Но последовать совету старшого оказалось сложно, потому что мы поднимались по лестнице, а проклятый лифт полз за нами, услужливо распахивая двери на каждом этаже. А подходящая для ночлега квартира нашлась только на четырнадцатом. Маленькая, однокомнатная.
Колотун первым делом обкидал болтами единственную комнату, потом остановился у окна. Кактус отправился проверять туалет и ванную, Шухлый с автоматом наперевес пошёл на кухню, а я осталась стоять в прихожей, глазея по углам. К счастью здесь скелетов в шкафах не обнаружилось.
Из кухни вернулся Шухлый и возвестил:
- Тишь и гладь. Самое то квартирка.
- И у меня чисто, - донёсся из ванной голос Кактуса, - Блин, прикиньте, ванны нет! Неужели мародёры упёрли? О, и трубы тоже. Охренеть!
- Унитаз хоть на месте? – Насмешливо спросил Шухлый и, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату. Окинул её взглядом, задержавшись на сгнившем, но массивном диване, и окликнул Колотуна:
- Слышь, командир! Вот этой бы бандурой на ночь двери прижать, на всякий пожарный. Командир?
Колотун продолжал стоять у окна, опираясь руками на подоконник, и не отзывался. Я опередила шагнувшего к нему Шухлого, встала рядом, заглянула в лицо.
- Ты что...
И осеклась, увидев глаза Колотуна. Они, всегда такие спокойные, невозмутимые и даже отрешённые, сейчас выражали целую гамму чувств. И чувства эти были нашему старшому абсолютно несвойственны - растерянность и страх вперемешку с восторгом.
Я проследила за его взглядом и тоже замерла.
Далеко, за крышами высоток, за кронами леса, под лиловым небом с первыми искорками звёзд, почти касаясь их полосатой верхушкой вентиляционной трубы, возвышался саркофаг легендарного четвёртого энергоблока ЧАЭС.
Сзади подошёл Кактус. Я услышала, как он поражённо вздохнул.
Любому сталкеру были бы понятны наши чувства. Увидеть Париж и умереть - фигня! Вот увидеть ЧАЭС и остаться в живых, это – да! Это - действительно достижение, это значит, ты на голову выше остальных бродяг, это значит, можно уходить из Зоны без боязни прослыть очередным неудачником. Потому что подойти к самому зловещему месту Зоны так близко - высшее доказательство доблести.
- Шухлый, иди сюда! - Возбуждённо окликнула я бандита, который ворочал диван в глубине комнаты.
- Лучше бы помогли, чем в окно пялиться, - проворчал он, но подошёл, - Чё тут у вас?
Я ткнула пальцем. Шухлый посмотрел и восхитился:
- Атомная станция? Козырно! Выходит это из-за неё весь дурдом начался... М-да.
Он покрутил головой и вернулся к дивану, а я ещё несколько секунд озадаченно моргала. Слова Шухлого прозвучали наигранно, неискренне, словно он сказал это, лишь потому, что от него ждали подобных слов. Вот только придать нужную мимику лицу забыл, и оно осталось абсолютно равнодушным.
Я разозлилась. Нет, то, что мой бывший напарник тупой, было понятно сразу, но чтобы настолько! Да он должен в экстазе биться от того, что увидел ЧАЭС будучи в Зоне меньше недели! Это же небывалое везение! Но нет, сделал морду кирпичом - "козырно", не угодно ли? Тьфу...
Мы поужинали сидя на полу. Перед сном Колотун достал аптечку и взялся перевязывать мне руку. Лучше бы он этого не делал. Рука была неприятного тускло-красного цвета и опухла ещё больше вчерашнего. Старшой покачал головой, но промолчал, лишь протянул мне две таблетки, после принятия которых боль в руке, терзавшая меня весь день, пропала.
В течении того отрезка времени, который понадобился нам для подготовки ко сну, я, Кактус и Колотун ещё не раз подходили к окну, чтобы посмотреть на четвёртый энергоблок. В наступившей темноте он выглядел особенно эффектно и мрачно - чёрная бесформенная громада с предостерегающим восклицательным знаком трубы, на фоне мерцающих звёзд. А их высыпало неправдоподобно много, слишком много для одного неба. И казалось, что оно вот-вот не выдержит тяжести, разорвётся от горизонта до горизонта, как натянутая до предела ткань. И обрушится на землю звёздный ливень...
- Нигде больше не увидишь такую красоту. - Сказал Колотун, стоя у окна перед тем, как лечь спать, и я мысленно согласилась с ним. Тогда мне было ещё неизвестно, что спустя всего одну ночь меня ждёт зрелище куда более грандиозное и прекрасное, но страшное в своей сводящей с ума сюрреальности...
Перед сном я не выдержала и украдкой выпила ещё одну таблетку обезболивающего.
Проснулась я от странного ощущения - словно кто-то провёл ледяными пальцами по щеке. Вздрогнула, открыла глаза, но всё было тихо, только Кактус рядом со мной еле слышно посапывал во сне. Его плечо загораживало обзор, и я осторожно приподнялась на локте. Комната по-прежнему была погружена во мрак, на полу у противоположной стены угадывалась фигура Колотуна и наши рюкзаки. А на фоне окна виднелся неподвижный силуэт…
Сердце тюкнуло невпопад, щёки похолодели, но испугаться всерьёз я не успела - узнала Шухлого. Бесшумно выдохнула от облегчения.
