- Да, пожалуйста. Я не побегу. Тут, я поняла, опасно бегать по газонам. Особенно ночью.
- Глазастая! - Тикен усмехнулся, глаза его повеселели, и он подал руку Ларе, помогая ей слезть с ложа. Отпускать руку Удавчик не спешил, Ларе стало от этого неловко, словно ее трогали в толкучке.
- Не бойся. Мне нужна одна женщина, только я ей не нужен, вот беда. Но ты девчонка с огоньком.
- Почему? - Она вспыхнула, по-своему поняв "девчонка с огоньком".
- Правильно понимаешь рукопожатие. Пальцами можно многое сказать. Даже объясниться.
Выйдя из башни, Лара с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух, пьянящий как вино.
- Все же я маленько не в себе, - созналась она тому, кого Безуминка считала ублюдком и выродком. - Они исчезли. Как подумаю, мне холод по спине проходит, брррр. Они вернутся? Здесь случаются такие штуки? Я не знаю, что и думать… Я их полюбила. Прямо плакать хочется. Вы их будете искать?
"И чего я ему доверяюсь? - удивлялась Лара. - Ведь свинья жандармская. Нас тиранил. Но он Безуминку любит, страдает… Тоже человек".
- Их уже ищут, не сомневайся. Вообще с утра переполох, весь гарнизон на рогах! Под каждым кустом трое в синем…
- А что так?
- Корабль ВВС сбил машину мориорцев. Вон там, - показал Тикен. - Она сгорела. Может, кости какие найдут. Идем, будущий медиум Его Высочества. Гордись, тебя сегодня увенчают шлемом!
- Мне бы лучше руку затянуть, а то болит.
- Учти, личную вещь на тебя трачу, - заметил Удавчик, умело обвив ей запястье красным в белую клетку носовым платком, благоухающим изысканными духами. - Здесь таких платочков ни у кого нет, штучка стоит унцию с полтиной.
"Во, модник! Господские вещицы носит, амброй пахнет…"
- Я постираю и верну.
- Оставь. С тебя только поцелуй.
Лара окрысилась:
- Да ну вас, что пристали?!
- Кто, я? Ни боже мой!
Милосердная сестра
Запретная наука жила в Бургоне на западной стороне парка, во дворце Птицы-Грозы. Любимая птица бога была высечена в камне над воротами дворца: вместо глаза Око с молниями, клюв как меч, раскинутые крылья в острых перьях, хвост веером, лапы когтистые.
Дворец выглядел мрачно: приземистый, в два этажа, с мелкими окнами в толстых темно-серых стенах, под покатой черепичной кровлей. По углам стояли башенки со шпилями, а над крышей возвышались шпили-громоотводы с трезубцами на концах.
- Входи, - подтолкнул Лару Тикен, когда они оказались у двери.
Лара недоверчиво прошла сумрачный вестибюль. Навстречу из потемок выдвинулась сутулая фигура:
- Ты и есть новенькая? А почему в верховом костюме?
Это был невысокий худой старик, наряженный, как школьный учитель, в застегнутый доверху долгополый сине-черный сюртук и круглую шапочку. Голос у него скрипел, словно старикан был навсегда простужен, на чисто выбритом лице недовольная гримаса, а глаза смотрели твердо, как железные.
- Здравствуйте, гере профессор.
- Тебе известно, что значат слова "быть прилично одетой"? Ты не на конной прогулке.
- Этот костюм дала мне ан Безуминка.
- Ан Безуминка! - Старик усмехнулся, его взгляд стал немного мягче. - Иди за мной. Меня зовут Рикс Картерет или профессор Картерет. Я здесь господин, ясно?
"Наверно, он тоже кого-то убил, если поселился здесь, - думала Лара, шагая за стариком по неосвещенному коридору. - Надо было выспросить побольше у Удавчика. А если мне дадут шлем, я смогу вызвать Огонька? Нет, рано. Сначала все разузнаю как следует".
- Кто ты, из каких мест, и кто твои родители? - сухо спрашивал профессор на ходу, не оборачиваясь.
- Я из Гагена, Гурской провинции. - Лара разглядывала потолок и стены. Вдоль стен тянулись кабели в свинцовых и каучуковых чехлах, как на электростанции. - Мой батя - мастер Ольдер, кровельщик, а мама Рута - из прислуги.
- Братья, сестры есть?
- Да, брат младший, а сестренка совсем малая. - Сказав это, Лара спохватилась: "Эй, помалкивай, болтушка!"
- Кто-нибудь еще в семье или родне слышал голоса?
- Нет, я одна заболела.
- Заболела… Напротив, барышня Динц, ты одна среди них здоровая. Ты грамотна? Считать умеешь?
- Ага.
- Ну что ж, проверим твою память и способности. Но как бы то ни было, барышня, отныне ты в службе Его Высочества. Пока будешь иметь звание кадета и жалованье сто унций в месяц.
"Сто унций! - Лара едва не ахнула. Она редко держала в руках больше полтины, и то считала за великое богатство, и вдруг такие деньги! Но восхищение мгновенно схлынуло, стоило ей подумать: - Э-э, за просто так сто унций не отвалят. Какую же работу мне назначат?"
- Но если ты откажешься служить, - остановившись, Картерет в упор поглядел на нее, - следующая ночь станет для тебя последней.
