Чертов Луг оказался действительно лугом, размеры которого поражали воображение. Огромную пустошь, поросшую очень короткой, очень густой и очень упругой травой, во всех мыслимых и немыслимых направлениях пересекали узкие глубокие расщелины. Впрочем, ровного места для скачки тоже хватало. Казалось, кто-то специально позаботился о том, чтобы любители верховых прогулок имели развлечения на любой вкус. Однако сопровождающий заверил Мэри, что весь рельеф носит абсолютно естественный характер, если не считать, разумеется, огромный круг, предназначенный для скачек с препятствиями, и многочисленные конюшни. Возле одной из них и приземлилась машина. Парень, сообщивший по дороге, что его зовут Олег, но наотрез отказавшийся перестать называть свою спутницу госпожой Гамильтон, вышел первым и протянул ей руку. Мэри вы-скользнула из машины, с наслаждением втянула ноздрями пряный утренний воздух и осмотрелась. В отличие от Бельтайна, в северное полушарие которого уже пришла осень, окрестности Новограда переливались красками наступающего лета. Усыпанная какими-то мелкими цветочками трава радовала глаз, на светло-голубом небе не было ни облачка. Разбросанные кое-где купы деревьев переливались в лучах поднявшегося солнца всеми оттенками от темно-изумрудного до почти тарисситового. Мэри вздохнула, пробормотала: "Как же хорошо!" и поймала изумленно-радостный взгляд Олега. Должно быть, он не ожидал, что бельтайнка окажется в состоянии или в настроении оценить красоту этого места. Он даже собрался что-то сказать, но тут же отступил на шаг и вытянулся. От ближайшей конюшни к ним шел облаченный в черкеску князь Цинцадзе в сопровождении невысокого сухощавого мужчины лет девяноста и трех конюхов, ведущих в поводу… ух ты! Да никак Рафферти своих коней и в Империю продают? Заметивший ее улыбку князь залихватски подмигнул (с его носом и усами зрелище было еще то), посерьезнел и самым официальным тоном провозгласил:
- Генерал-лейтенант Авдеев, разрешите представить вам пилота ноль двадцать два. Рекомендую - Мэри Александра Гамильтон!
Авдеев крепко пожал протянутую ему руку.
- До донесений Петра Савельева я вас представлял совсем по-другому, - признался он, внимательно рассматривая Мэри. - Вы совершенно не похожи на бельтайнку, не так ли?
- Не похожа, - кивнула она, - но все-таки я действительно летала на "Сапсане" и мой позывной действительно был ноль двадцать два. Я бы показала вам татуировку, но у этого редингота слишком узкие рукава, а снимать его мне не хочется - и так еле надела.
- Я верю вам на слово, майор, - одними губами улыбнулся Авдеев. Глаза его при этом оставались серьезными, и Мэри вдруг поняла, чем приглянулся Моргану этот ничем, казалось бы, не примечательный человек. Было очевидно, что бывший консул отличается непоколебимым спокойствием, хладнокровием и рассудительностью, не оставляющими его даже в самых пиковых ситуациях. - Тем более что веру в данном случае можно упомянуть только к слову, - продолжил он. - Я видел записи с "Александра", и на некоторых из них ваша татуировка видна совершенно отчетливо. Кроме того, некоторые подробности ареста Эрика ван Хоффа мог затронуть в разговоре только непосредственный участник событий. Я-то успел перекинуться парой слов с полковником Морганом при передаче нам арестованного… К слову сказать, до вашего разговора с Савельевым я был совершенно уверен, что ноль двадцать второй вычислил ван Хоффа, но в аресте не участвовал. По словам задержанного, его взяли хлыщ-картежник и прелестная молодая дама: ни один из них пилотом быть, по моим представлениям, не мог. Кстати, как поживает полковник?
- Несколько дней назад прекрасно поживал, - Мэри вдруг вспомнила, что даже не проверила, ответил ли дядюшка на ее сообщение, и слегка покраснела. - Думаю, вы знаете, сколько на Бельтайне сейчас работы именно для полицейских?
- О да! - улыбка Авдеева стала шире. - Могу себе представить. Знаете, майор, я бы, пожалуй, не согласился сейчас поменяться местами с полковником даже за годовое жалованье.
- Генри Морган тоже не согласился бы поменяться местами с вами, генерал: с месяц назад назад он женился и ждет первенца, - усмехнулась Мэри.
Ираклий Давидович бесцеремонно прервал Авдеева, начавшего было просить Мэри при случае передать его поздравления со свадьбой и грядущим рождением наследника, и предложил сесть-таки в седла. Приготовленный для девушки молодой мерин, такой темно-гнедой, что в тени казался вороным, был отлично вышколен. Во всяком случае, почувствовав, насколько уверенные руки разобрали поводья, показывать норов он не стал, хотя по некоторым признакам она видела, что норова тут хватает.