- Не спишь? – Шёпотом спросил он, не обернувшись.
- Нет. - Так же тихо ответила я. Странно, а как он об этом догадался? Я же молчала…
Шухлый вздохнул. Он стоял, ссутулившись и опираясь руками о подоконник, словно долго шёл пешком и очень устал. Неотрывно глядел вниз, во двор. Я уже хотела спросить его, зачем он поднялся посреди ночи, но заметила странную вещь и осеклась.
С моего места на полу не было видно лица Шухлого, только затылок и правую щёку с недельной щетиной. И щека отсвечивала тусклым бледно-голубым светом, словно под лунными лучами. Если конечно луна может светить снизу вверх.
Я села. Вдруг стало очень тревожно и тоскливо.
- Иди сюда, - позвал Шухлый, по-прежнему не оглядываясь, - Посмотри на это, раз уж проснулась.
Я встала и аккуратно перешагнув через Кактуса, на цыпочках подошла к Шухлому. Он подвинулся в сторону, уступая мне место у подоконника. Я посмотрела вниз.
Двор светился. Светился призрачным голубым светом, холодным и мёртвым. Кроме того он казался гораздо ближе, как если бы между землёй и нашим окном в воздухе висела гигантская увеличительная линза, сотканная из того же голубого света. В этом свете по двору двигались человеческие фигуры, большие и маленькие, в брюках и платьях, медленные и быстрые…
Прижавшись лбом к стеклу, а левым плечом к плечу Шухлого, я стала заворожено смотреть на картину из далёкого прошлого. На жизнь обычного двора в обычном советском городке.
Наверно это был летний вечер, и вечер погожий, судя по тому, сколько людей вышло на улицу. В песочнице возились малыши, мальчики постарше играли в баскетбол на площадке, несколько девочек неподалёку качались на качелях. Бабушки сидели у подъездов, молодые мамы с колясками прогуливались под окнами, несколько мужчин окружили "Жигули" с открытым капотом и что-то обсуждали.
И всё это абсолютно беззвучно… если не считать свиста ветра в выбитых окнах мёртвых многоэтажек.
- Что это, Шухлый? – Слабым голосом спросила я, не в силах отвести глаз от призрачного действа внизу.
- Хрономираж, - спокойно ответил он, - Память места. То, что ты видишь, происходило когда-то на самом деле, и двор это запомнил. Такое бывает не только в Зоне.
Я испытала мимолётное беспокойство (откуда бандиту-рецедивисту знать про такие вещи?), но тут же забыла о нём, зачарованная зрелищем внизу.
Мальчики перестали гонять мяч по площадке, зачем-то направились к девочкам. Девочки остановили качели и смотрели на них.
- Они привидения? – Я покосилась на Шухлого. Его лицо было спокойным и чуть грустным.
- Брось. Ты же не назовёшь привидением немое кино. Это нечто похожее. Место воспроизводит то, что когда-то здесь произошло, вот и всё.
- Но как? – Я проводила взглядом мальчиков и девочек, которые сбившись в стайку побежали со двора. Шухлый двинул плечом.
- Почём я знаю? Ты вот можешь рассказать, как дивидишник работает?
- Нет.
- Но ведь фильмы смотришь и не удивляешься. Так и здесь…
Одна девочка вернулась, забежала на площадку, подняла с земли мяч, забытый мальчишками. Платьице смешно взметнулось над поцарапанными коленками. Ей было на вид лет десять. Я отстранённо вспомнила, что сама в этом возрасте не носила платьев. И подружки мои не носили тоже...
Шухлый вздохнул рядом.
- Воистину это печальное место. - Сказал он чужим тоном, не по-шухловски. Я перевела взгляд на него. В призрачном голубоватом свете хрономиража лицо бандита тоже показалось незнакомым – задумчивое, грустное, и очень усталое, словно Шухлый прожил немыслимо долгую жизнь, и она давно стала для него тяжким бременем.
На лестничной площадке лязгнул дверями, и загудел, опускаясь, лифт. Мне стало неприятно при мысли о том, что всё это время он стоял на нашем этаже.
- Шухлый, - позвала я, сама не зная, что хочу сказать дальше. Но он перебил меня.
- Давай ложиться, Владька. До утра осталось не так много времени, нужно отдохнуть. - С этими словами Шухлый отошёл от окна и начал укладываться на своё место у рюкзаков.
Я рассеяно кивнула. Действительно надо спать. Не важно, что происходит за окном, главное чтобы оно не представляло опасности для нас. Хрономираж безопасен. Значит и внимания на него обращать особо не стоит.
Но всё-таки я не смогла удержаться, чтобы не бросить последний взгляд во двор, перед тем как лечь. Девочка с мячом убежала, теперь из детворы остались только малыши в песочнице. Сдвинув головы в кепочках и панамках, они что-то старательно лепили. А потом от стены противоположного дома отделилась гибкая тень и крадущимися шагами двинулась в их сторону.