Лара не нашла слов, только смогла кивнуть.
- Надеюсь, ты будешь умницей.
Комната, которая открылась ей, была велика, словно общий зал школы. Только потолок низковат, и окна будто бойницы. Освещали комнату электрические лампы.
Из мебели были только одинаковые шкафы, стулья, письменные столы и три странных кресла. Такие кресла Лара видела в комнате ужасов, в публичном городском саду, где за пять лик показывают страхи и куда младших детей не пускают. Вроде бы на кресло сажали еретиков, чтобы их мучить. В Церковном Крае до сих пор сажают, там суровые порядки.
Сделанные из толстых досок и массивных брусьев, кресла имели высокие спинки, к которым привинчены колпаки цвета тусклой бронзы. Как раз, если сядешь, голова окажется под колпаком.
А в одном из кресел сидела Безуминка!
Она едва взглянула на Лару, вновь уставилась в пюпитр, торчавший перед ней на гнутой штанге, и продолжила читать, отчетливо выговаривая каждое слово: - Седьмой эскадрон направляется в Линдес через Конт и занимает шлюзы. Шестнадцатый дивизион следует в Каллен и занимает позицию у железной дороги.
"Я раньше слышала такое, - вспомнила Лара. - Она диктует приказы военным частям, вот что".
Голос Безуминки звучал странно, словно… словно она была под хмельком и старалась говорить четче, чтобы язык не заплетался.
Безуминка перевернула лист на пюпитре и помотала головой под бронзовым колпаком. Она жмурилась и кривила губы, будто ее терзала изжога. Лицо девушки выглядело хуже, чем вчера. Она что, так и не выспалась? Кожа побелела, глаза ввалились.
Лара заметила, что Безуминка не просто сидит в кресле, а пристегнута к нему. Ремни охватывали ее тело под грудью и в талии, а ноги были прихвачены к подножкам.
"Ничего себе работенка! Никаких ста унций не надо. Пропади все деньги, я должна отсюда выбраться! То-то Удавчик намекал: "Не нанимайся на службу, которая проклята"! Но как отвертеться?"
Кроме Безуминки, в комнате-зале находился еще кое-кто. Двое жандармов в темно-синем, с револьверами и саблями. Они тихо сидели вдали у стены, покуривая папиросы, и табачный дымок уплывал в вытяжные окошки. Лица у свиней были совершенно равнодушные.
- Вот твое место, - указал профессор на пустое кресло. - Унтер! Помогите барышне устроиться и опустите ее шлем пониже.
Жандармский унтер безмолвно застегнул ремни и надвинул колпак на Лару, закрыв ей уши. Она поерзала, прислушиваясь, но голосов в голове не было.
- Я показываю таблицу. - Профессор повернул к Ларе пластину на штативе, покрытую короткими словами. - Ты запоминаешь, что там написано, и повторяешь вслух. Не спеши! Сначала микстура.
Жандарм поднес к ее губам стакан, наполовину налитый чем-то желтым. Из стакана в ноздри ударил резкий аптечный дух. Лара отдернулась, закусив губу.
- Пей. Настойка пьянь-травы, тебе понравится.
- Не хочу.
Рукой в белой перчатке унтер хлестнул Лару по лицу:
- Пей.
Сжав зубы, она отвернулась от стакана. Глаза защипало от слез. Свиньи!
- Валган, - прервав диктовку, сказала Безуминка, - когда тебя будут вешать, я буду тянуть за ноги. А потом станцую на твоей могиле.
- Продолжай вещание, не отвлекайся. - Унтер даже не взглянул в ее сторону, наблюдая за Ларой. - Зажму нос, сама проглотишь. Пей.
Захлебываясь и лязгая зубами о стекло, Лара выпила жгучую мерзость и закашлялась. Жидкость как битое стекло сползла вниз, в живот, и вскоре Лару охватило пьяное тепло. Голова закружилась, стало как-то по-дурному весело. Слова на таблице качались перед глазами. Лара казалась себе одинокой, как никто на свете.
- Запоминай и повторяй. Унтер, снять заземление.
Собака Валган нажал педаль внизу, позади кресла.
На голову обрушились вперемешку далекие и близкие голоса:
- Приказ понял, выполняю. Внимание, Безуминка, повтори для арсенала в Каллене: выдать шестнадцатому дивизиону пятьсот тысяч патронов к картечницам. Куда подогнать мотофургоны? У меня помехи из-за грозы, плохо тебя слышу. Безуминка, кого ты вешать собралась? Если тебя кто-то тронул, только скажи. Ты меня слышишь?
Последний голос принадлежал Удавчику. Лара пошевелила пальцами, глядя на его платок.
- Сгинь из эфира, пьянь, - огрызнулась Безуминка. - Сними обруч, час не твой!
- Имя. Что там происходит? - не сдавался Тикен.
Лара сдерживалась, но не вынесла обиды и заплакала:
- Валган! Он меня силой напоил!
- Лара, понял. О, дьявол, надо было проводить тебя. Пусть он выйдет.
- Выйди к Удавчику, - проговорила Лара, с ненавистью сверля унтера мокрыми глазами. Голос у нее срывался. - Ты не мужик, а блевотина.
- Эй, в Бургоне, хватит разбираться, надоели! - сердито встрял далекий голос. - Безуминка, вещай дальше!