Пушки дружно рявкнули, звенящий гром раскатился над холмом. Снаряды ударили в панцирь у самого днища и заднюю ногу. Броня лопнула, кольца ноги разорвались, из дыр потоками хлынула серая жижа. Черепаха споткнулась, просела кормой почти до земли, а кормовая башня засверкала вспышками бойниц, беспорядочно поливая все позади черепахи жгучими лучами.
Один из лучей прошел по передку самоходки, и командирская машина загорелась. Заревел пар, вырываясь из аварийных клапанов, а экипаж начал выпрыгивать.
Низкий, плотный и круглоголовый мужчина с золотыми эполетами штабс-генерала наблюдал за разгромом дивизионов с высоты нескольких миль. Казалось, этот человек прирос к окулярам оптического прибора. Его обширная лысина лоснилась словно полированная. Чуть выше уровня бровей голову, как у служителя церкви, охватывал обруч, обшитый кожей.
Едва из пламени пожара восстал титанический колпак боевой черепахи, капитан эскадрильи скомандовал: "Сбросить балласт! Рули высоты на подъем! Всем полный вперед!" Летучий корабль стал уходить вверх, подальше от разящих лучей, а с ним, подчиняясь световым сигналам телеграфа, начали подниматься остальные дирижабли.
Здесь, вдали от земли, царил ледяной холод. Пришлось застегнуть кожаные пальто, подбитые мехом, приготовить муфты и надеть кислородные маски. Руки коченели, тело наливалось тяжелой усталостью, и лишь вдох кислорода возвращал бодрость.
Но не радость.
Когда начался обстрел леса с четырех сторон, капитан эскадрильи и штабс-генерал Купол весело переглянулись. Акция подходит к концу, осталось переждать пожар и начать саперные работы в зоне падения шара. Однако веселье было недолгим.
Забыв о холоде, не отрываясь, Купол смотрел вниз и с молчаливым отчаянием видел, как одна-единственная мориорская машина разносит две отборные механизированные части и спокойно удаляется к большим озерам. Ветер сносил дым пожара в сторону и давал штабс-генералу видеть все в деталях. Дым походил на плотную траурную вуаль, расстеленную над землей.
- Юг, ответь. Юг, ответь, - время от времени повторял Купол, но медиум южного сектора молчал.
Военные медиумы это солдаты, их долг - воевать и умирать. Но каждый шаровой корабль нес больше пришельцев, чем было вещателей в империй.
"Темные звезды" летели одна за другой, агрессоры прибывали и прибывали, а медиумы Купола, работавшие в самом пекле войны, гибли - и заменить их было некем.
Они могли только родиться - но где? в какой деревушке, в каком захолустье? Как их найти, чем привлечь и удержать?.. Нелегальный вещун может заработать больше офицера в медиа-батальоне 22…
Но они служили Отечеству - не столько за деньги, сколько за возможность говорить в эфире, беседовать через поля и горы, сквозь грозовой треск. За невероятную свободу голоса, знакомую лишь ангелам. Азарт, восторг и чувство превосходства, вот что вело военных медиумов по эфиру, и Купол был их вожаком.
Пока они отзываются на перекличке: "Север, Восток, Запад, Юг" - все нормально, сеть жива, связь работает, душа поет.
И вдруг один из голосов замолкает.
Вон там, где погребальный дым скрыл горящую землю.
Порой безмолвно возблагодаришь Отца Небесного, что не ты лично будешь вручать "черное письмо" семье погибшего. Легче сесть в самоходку - и полный вперед на врага.
"Мне очень жаль… Скорблю вместе с вами… К чертям! Сколько у вас сыновей? А у меня их батальон! И каждого я знаю как родного, и каждого я должен провожать в последний путь. Ну-ка, займите мое место и почувствуйте - легко ли это?"
Образ задорного парнишки стоял перед его мысленным взором. Огонек… как его звали по метрике?.. Вступая в клан вещунов, как в монашеский орден, человек оставляет прошлое за порогом. Даже имя.
- Наденьте маску, ваше высокородие, - напомнил капитан.
- Некогда! - отмахнулся Купол, подняв лицо от окуляров. Поверх обруча он водрузил на голову шлем-медиатор и четко, громко проговорил лающим голосом: - Внимание, я Купол, вызываю дежурный пост связи генштаба. Записать сообщение для генерал-фельдмаршала.
- Есть записать, - ответил голос в голове. - На приеме поручик Крестовик.
Часто медиумы забывали свои имена и фамилии. Общаясь через эфир, они должны были использовать личные позывные. Этими позывными они обращались друг к другу и в жизни. Самых заслуженных всегда именовали по позывным.
- Ваше высокопревосходительство! Я вынужден сообщить вам печальную весть. Как я имел честь предупреждать вас, авиация нанесла первый удар по зоне с запозданием. Зародыш черепахи остался невредим и за ночь успел полностью вызреть. Враг прорвал мой южный рубеж оцепления и направился к озерам. Героическими усилиями самоходчиков черепаха была подбита, но не потеряла хода. Почтительно напоминаю вам, ваше высокопревосходительство, что по прямой до столицы ей всего два дня пути. Если она задержится у озер, то три дня. И дай-то бог, чтобы она решила зарыться у воды. Тогда мы получим еще одну запретную зону рядом со столицей.
