- Как попались в плен, дурачье?! - резко выкрикнул Йерикка, беря его за плечи, и подтягивая ближе. - Думаешь, я следы не умею читать?! Болтали, шли друг рядом с другом - гор-р-рцы! Вон! - он пнул проскочившего мимо Краслава. - Хохмачи недоделанные! - подняв Ревка, Йерикка выволок его наружу, как куклу, послал вслед за Краславом, рявкнул: - Ищите оружие?
Он сам не знал, с чего так разошелся. Нет, он был зол на самом деле, но вовсе не так сильно! Прислонившись затылком и лопатками к стене, Йерикка сквозь зубы цедил холодный вечерний воздух с явным привкусом дождя. Да, дождя. Висевшее над горизонтом солнце скрыли тучи, они ползли все дальше, дальше по небу, наползая на Око Ночи… и где-то на северо-западе уже штриховал мир холодный ливень.
- Все, - сказал Йерикка. Не о дожде. Он сам не знал, о чем - но настроение из пакостного вдруг стало тревожным…
…Он увидел Олега. Тот шел, словно слепой, ведя рукой по стенке барака. Потом поднял голову - Йерикке бросились в лицо его глаза - недоуменные глаза, человека, ничего не понимающего в жизни.
- Эрик? - опросил Олег, словно не веря тому, что видит.
- Как там наши? Живы? - спросил рыжий горец. Олег секунд десять смотрел на него, потом заторможенно ответил:
- Живы… Знаешь… там, в этих баранах… трупы гниют… и черви в них… а живые - тут же… и гнилая кровь… - Олег поднял ладони к лицу. - Так пахнет…
- Это война, - не подумав, ответил Йерикка.
Олег вскрикнул:
- Война?! Этих людей забивали насмерть! Даже не казнили, как вы пленных, а забивали какими-то палками! Резали, как скот, выпускали кровь и оставляли лежать там, в этой крови! Как это может быть?! - недоумевающе и тонко вскрикнул он.
Йерикка обнял друга и прижал к себе.
- Тихо, тихо… - зашептал он. - Это правда, это не война, они не воины, они убийцы… но из боя нельзя уходить, потому что воины - МЫ. Мы уже не можем все это бросить, как бы страшно не было…
- Да мне не страшно, - Олег не отрывал лицо от плеча Йерикки, и слова звучали глухо, - мне ничуть не страшно… Я не по-ни-ма-ю, как такое можно делать?! Они люди - или нет?!
Олега трясло. И Йерикка… успокоился. Тоскуешь и боишься, когда думаешь о себе… А когда беспокоишься за другого - беспокойство и страх за себя уходят. Другое дело, что не все могут ощущать это беспокойство за других….
- Ладно, - грубовато сказал Йерикка, - пойдем.
Олег поднял лицо. Не плакал он. Но на его щеке вдруг появилась капля. Поползла вниз, на подбородок.
- Дождь, - сказал Олег. И сморгнул: - Смотри, дождь начался.
* * *
Почти все горцы собрались у штабного барака. Ревок и Краслав отмахивались от шуток и тычков, хохотали счастливо, очевидно так и не поняв до конца, что спаслись от смерти. Всё произошло, как и должно было произойти. Как в былине. Наши успели вовремя. Как надо!
Терн и Гостислав выглядели не столь радужно. Нет, они тоже радовались и даже улыбались, и хлопали в ответ по плечам ребят, и целовались с ними. Но вид у них был… Ясно, что они оголодали и предельно измотаны пленом, да еще и отчетливо видно - избиты неоднократно и жестоко. Оба мальчика были бледны, глаза, провалились, волосы висели грязными космами.
Морозко почему-то сидел на земле, широко расставив ноги и свесив голову. Он совершенно не реагировал на вопросы, разговоры, толчки… Пока на это как-то не обращали внимания, настроение у всех оказалось приподнятое, и разошедшийся дождь не очень мешал, не казался противным и нудным.
Гоймир с остальными, пока Йерикка и Олег ходили по лагерю, заминировал штаб и вышки. Так сказать, подарок намечающимся гостям. Как говорил Олег, в таких случаях чувствуешь себя Санта-Клаусом…
- Лады, прыгаем отсюда! - Гоймир тоже смеялся. Он толкнул в плечо сидевшего на земле Морозко. - Да вставай же! Все, уходим! - он повернулся к остальным. - Одрин, где лесовики!
- Уходят, оружие разобрали со склада, - ответил художник.
- Добро… "Пленных", - он усмехнулся, - под стражей ведем. Хорош веселья, уходим отсюда!
- Морозко, вставай ты, - Резан тронул сидящего мальчишку за плечо, - будет тебе, вольно дырку просиживать!
Тот даже не пошевелился. Почти все уже пошли к дороге, но Терн, Гостислав, Олег, Гоймир и Йерикка все еще стояли возле Морозко.
- Верно, что отбили, - озабоченно определил Гоймир. - Терн, помоги ему.
