Вот похоронила его позавчера. Моего Джона.
- Соболезную.
- Верю. Тебе трудно не верить, мальчик. Разве человек, у которого нет сочувствия, стал бы хоронить незнакомых ему людей только из благодарности за кров?
- Я не из благодарности.
Старуха махнула рукой:
- Это все равно. Ты куда направляешься?
- Хочу попасть домой.
- Я тоже, мальчик. Я тоже.
* * *
Маргарет, так звали старуху, пригласила Максима в гости. К дому она ковыляла с трудом, опираясь на свое огромное ружье. Дома, она поставила орудие, ружьем этот агрегат назвать было невозможно, в угол и с помощью Максима добредя до кресла, тяжело опустилась в него. Кресло тихо скрипнуло под тяжестью ее тела. Маргарет была очень-очень стара.
- Мальчик, если хочешь выпить, то за моей спиной в баре стоит неплохой виски. Еще мой Джон покупал. Мой Джон любил хороший виски. Он становился после него такой шалопай. - старуха улыбнулась чему-то своему. - Нет, алкоголиком он не был. Он был молодец, мой Джон. Он был настоящим мужчиной. Хочешь есть?
Максим особо есть не хотел, но отказаться почему-то не посмел - кивнул.
Уминая кусок вчерашнего пирога с печенкой, и отхлебывая виски из большого толстодонного стакана, Максим почувствовал, что к нему начинает возвращаться, утраченное было на время, чувство уюта.
"Странно, что не предлагает попарится в баньке" подумал Максим "По сюжету самое время. Или это я должен просить в баньку истопить? Как это там было?"
- Чему улыбаешься, мальчик? Кстати, можешь и мне плеснуть немного.
- Да, ничего особенного. - Максим резким движением отвинтил пробку и налил в стакан Маргарет. - В русском фольклоре есть такой постоянный сюжет: главный герой, Иван-дурак или Иван-царевич, попадает в izbushku к Babe-Yage с костяной ногой. Она его хочет съесть, но он уговаривает ее его напоить, накормить и даже истопить ему баню. А в конце концов она дарит ему какой-нибудь волшебный предмет.
- Похоже на Элиссон Гросс. Только у нее нет костяной ноги и она ничего не дарит. Просто ест. - старуха улыбнулась. - Не бойся, мальчик. Я тебя не съем. А почему у нее костяная нога?
- Считается, что Баба Яга - пережиток культа мертвых - страж между миром живых и потусторонним миром. Она сама как бы наполовину жива, а наполовину мертва. Вот одна нога у нее и костяная.
- Какая замечательная женщина. Да. - Маргарет снова улыбнулась. Теперь ее лицо было видно намного лучше. Белая кожа, светло-голубые водянистые глаза, челюсть, ушедшая чуть назад от долгого использования правильного английского языка. - Очень похоже. Очень похоже на меня.
- Вы работали учителем? Английский язык и английская литература? Да?
- Острый глаз! Молодец! - Маргарет сделала жест рукой обозначающий нечто победно-молодцеватое. - Не здесь, конечно. Я работала в университете. Очень хорошем университете. Теперь его, скорее всего, нет. Ну, а ты? - она посмотрела на Максима неожиданно живыми глазами. - Тот самый русский шпион, которым пугают нас по радио и телевизору уже несколько дней?
- Почти, мэм. Кроме того, что я не шпион, не бандит и все такое. Я просто хочу домой.
- А поскольку очень старательный мальчик, то и домой ты идешь очень старательно. - Маргарет повертела стакан в руках, отпила немного. - Никому не удалось тебя остановить или задержать. Из живых, я имею в виду.
- Пока никому, мэм.
- И это их здорово злит. Берегись, Макс. - Маргарет неожиданно прекратила называть его "мальчик" и резко перешла на имя. - Берегись, Макс. Ты им нужен, и они будут искать тебя везде. По всему свету.
- Пусть ищут, Маргарет. Я просто иду домой.
- Молодец. Ты - настоящий мужчина. Как мой Джон. - она тряхнула стаканом. - Макс, останься на эту ночь со мной.
Максим поперхнулся, и отличный девятнадцатилетний виски пошел носом. Пока он, прикрывшись рукавом, кашлял, чихал, тряс головой и вытирал слезы, Маргарет смеялась.
- Что? Испугался? - Маргарет, кокетливо стреляя, помолодевшими от алкоголя и смеха глазами, отпила из стакана еще глоток, - Вот, почему ты все время думаешь обо мне плохо? То я тебя съем, то изнасилую…. Нельзя жить с таким мировоззрением! - Она еще раз хихикнула, - Я, вот, о тебе с самого начала думала только хорошее. Ну, подумаешь, русский шпион! Шпион - тоже человек. Я имела в виду: не останешься ли ты переночевать в моем доме. Составишь мне компанию? Мне тут чертовски одиноко. Все уехали в город после того, как…
- С удовольствием, Маргарет. Простите меня. Я - кретин. - Максим наклонил голову и щелкнул, как мог, каблуками. Кроссовками щелкать получалось не очень, но Маргарет оценила жест.
- Садись, Макс. Ты - настоящий джентльмен. Скажи-ка, а у вас любят поэзию? Можешь рассказать мне стихи?
- С удовольствием. Моя жена очень любит эту вещь:
В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг, Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг, От зимних вьюг.А если мука суждена
Тебе судьбой, Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой, Делить с тобой.Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом, Где тьма кругом, -
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем, С тобой вдвоем.И если б дали мне в удел
Весь шар земной, Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной, Тобой одной.
- Какая прелесть. А что это? Звучит как барокко, но я не припомню русских поэтов в этом стиле.
- Это романс на стихи Роберта Бернса в переводе на русский. Я к стыду моему так и не удосужился прочесть оригинал.
Они допили всю бутылку к трем часам ночи. Все это время Максим развлекал Маргарет как мог - пел ей песни, читал стихи, рассказывал анекдоты, а Маргарет много смеялась. Потом они разошлись по спальням.