Немудрено! Семь месяцев пришлось читать лишь "Малый Громовник" да "Утешитель страждущих" - больше в безумном доме ничего не дозволялось. Какое там "Дамское чтение"! Даже "Прилежную пчелку" не давали.
"Если б я прожила там год, точно бы свихнулась насовсем. Прямо келья гробовая, чтобы прозреть духовными очами - сидеть в строгом затворе, на постном корме, книжки про духов, про небо и темное царство. А уж соседи!.." - Лара поежилась от воспоминаний. Одна все ангелов видела - мол, они поют за окнами, носят пироги, цветы и розовое масло. Другая, наоборот, дьяволов ловила, пока ей не вольют микстуры.
А тут вправду святое место. Тишь, зеленые сады, ручьи в каменных берегах, чугунные мостики, дорожки укатаны. Никто не выспрашивает, как в полиции: "Ты слышишь голоса?"
Странное дело - то, что в жизни считают безумством, колдовством и ересью, здесь обычно и привычно. Даже больше - этому в Гестеле учат!
"Сколько ж девчонок и ребят сидят в клетках, под замком, опоены настойками и бромом - невиновные! Или в домах покаяния за ногу прикованы, чтоб не летали… Если Отец Конь правду говорит - а он, вроде, мужчина порядочный, - то выходит, из них пытками, отравами дар Божий вышибают. Господних избранников портят… Нельзя так! Их надо сюда… Или что - казны не хватает их учить? Ну, будет дирижаблем меньше, а деньги отдать графу Бертону - на платья, на учебники…"
Прижав к себе дремлющую Ласку, Лара вздохнула.
"И еще - можно час в день говорить круговым вещанием: "Вы меня слышите? Говорит Гестель! Не бойтесь, идите сюда! Перестаньте там работать на воров, приходите к нам жить и дружить!" Я бы взялась. Даже задаром".
Потом она представила, с кем бы хотела связаться в эфире.
"Ласточка вызывает Огонька Хавера… Ласточка вызывает Огонька…"
- Огонька? - Ветка вскинулась от учебника.
Лара спохватилась: "Я что, шептала? Тьфу!"
- Ты его знаешь, да? Слышала его позывной? - пристала Ветка. - Он с весны в батальоне. Сорок раз сидел в карцере за болтовню в эфире. Все ищет девчонку, познакомиться… Тут Огоньку никто не нравился, ему подай чудесную и неизвестную.
- Значит, дурак! - отрезала сердито Лара.
- Точно, дурень. Поймаешь сигнал Огонька - не отвечай, а то привяжется.
- Вот еще, ребят слушать! К дьяволам их, не нужны.
- Есть и приличные, с кем поговорить можно. В батальоне обер-офицеры… - Ветка поджала губы, мечтательно подняла глаза. - Такие шикарные щеголи…
- Только голову морочат!
"Скорей бы шлем надеть. Я его вызову. Нет, не вызову! И лучом на меня выйдет - не отвечу. Просто послушаю, как стонет… А вдруг он меня не ищет? Надо кого-нибудь подговорить… Во, Ласку! Пусть ему намекнет, как бы случайно, и расскажет, как он отозвался. А если он меня забыл?.."
Муки сомнения одолевали Лару: "Вдруг кто-то с ним дружит и поможет связаться с Эритой?.. Или она подъедет к Бези и уговорит ее на Огонька выйти? Нет, Бези такой подлости не сделает! Надо с ней встретиться, сказать, чтоб не устраивала им через эфир свиданий… Но Эрита - тоже Темная Звезда, как Бези ей откажет? Мы клялись друг другу помогать… О, как все сложно!"
Граф Бертон со странным чувством внес в список ученицу по имени Лисена Тор-Майда. Простолюдинка, дворянка - кто стал левитантом, должен быть записан как левитант, а какая судьба впереди - на то свобода воли.
Лисси звонко заявила:
- Я хочу стать собой - такой, какая есть!
Недаром, видимо, одна из давних ересей учила, что мужчины и женщины - разного рода. По этому запретному учению мужами стали звери, сбросившие шерсть, а женщинами - ангелы, снявшие с плеч крылья. Вот они, вспоминая громовое небо, и стремятся ввысь, но взлетать им позволено лишь в забытьи.
"Ее глаза - небесного цвета. Случайно ли?.. Страшная, соблазнительная ересь - верить, что мы наполовину хищники, наполовину ангелы…"
Отправив дочь в особый корпус, Бертон вызвал в кабинет Бези.
Эта девица с ее вольными манерами напоминала трактирную прислугу, бойкую модистку - только не эфирную вещунью.
- Ваша дальность вещания?
- Со шлема - до двух тысяч миль. Если на пути луча нет грозового фронта.
- На какой дистанции определяете другого медиума, когда он молчит?
- Миль пятьсот. Лишь бы на нем было достаточно металла - револьвер, кошель с монетами.
- Вам, барышня, надо не учиться, а учить. Согласны быть наставницей?
- Сколько жалованья? Какое жилье, содержание?
- Третьего дня ваш полк распущен, но звания вас никто не лишал. Значит, как штабс-ротмистр и личная дворянка, вы…
- Кто… дворянка? - Девица расширила глаза; рот ее изумленно приоткрылся.
- Разве вам не объявили? Таков закон. По званию вы - благородная особа.