Ни Терн, ни Гостислав даже не пошевелились…
- Терн! Гостислав! - рявкнул Гоймир, видя, что Морозко, как и прежде сидит на земле, совершенно безучастно глядя перед собой, а ребята не спешат ему помочь. - Вы иль вовсе сдурели в плену-то?! Помогите ему, уходим!
Красивое лицо Терна перекосилось, он сплюнул и пробормотал:
- Я к тему говну и за все богатства Оземовы не коснусь…
- Что-о-о?! - взревел Гоймир. - Да ты не ополоумел ли, Орел?!. - но Гостислав тихо сказал:
- А не кричи, князь-воевода. Веры можешь не давать, да только правда Тернова. Так сталось, что Морозко-то - перемет, перескок. Вот оно то.
* * *
На пляже перед озером остались только освобожденные пленные, Гоймир, Йерикка и Олег. Послушать, конечно, хотелось всем, но Гостислав, которому Терн предложил рассказывать, замялся и, умоляюще глядя на Гоймира, попросил:
- Ты скажи им, князь-воевода, уйдут пусть. И обиды не держат. Нет мочи… нет мочи при всех-то говорить про то.
Его голос звучал так, что все, не дожидаясь слов Гоймира, один за другим потянулись куда-то в стороны - молча и почему-то не глядя друг на друга. Йерикка не двинулся с места - посвистывая, он шлифовал затвор своего "дегтяря" промасленной тряпочкой - и никто ему ничего не сказал. Олег наоборот - было пошел, но тут вдруг подал голос Морозко, сидевший на плоском камне с подтянутыми к подбородку коленями. Он был без плата, но не жаловался ни не холод, ни на сильный ветер с озера, словно ему уже было все равно:
- Пусть землянин останется, - очень тихо попросил он, глядя на свои ноги.
Олег остановился - удивился и даже испугался. Глядел во все глаза на Морозко, а тот, поднял голову, взглянул в ответ, и в его глазах увидел Олег такое, что сел обратно.
- Заступников ищешь? - зло спросил Гоймир. Он стоял, расставив ноги и уперев в песок между них меч в ножнах. - Ступай со всеми, Вольг.
- А вот хрен тебе, - мгновенно отреагировал Олег, - мы сейчас не в бою, и положил я на твои приказы с прибором.
Гоймир резко повернулся к нему, но тут Йерикка перестал свистеть и сказал спокойно, продолжая полировать затвор:
- Вообще-то Прав велел, чтобы человека считали невиновным, пока не докажут его вину. То общий закон.
- А мы в поле, а не в городе! - огрызнулся Гоймир. - Мы воинским судом судимся!
- Ну и что? - пожал плечами Йерикка. - Судья есть, видоки есть, обвиняемый есть, должен быть хоть один защитник…
- Тебе и быть, - решил Гоймир.
Йерикка улыбнулся:
- Я? Ну нет. Я тут просто на камешке сижу. А защитником пусть будет Олег.
Он назвал Олега его настоящим именем, а не тем, которое дали в племени. Словно напоминал, что тот - землянин. Кому? Гоймиру? Или самому Олегу?
Гоймир то ли зашипел, то ли ругнулся сквозь зубы, но повернулся к Терну и Гостиславу, сидевшим плечо в плечо на песке, на одном плаще - орленок и рысенок, дети племен, разделенных кровной враждой в дни мира…
- Как станете?
Гостислав кивнул. Терн сказал:
- Вольг? А пускай его… Ты починай, Гостиславко, не тяни…Мутно и так.
- Часом… - Гостислав запустил пальцы в густые волосы, подергал их, потом выпрямился и заговорил: странным, механически-безжизненным голосом, Олег сперва удивился. Но потом сообразил: парню так просто легче было говорить - отстранившись от себя самого. Уж слишком омерзительно было все, им сказанное…
- Из одной четы Терн да Морозко. Я - из другой, и племя мое другое. А попались мы одним днем. Я - так по дурости, от своих отбился, ночь в стогу ночевал… там и цапнули меня, сонного. Восемь дён тому. Терн… сам говорить станешь? - обратился он к другу. Тот махнул рукой. - Добро… Напал ваш Святобор на грузовики промеж Кровавых и Смеющейся. Граната склоном выше разорвалась, их и столкнуло камнями-то - разом в лапы выжлокам, и отбить их не поспели… А перевиделись мы трое уж тут, в лагере, чтоб его Кашей уволок. Били нас - это ясным делом, и крепко били, и плевали в нас, как в грязь… - он коснулся еле поджившего грубого шрама на скуле. - И не спросом били, а так - одно веселили себя. По обычаю, скажем, своему. Ну от ваших на ярманках да по лесным тропкам мне крепче бывало. Потом были в лагерь, а за главного держал его зегн анОльвитц йорд Ратта, то его ты, Гоймир, приколол-свел, да и не добро сотворил…
- Йой?! - Гоймир явно удивился.