Магазин опустел лишь минут через двадцать. Товик велел лохмачу рассортировать мешок старых патронов для стаббера, который принес ему какой-то собиратель мусора, а когда я сказал ему, что надо поговорить, уставился на меня с ничего не выражающим лицом. Он отвел меня в тир, закрыл дверь, чтоб никто не уловил нашу беседу, и стал слушать меня, сложив руки на груди. Пока я говорил, его поза стала заметно расслабленней. Я ушел с двухцветником на плече и перевязью из ящериной кожи, полной патронов, чей вес придавал приятную тяжесть моим шагам.
Снаружи, на Греймплаце, люди были заняты делом: поднимали трупы. Пауки-Боятся-Его не попал в яму для сжигания со всеми остальными: шайка Стальноголовых заталкивала его тело в одну из клеток на виселице. Как только клетку подняли, с краев 'Плаца сбежалась толпа и принялась кидаться кусками металла и скалобетона. Желтая Дженси, которая так и сидела на своем одеяле почти под самой виселицей, стала громко хохотать. Тела покачивались в свете прожекторов, а она все смеялась, даже когда брошенные предметы начали падать вокруг нее. Вздернутым трупам давно уже было наплевать на месть толпы, но никто об этом и не думал. Никто, похоже, даже не знал, за что они "мстят". В воздухе висел привкус страха и гнева. Я спросил себя, сколько из этих людей мысленно видели там, наверху, Стальноголовых.
Два из дуговых фонарей Греймплаца были разбиты. Ни один Стальноголовый ничего насчет этого мне не сказал, они просто прошли мимо. И еще два навеса, натянутых наверху, висели порванными. Я смотрел, как пыль из Колодца падает мимо сломанных светильников вниз, на город.
А потом ушел прочь.
Когда я вернулся, у меня дома был Йонни. Не говоря ни слова, я сел на пол и стал перезаряжать пистолет и двухцветник. Он принес с собой вяленые грибы и сухой мясной пирог, который на вкус отдавал дорожной пылью. Понадобилась вся сила воли - я практически зажал себе рот руками - чтобы не сожрать это все за один присест и отдать Нардо, сколько он мог съесть. Он взялся за еду осторожно, чтобы не слишком утруждать свои растресканные зубы и распухший язык. А еще Йонни принес новости.
Когда кто-то становился отцом города, никто не устраивал церемоний или официальных объявлений. Это просто происходило, и все. Если ты занял комнату в бункере, и разошелся слух, что ты теперь отец, и никто из наличествующих отцов ничего с этим не делал, значит, ты становился одним из них. Фольк и Грюэтт, взяв с собой отборных бандитов, завладели каждый своей секцией бункера. Все говорили, что они вошли в ряды отцов города. И никто из отцов ничего не делал.
(Насчет последнего мы сомневались. Йонни видел, как отца города Брая вытащили из дверей бункера с дыркой в черепе, а другой отец, Канни, выпал из окна, в узкую щель которого ни за что бы сам не пролез, и разбился. Стоуп пребывал в ступоре от шока и ужаса, а про Хармоса никто ничего не слышал).
Вожаки обеих банд заняли места в бункере в разных местах на разных этажах. Интересно, что бы это значило. Поговаривали, будто Тай тоже перебрался в бункер, покинув туннели Гильдейского холма. Никто раньше не слышал, чтобы гильдейцы делали что-то подобное.
Я ничего не желал слышать про гильдейца Тая.
Когда я думал про него, то у меня перед глазами вставал сумрак дорожной трубы, и я снова слышал его голос.
- Контролировать свет? - переспросил я. Мой голос был хриплым.
- Это была моя идея. Хармос придумал использовать вас как шпионов, и это было глупо. Но когда люди решили, что даже знаменитым фонарщикам Перехламка больше нельзя доверять, ну, это стало всего лишь еще одним слабым местом, в которое можно нанести удар. Я и не ожидал, что хоть что-то произойдет так быстро после того, как мои люди распространили эту новость, но меня впечатлило, насколько эффективно Хелико устроил эти атаки. Кто бы мог подумать, что он имел такие лидерские качества?
Каждая фраза была издевкой. Стоять на месте стоило мне таких усилий, что я дрожал. Думал о других фонарщиках, избитых и погибших. Шпионы-фонарщики получили по заслугам. Тай распустил слух. Просто чтобы устроить смуту.
- О, да ладно, ты должен был знать, что за этим стоял Хелико, - Тай неправильно понял выражение моего лица. - Ты что, не видел, что они вытащили из того сарая в Идущем Человеке? Бочки ядовито-зеленой светящейся краски, которой были написаны все эти дурацкие лозунги. Зачем шайка Хелико приволокла их аж сюда, я понятия не имею. И все равно, свою роль он сыграл. Свел численность фонарщиков до одного человека меньше чем за пол-светофазы. Вами так гораздо проще управлять.
Я почувствовал, как судорога свела руку и запястье, и опустил взгляд. Пальцы сжимали рукоять лазпистолета. Освещение было не настолько скверным, чтобы Тай не углядел движение.