- Значит… я могу подписываться "ан Бези"? или "кавалер-девица"? - Она все не могла поверить. - Это правда? Ваше сиятельство, вы не шутите?
- Ничуть. А почему вы так удивлены?
- Но я… невысокого происхождения. Я знала, но… думала, это ко мне не относится.
- У нас не Фаранге с кастами. В империи человек может высоко продвинуться благодаря заслугам. Как мне записать вашу фамилию?
- Гиджан! Бези Гиджан!
"…медиум, позывной - "Безуминка"", - закончил граф строку. - Поздравляю, ан Бези, вы зачисл… Ан Бези!
Она вырвалась из кабинета и понеслась по коридору, хохоча и подпрыгивая, как девочка:
- Я дворянка! Я дворянка! Я дворянка!
"Все-таки она плохо воспитана… Кавалер Карамо будет счастлив расспросить ее о жизни и обычаях дьяволов".
Как складывались фамилии у мориорцев, Бертон уяснил с первого раза, и Хайту спросил напрямик:
- Из какого стана?.. Значит, Хайта Канитан.
- Лифэ, гэуджили.
- Не дрожи так, я тебя не съем. Говори правильно.
- Да, господи!
- Нет, так обращаются к богу. Я - гере граф, господин, или его сиятельство.
- Да, гере граф господин его сиятельство!
"…несовершеннолетняя сирота под опекой Гестеля, личная прислуга ученицы Тор-Майда, 20 унц/мес, одежда и харчи хозяйские".
Ниже граф приписал: "Скотница, уход за инопланетным живым механизмом по кличке Пата. 15 унц/мес".
И еще: "Дрессировка Паты в опытах по лечению на базе лазарета - 10 унц/мес. Плата за лечение - в пользу Х. Канитан".
Сам граф в услугах Паты не нуждался - род Тор-Майда славится крепким здоровьем, а Бертон был еще не стар и полон сил. Но кавалер Карамо, изучавший цивилизацию Мориора, - застарелый ревматик… Если россказни о пегой свиноухой животине хоть наполовину верны, эта боязливая Хайта (по глазам - хитрая бестия!) справит себе не только приличный гардероб, но и все приданое, включая мотокарету.
Последней из особ, вызванных в Гестель благодаря интригам Ее Императорского Высочества, оказалась худая, болезненного вида рыжая женщина, державшаяся напряженно и испуганно. Для встречи с графом она надела лучшее, что у нее было - возможно, припасенное для похорон, - и выглядела как ряженое чучело. На платье у ворота прицепила напоказ гражданское серебряное "Око за храбрость" - государи таки нашли, чем ее наградить. И привела всех деток - младшие прятались за юбками, старшенький цепко держал мать за руку, исподлобья хмурясь на графа.
- Мой позывной - Шельма, ваше сиятельство. Сама не знаю, как я бунтовать решилась. Наболело все, вот и осмелела. Стало жалко за девчонок… Своим я кое-что на пансион скопила, уж в приют не попадут.
Бертон старался рассмотреть ее детей. Нередко дар передается по наследству. Будущие медиумы?.. Их не угадаешь. Старшего сынка пора проверить.
- …и мой, глядишь, вам пригодится. - Она толкнула мальчишку вперед. - Я его берегла, вещать не допускала. Так что он без эфирного имени.
"Есть! Еще один… Ну-с, добро пожаловать, новый жилец эфира. Наверно, уже пробовал тайком? Если мать прятала шлем под замок, ты надевал на голову кастрюлю? Или прикладывал молоток ко лбу?"
- Место штатской наставницы вам подойдет? У нас мало опытных учителей. Будете жить за церковным садом, там жилье женских служб.
- Ох, не знаю, смогу ли?
- Поглядите на меня. Я не медиум, но уже десять лет учу их говорить и слушать.
Подписи были поставлены, печати наложены, ключи и бирки с номерами выданы.
Мыть полы в женском корпусе полагалось по очереди - на каждом из двух этажей келья за кельей впрягались наводить порядок. Само собой, новеньких ставили в черед на следующий день, как вселятся. Младшая ли, старшая - давай, таскай воду, ерзай тряпкой, отжимай и выливай. Лара поняла, что для Ласки поблажек не будет.
Та призналась шепотом:
- Я не умею.
Действительно, а где ей было научиться? Когда другие учатся от матерей, наглядно, она уже без глаз сидела, как обуза. Так бы в углу и зачахла, не откройся ее дар. Наверно, он от боли и тоски прорезался до срока. Дальше ясно - напялив шлем по самый нос, передавай приказы Цереса.
- Ты сиди, я одна справлюсь.
- Так нельзя. Дай мне хоть тряпку выжимать.
- Нет уж! Лучше пой. Мне будет веселей.
Подвернув до колен рабочие шаровары, заткнув сорочку под пояс и затянув платком волосы, Лара босиком поспешила с ведрами к крану, а Ласка нашла место в коридоре, чтобы ее не задевали, и начала:
У старой кладбищенской церкви
Студент в черном платье стоял,
Обрек он себя горькой смерти,
В руке склянку с ядом держал.
Над ним насмеялась девица,
С богатым пошла под венец.
Осталось ему отравиться,
Принять свой ужасный конец.
Из келий начали выглядывать девчонки:
- А голосок-то ничего.