- Признаюсь, Мария, я долго колебался, выбирая для тебя лошадь, - сказал князь, когда они неспешно двинулись по лугу. - Однако ты упомянула, что в поместье Рафферти, вместо того чтобы отлеживаться после ранения, много ездила верхом, и я подумал…
- Вы совершенно правильно подумали, Ираклий Давидович, - серьезно кивнула она. - Лошади чем-то похожи на корабли: в обоих случаях лучше иметь что-то, способное двигаться с любой потребной скоростью. Неважно, будете вы использовать возможности по полной программе или нет. Главное, чтобы эти возможности были. Только, с вашего позволения, скачек с препятствиями сегодня не будет: не хочу заставлять прыгать незнакомую лошадь. Или необлетанный корабль.
- Я полностью согласен с вами, мисс Гамильтон, - вступил в разговор генерал. - Кстати, я думаю, что вычисление и арест ван Хоффа были как раз тем случаем, когда вы полностью использовали возможности. Ваши возможности.
- Ну не скажите, - рассмеялась Мэри. - Что ни говори, а гоняться за господином ван Хоффом на "Сапсане" или, тем более, на корвете мне не пришлось.
Мужчины присоединились к ее смеху, после чего Авдеев задал давно, должно быть, занимавший его вопрос:
- А скажите, мисс Гамильтон… Если я правильно понял полковника Моргана, именно вы предложили отдать ван Хоффа нам. Чем вы руководствовались?
- Исключительно соображениями практичности и целесообразности. Его поначалу вообще пристрелить хотели сразу после поимки, но это было совсем невыгодно, и мне удалось убедить в этом Дядюшку.
- Кого, простите? - перебил ее собеседник.
- Дядюшку. А, вы, должно быть, не в курсе… "Дядюшка" - это позывной Генри Моргана. У меня "ноль двадцать два", а у него "Дядюшка". Это я его так назвала, еще когда он меня в монастыре вербовал. А что касается ван Хоффа… Повторяю, наиболее целесообразным на тот момент было передать его Империи. Передать Империи, а не продать кому-то еще, хотя кое-кто, пожалуй, заплатил бы за него немалые деньги. Но деньги у полиции Бельтайна на тот момент уже были, это вам не история с Мерканто, когда Дядюшке не хватало именно средств. А вот связи были отчаянно нужны. И даже не сами связи, а чтобы кто-то, обладающий влиянием в интересующей нас области, оказался нам немножко должен. И, например, намекнул новоархангельским верфям, что полицию Бельтайна не стоит засовывать в самый конец очереди желающих приобрести "Сапсаны". - Мэри усмехнулась. - Голый расчет. Я уже говорила Ираклию Давидовичу, что свои действия в первую очередь соотносила с интересами Бельтайна. Однако хорошая сделка должна быть выгодна обеим сторонам, и передача ван Хоффа Империи была именно хорошей сделкой. Мы хотели с гарантией от него избавиться, вы хотели с ним пообщаться, все честно… Опять же, после вашего вмешательства нас на верфях Ново-Архангельска всегда принимали как родных… - Мэри лукаво улыбнулась.
- Потрясающе, - покачал головой генерал. - Голый расчет, говорите? Ничего не имею против такого расчета. Но вот что интересно: вам тогда, если мне память не изменяет, не было и семнадцати лет. Знаете, мисс Гамильтон, не от всякого три-дцатидвухлетнего можно услышать такие рассуждения. Многие и к восьмидесяти не додумаются. Примите мои поздравления.
Мэри с достоинством склонила голову, и они продолжили прогулку. Шаг, рысь, легкий галоп, снова шаг… Прохладный утренний воздух, заставляющий кровь приливать к щекам… Мир и покой, царящие вокруг… Сказка! А что генерал Авдеев, судя по всему, задался целью вытянуть из нее точку зрения по любым вопросам, начиная от причин тех или иных действий в разных ситуациях до кулинарных предпочтений… Похоже, предложение князя Цинцадзе помочь с трудоустройством остается в силе, и сейчас ее аккуратно прощупывают, не особенно, впрочем, скрываясь. Пожалуй, оно и к лучшему: не все же ей по магазинам и салонам красоты бегать, пора и чем-то серьезным заняться. Сколько можно бездельничать?
Глава 11
Интересная штука - власть. Маленьким мальчиком Костя мечтал о том дне, когда к нему будут обращаться "ваше императорское величество". Обязательно будут, а как же иначе? Дед, которого он видел редко, казался ему небожителем. Но шли годы, и постепенно наставникам удалось донести до него простую, в сущности, мысль: власть - это прежде всего работа. Это ежедневный изматывающий труд. И еще: тот, кто рвется к власти, совершенно не годится для того, чтобы ею обладать.
Константину было двадцать пять лет, когда его отец стал императором. К этому времени он уже не считал перспективу подписывать документы одним лишь именем такой уж блестящей. И быстро понял, что время стычек с отцом и демонстрации сходного характера прошло. Император - коренник, и ему нужна толковая пристяжная, тут уж не до мальчишеских выходок вроде хлопанья дверьми и громогласных деклараций независимости. А еще его свежеиспеченному императорскому высочеству стало ясно, что он один в качестве пристяжной - это хорошо, но совершенно недостаточно.