- Мы с тобой оба знаем, что тебе на это духу не хватит, Кэсс. Хладнокровно застрелить гильдейца на глазах у свидетелей? Здесь каждый знает, что разбогатеет на всю жизнь, если принесет твою голову и все расскажет. Целые поселения истреблялись за меньшие вещи.
- Мне не нравится, что ты делаешь с моим городом, гильдеец Тай. Мне не нравится, что ты засел в своей крысиной норе на Гильдейском холме и строил там планы насчет моего города. Ты ведь все это продумал задолго до налета, да?
Снова зазвенел смех. Веселый, радостный смех, как у человека, которому только что рассказали неплохую шутку за столом в кругу друзей.
- Планы? Я что-то планировал? Что мы сделали, Кэсс, так это воспользовались возможностью, которая нам случайно представилась. Налет не был началом какого-то тайного плана. Его бы вообще не произошло, если бы Таки… - он прервался и снова посмотрел на меня. - Но тебе ж неоткуда было об этом знать, да? Я и забыл про это. Ты действительно думаешь, что налетчики явились просто так. Ни за что. Ты ведь и не подумал о том, что сделал, да? Я говорю не о Перехламке, Кэсс, я говорю о тебе.
Его тон отдавал чем-то таким. Чем-то вроде очертаний пружинного ножа под тканью рукава, чем-то вроде скрежещущего звука кнуточервя, что начал разворачиваться в своей настенной цисте. Внезапно больше всего на свете я захотел не слышать того, что собрался сказать Тай.
- Мне было интересно, знаешь ли ты, Кэсс. Вот только не думаю, что у тебя был хоть какой-то способ это выяснить. Единственное, о чем я сожалею, это что здесь слишком темно, чтобы я мог увидеть твое лицо, когда до тебя дойдет.
Он встал в расслабленной позе и стал ждать, вынудив меня сказать "Ну?"
- Ты не знаешь, кто такой Влиц Таки.
- Тот, кто прислал налетчиков.
Небольшое было удовольствие - глядеть на его удивление, но я им насладился, пока мог.
- Откуда… нет, я сам сказал это имя, так? Умница, Кэсс. Ну что ж. Помнишь, как-то раз, где-то пятьдесят светофаз тому назад, ты отправился довольно высоко, за несколько уровней? Долгий поход был, наверное. То еще упражнение. Ты должен был перенаправить поток электричества, подключиться к кабелю, идущему от какой-то станции, погребенной Хельмавр ее знает где…
- Да, помню такое, - нехотя признал я. - У нас напряжение упало. Нужен был другой источник, и я сказал отцам, где такой есть.
Этот поход мне не понравился. Терпеть не могу спать вне дома. Весь смысл работы фонарщиком в том, что у меня есть собственное жилье в поселении, с освещением и постелью. Карта крысокожих, где были указаны безопасные укрытия для сна, особо не помогала.
- Продолжай, Кэсс.
- Подключение к электрокабелю. Более крупному, чем обычно.
И он действительно был крупный. И более опасный. Кабель шел внутри вертикальной шахты, воздух в которой гудел от электричества. Оно было осязаемо. Волосы на руках поднялись дыбом, когда я туда залез. Я настолько напрягся, что мышцы сводило судорогой, и не только потому, что подо мной зияла бездна, в которой я видел отблеск паутины и паучьих глаз. Когда кабель по-настоящему мощный, току не нужен металл, чтобы перескочить на тебя и поджарить. Он может это сделать и через воздух, если окажешься хоть на палец ближе положенного.
- И только-то? Забавно с вами, жителями подулья. Эти трубы и кабели, в которые вы врезаетесь, все, что вы отправляете на продажу в верхний улей, все, что… - он снова усмехнулся, - что падает обратно на вас. Вы ведь никогда об этом толком не задумываетесь.
- Мне не нужно об этом думать. Я никогда не был в Городе-улье. Я просто делаю свою работу. Это был самый подходящий кабель.
- Ты знал, что он идет в Город-улей? - спросил Тай. - Знал ведь. Хармос говорил мне, что он хотел послать тебя подключиться к старым сетям возле Двухпсов, но ты сказал, что вместо этого можно воспользоваться той большой линией, что идет к Городу.
Я нехотя кивнул. Сети Двухпсов находились ближе, но в гораздо более скверных диких землях. Ночевать в них было бы сущим кошмаром.
В тот момент моя рука все еще лежала на пистолете. Я решил её там и оставить.
Потом Йонни заговорил, и я снова оказался у себя дома.
Йонни сказал, что для фонарщиков по-прежнему будет работа и водяной паек, но новые отцы планируют огласить новый порядок. Большая часть города будет находиться в темноте. Большие дуговые светильники останутся постоянно включенными, но остальной Перехламок перебьется одним фонарем на улицу. Теплоискатели и темновизоры будут конфисковаться при обнаружении. Их можно будет носить только Стальноголовым и Разжигателям. Я собирался спросить, когда у меня следующий обход, но теперь в этом смысла не было.
Мы некоторое время посидели в молчании, а потом я начал говорить. Я не рассказал им историю Тая о подключении к кабелю, но рассказал все остальное. Планы бандитов. Контроль над водой и светом, повышение водяной подати и понижение пайков. Завоевание Сияющих Обвалов, чтобы завладеть их источником.