После паузы он добавил тише:
- Я потерял одного медиума. Другие потери наземных частей оценим позднее. Конец сообщения.
- Принято, - ответил Крестовик, а затем тихо спросил: - Кто?
- Огонек. Здесь он был Югом.
- Дьяволы небесные! - выругался поручик. - Я его помню.
- Телеграфируйте жандармам, - обратился Купол к связисту, - чтобы выходили к позиции дивизионов. Там много раненых. Вызовите санитарные команды. А вы, - он посмотрел на капитана, - выделите дирижабли для слежения за черепахой. Держать высоту. Докладывать каждые полчаса. Выполняйте!
Захват
- Осмелюсь доложить, гере ротмистр, тут нашелся кадет из связистов. - Жандармский унтер откозырял офицеру и подал ему медиа-шлем. - Мы сняли с него вот это.
- Он жив? - Ротмистр повертел в руках редкостный головной убор. Обложенный слоем пробки и обтянутый бежевой лайкой, тот походил на шлем офицера-самоходчика, но был легче, низко закрывал затылок и виски, а над козырьком, ниже герба из переплетающих драконов, синего и красного, была надпись: "ВОЙСКА СВЯЗИ. ОТДЕЛЬНЫЙ КОРОННЫЙ БАТАЛЬОН 22".
Внутри, под ремнями подголовника, выбит номер. Все шлемы из пенистой мориорской брони внесены в список, об их потере полагается докладывать.
- Похоже, гере ротмистр, паренька шарахнуло в машине, когда их подпалила черепаха. Наш военврач говорит, что малый очухается, но пока он малость не в себе. Лежит в горячке и бормочет невесть что. Мне показалось, вам следует об этом знать…
- О чем?
- Говорит, где-то здесь обретается дочь графа Тор-Майда и с ней служанка. - Унтер, по полицейской привычке не расстававшийся с блокнотом, достал его из кармана и сверился с записью. - Ларита Динц! А также некая иностранная особа. Мол, надо их защитить. Может, сущий бред, а может, и нет. Вещуны народ памятливый, с одного раза речь повторяют слово в слово. Мы не такие, мы все на карандаш берем…
- Спасибо, братец, - задумчиво молвил офицер, возвращая шлем. - Каску запакуй, ее надо вернуть двадцать второму батальону. Вот тебе за усердие, - протянул он червонец. - Обо всем, что слышал, молчи. Ясно?
- Такая наша служба, - козырнул довольный унтер. - Покорнейше благодарю, ваше высокоблагородие. А что с кадетом делать прикажете?
- У медиумов свой лазарет, пусть его туда отправят. Но не сразу. Пока бредит, придержать у нас.
- Велите доложить о нем ихнему штабс-генералу?
- Повременить. - Ротмистр поднял глаза к небу, где в голубизне парил штабной дирижабль Купола.
Летний день пылал солнечным жаром. Ветер относил от холма дым догорающего леса. Полевые жандармы в темно-синей форме и саперы в землисто-серых мундирах деловито суетились, гасили тлеющие самоходки, заливали из брандспойтов ракетные платформы, относили к лекарским палаткам раненых и рыли могилы для погибших. На вершине холма под крики "Да-вай! Да-вай!" поднимали лебедкой только что собранную телеграфную мачту и готовили растяжки для нее.
- Гере ротмистр, через десять минут дам связь! - доложил прапорщик-телеграфист.
- Быстрее, у меня срочное сообщение. - Офицер поспешно кодировал депешу, сверяясь с шифровальной таблицей.
- Мои парни обезвредили трассу на семьсот мер отсюда, - подойдя, сказал хмурый саперный капитан. - Мало кислоты взяли, всего три бака. Когда мачта замигает, передайте патрулям: не подходить к той полосе, где черепаха гадила. Пусть выставляют вешки. Угораздило же самоходов продырявить эту цистерну с дерьмом! Видели бы вы, что из нее валилось.
- А что, на это стоит посмотреть?
- Извольте, полюбуйтесь. - Сапер подозвал рядового, который держал оцинкованное ведро с крышкой, а в другой руке щипцы вроде каминных.
Под крышкой плавали в синем растворе полупрозрачные сморщенные стручки длиной с палец. Ротмистру показалось, что они слабо шевелятся. Его передернуло:
- Ах, гром господень… Что за мерзость!
- Господа ученые велели собирать зародыши. - Достав щипцами стручок, сапер разглядывал его вблизи. - По-моему, их надо сразу жечь горелкой. Как еретиков в Церковном Крае. Хорошо, если в лесу корни спеклись, нам работы будет меньше.
- Есть связь, гере ротмистр!
- Простите, друг капитан, я должен идти.
Сигнальные лампы на мачте вспыхнули ослепительным огнем.
- Время?
- Без полминуты ноль.
- Вот текст, передавайте. - Перед прапорщиком лег листок с цифрами.
Связист застучал ключом: семь, два, три, семь, четыре, ноль, ноль, два.
Мигание света над холмами полетело вдаль, где наблюдатель у перископа считывал депешу и сразу диктовал ее человеку на ключе. Так, от поста к посту, неслось послание ротмистра: