Возле самого турникета за идеально гладким и пустым столом сидел менеджер контроля за табелем мастер Краус, длинный, надменный евроид с мутными глазками и глубокой залысиной на лбу. Бену нравилось считать, что мастер Краус сидит за своим столом день-деньской, не отлучаясь ни на обед, ни даже по нужде, для пущей надёжности привинченный к жёсткому сиденью огромным ржавым болтом. Однако фантазии Бена нисколько не мешали желчному, вечно чем-нибудь недовольному менеджеру занимать довольно высокую должность, неустанно гордиться чистотой своего евроидного происхождения и при каждом удобном случае делать Мэю выговоры и замечания. Надо отдать должное, память у этого в общем-то глуповатого субъекта была просто феноменальная. Бен отвечал Краусу взаимной любовью и поэтому старался, проходя мимо табельщика, приветливо улыбаться от уха до уха.
- Мистер Мэй, если не ошибаюсь, - проговорил Краус, собирая губы в куриную гузку, - вы опять нарушаете рабочий график?
Бенджамиль вставил правый мизинец в гнездо сканера.
- Вы задержались аж… - Краус взглянул на часы, - на пятнадцать минут. Служебное время закончилось полчаса назад. Чтобы подняться сюда с самых нижних этажей достаточно…
- Но ведь я ухожу не раньше, а как раз наоборот, - попытался оправдываться Мэй.
- …достаточно пятнадцати минут! - продолжал Краус, возвышая голос. - Сударь! Только потому, что вы нарушаете график рабочего времени в сторону увеличения, я пока не ставлю в известность ваше начальство. Но помните, моё терпение не безгранично! Приятных выходных, мистер Мэй!
- И вам того же, мастер, - сказал Бен сквозь зубы.
Он во всех красках представил, как лысина табельного менеджера покрывается нежными бледно-голубыми цветочками, и ему стало легче.
Свежий ветерок остудил горевшие щеки. Бен сощурился на ослепительное, совершенно безоблачное небо и наконец почувствовал, что неделя позади и что впереди выходные. Задрав голову, он оглянулся на циклопическую громадину мегаскрёба, многотонной чертой делившую его жизнь на две неравные части, и, засунув руки в карманы светлого френча, зашагал к станции тубвея.
Четырёхголосная пешеходная эстакада, по которой шёл Мэй, располагалась в тридцати метрах над землёй. Подойдя к ажурному решетчатому ограждению, можно было разглядеть внизу ещё одну эстакаду, а под ней улицу с движущимися электромобилями. За последние пятьдесят лет высокий транспортный налог сократил число частных мобилей почти в восемь раз, но здесь, в деловом поясе, движение было довольно оживлённым.
Вытянутый эллипсоид бара прилепился к краю эстакады, словно почка растения. Надпись над выгнутой стеклянной дверью гласила: "Гансан Маншаль, лицензия № 600001". Бенджамиль замедлил шаг. Сначала его окатило вспышкой сухого песчаного жара, даже мельчайшие капельки пота выступили на верхней губе, но стоило сделать едва приметное движение в сторону заведения, как жара сменилась прохладой ледяного апельсинового сока. Бену всегда нравился этот рекламный ход. Зимой ощущения менялись: осклизлую промозглость северного ветра смывал аромат горячего кофе. Удивительно, что корпорация до сих пор терпит от частного торговца столь яркую вывеску.
Дверь услужливо отъехала в сторону, и Бенджамиль нырнул в бар. Это был его личный еже пятничный ритуал. Привычка, ставшая неким символом верного хода жизни.
Внутри было тихо, прохладно и безлюдно. Только за одним из крайних столиков дама лет сорока в цветном жакете и цветных бриджах уныло ковыряла палочками блюдце, поглядывая на дверь тоскливыми глазами одинокого человека. Хозяин заведения скучал за стойкой бара, вид у него был рассеянный и грустноватый.
- Здравствуйте, Ганс, - издалека поздоровался Мэй. - Отчего я не вижу улыбки на вашем лице?
Хозяин улыбнулся:
- Проходите, Бен, всегда рад вас видеть, особенно по пятницам. Вам как всегда?
- Как всегда, - подтвердил Бен, взбираясь на высокий барный стул. - У вас всё в порядке, Ганс? Какой-то вы сегодня печальный.
- Печальный? - Гансан пожал плечами. - Вот весной я бываю по настоящему печален. А это так, меланхолия для начинающих.
Он положил на стойку пластиковый шильдик с номером лицензии, поставил на него высокую кружку, наполненную соевым портером, и пододвинул к посетителю. Бен чуть-чуть подождал, пока осядет тяжёлая пена, и отхлебнул тёмную горьковатую жидкость. Нёбо приятно защипало, глаза чуть-чуть увлажнились.
- Хорошо! - сказал Бен с чувством, вытирая губы салфеткой.
- А меня оштрафовали на пять тысяч марок, - неожиданно пожаловался Гансан.
- Сочувствую, - сказал Бен. - А за что?
- Нарушение пятнадцатой поправки к закону Киттеля, - грустно сообщил хозяин.
- Я вообще-то в этом не разбираюсь, не моя сфера…
- Использование в сфере обслуживания программируемых машин, - пояснил Маншаль. - У меня стоял автомат для мойки посуды. На самом деле все так делают, просто мне не повезло.
Бенджамиль покачал головой:
- Не расстраивайтесь, Ганс, со всяким может случиться.
- А я и не расстраиваюсь, - улыбнулся Гансан. - В конце концов, корпорация вытеснит частный бизнес. Это как смерть, можешь возмущаться, можешь нет, всё одно когда-нибудь угодишь в крематорий и продолжишь карьеру в форме удобрения.
Разноцветная дама расплатилась и вышла из бара.
- Слишком мрачно, Ганс. - Мэй машинально проводил женщину взглядом. - Я сейчас не расположен к мрачности. Что это вы всё время крутите в пальцах?
- Это? - оживился хозяин. - Это оракул.
- Что?
- Забавная вещица, раритет. Середина двадцать первого века, электроника, металлический корпус. Можно сказать, антиквариат. - Маншаль положил на барную стойку толстенький диск в четыре сантиметра диаметром.
- А для чего он? - спросил Бенджамиль, отхлёбывая пиво и наклоняясь поближе.
- Он отвечает на любые вопросы, вроде как предсказывает судьбу.
- Судьбу? - Бен осторожно взял диск двумя пальцами. - И как он это делает?
- Нужно взять его в руку, задать интересующий вас вопрос, можно вслух, можно про себя, и шесть раз сжать в ладони, - принялся объяснять Гансан. - И тогда на дисплее, вот здесь, появится ответ или совет, как вам угодно. Дайте его сюда, я покажу.
- А можно мне попробовать самому? - попросил Мэй.
- Нет, Бен, ничего не получится, - заволновался Маншаль. - Оракул отвечает только хозяину.
- Тут какие-то иероглифы, - сказал Бенджамиль, вертя кругляш в пальцах. - Но это не китайские. Чайники так не пишут, скорее похоже на стилизацию. Ганс! Продайте мне эту игрушку.
- Не знаю… не думаю. К чему мне его продавать? - Гансан отобрал диск у Мэя.
Но Бенджамиль уже загорелся идеей покупки оракула и принялся уговаривать бармена.
- Ну для чего он вам, Ганс? - говорил он со всей убедительностью, на какую был способен. - Неужели вы всерьёз верите этим предсказаниям? Это же какая-то ерунда, мистика.
Маншаль вяло сопротивлялся.
- Кончится тем, что вас обвинят в приверженности эзотерике и вообще лишат лицензии, как тихого сумасшедшего, - добавлял мрачных тонов Мэй.
- Ничего не понимаю! Если вы не верите в предсказания, то для чего вам оракул? - в конце концов удивился Маншаль. - Только честно.
- Я коллекционирую редкие безделушки, - признался Бен, - это моя маленькая страсть. Могут быть у человека маленькие слабости?
- У меня полно слабостей, - кивнул головой Гансан, - маленьких и не очень.
- Вот видите! - воскликнул Мэй, ему в голову пришла одна идея. - Ганс, а спросите совета у самого оракула.
Маншаль с сомнением посмотрел на собеседника.
- Ну хорошо, - сказал он наконец. - Почему бы и нет?
Наклонив лицо к своим раскрытым ладоням, он тихонько прошептал несколько слов и шесть раз старательно сжал диск в кулаке.
- А зачем его надо сжимать? - спросил Бен.
- Я думаю, там есть механизм, реагирующий на случайную силу сжатия по принципу чет-нечет. Он имитирует бросок монеты. - Гансан положил оракула на стойку.
- Что он пишет? - Любопытный Бенджамиль даже привстал на стуле.
- В мире всё быстротечно - то омут, то брод.
Всё на свете не вечно и скоро пройдет.
Нам отпущен лишь миг для утех и веселья.
Не держись за былое, не плачь наперед, -
прочитал Маншаль.
- И что это значит?
- Похоже, оракул хочет сменить хозяина. - Ганс растерянно почесал лоб.
- Значит, вы уступите мне игрушку? - полу утвердительно спросил Бенджамиль.
- Похоже, что так. - Хозяин развёл руками. - Я вообще стараюсь быть последовательным. Только, умоляю вас, Бен, оракул далеко не игрушка! И не позволит относиться к себе подобным образом!
- Постараюсь это запомнить, - пообещал Бен.
"Я поставлю его между китайскими шахматами и цветным кубиком-головоломкой", - подумал он и даже представил, как это будет выглядеть.
Маншаль с сомнением покрутил головой.
- А сколько вы хотите за… вещицу? - Бенджамиль бережно потрогал оракула кончиком пальца.
Гансан поморщился.
- Пятьсот тридцать одну марку, - сказал он, не раздумывая ни единой секунды.
Бенджамиль Мэй аж присвистнул:
- Ганс, вы включили в стоимость уважительное отношение?
- Нет. - Вид у Маншаля сделался чрезвычайно довольный. - Уважения оракул добьётся сам. Для вас это дорого?
- Дороговато, - признался Бен. - Два месяца назад я имплантировал себе в ноги аль-найковские мышцы и связки, и мне это обошлось в четыре тысячи вместе с операцией и регенерацией. Может, скинете?
- Исключено, - отрезал Гансан.