ГЛАВА 14
Томас наблюдал, как Алби расстегнул ошейник, затем надел его на Бена. В момент, когда петля с отчётливым щелчком затянулась на его шее, Бен наконец поднял блестящие от слёз глаза. Из носа у него капало. Воцарилась тишина - никто не издал ни единого возгласа, не сказал ни единого слова.
- Пожалуйста, Алби, - взмолился Бен. Его голос дрожал, и весь он был так жалок, что Томас не мог поверить, будто это тот самый парень, который всего лишь накануне пытался перегрызть ему глотку. - Клянусь, я был просто болен, башку переклинило после Превращения. Я не собирался его убивать, просто у меня на минуту крыша поехала! Пожалуйста, Алби, пожалуйста...
Каждое слово несчастного мальчишки словно било Томаса под дых, и он ещё сильнее чувствовал свою вину.
Алби ничего не ответил Бену. Он потянул за ошейник, удостоверяясь, что тот надёжно закреплён как на шесте, так и на шее. Потом пошёл вдоль металлической штанги, пропуская её между ладонями. Дойдя до конца, Алби цепко ухватился за шест и повернулся лицом к собравшимся. С налитыми кровью глазами, искажённым от ярости лицом, он вдруг показался Томасу воплощением зла.
А на другом конце двадцатифутового шеста тоже было зрелище не из приятных: там, дрожа и плача, стоял Бен; грубо вырезанный из старой кожи ошейник охватывал его тощую, жалкую шею, накрепко привязывая её к шесту, протянувшемуся от Бена к Алби.
Вожак громко, торжественно провозгласил, глядя на всех сразу и ни на кого в отдельности:
- Бен из Строителей! Ты приговорён к Изгнанию за попытку убийства новичка Томаса. Стражи сказали, и их слово неизменно. Ты уйдёшь и не вернёшься. Никогда. - Долгая пауза. - Стражи, займите своё место у Шеста Изгнания.
Томасу не понравилось публичное упоминание его имени рядом с именем Бена - так он ещё острее чувствовал свою ответственность. Только этого и не хватало - стать центром общего внимания, того и гляди, навлечёшь на себя ещё больше недовольства. Чувство собственной вины переросло в гнев, трансформировалось в желание обвинить кого-нибудь другого. Теперь ему больше всего хотелось, чтобы с Беном было покончено, чтобы всё это поскорее завершилось.
Из толпы по одному выступили несколько ребят, подошли к шесту и ухватились за него обеими руками, словно собирались играть с кем-то в перетягивание каната. Одним из них был Ньют, другим - Минхо, таким образом, подозрения Томаса насчёт того, что он был Стражем Бегунов, подтвердились. Мясник Уинстон тоже занял позицию.
Как только каждый из них оказался на своём месте - десять Стражей, равномерно распределённых между Алби и Беном, - на Приют опустилась полная, глухая тишина. Единственными звуками были приглушённые всхлипывания Бена. Из глаз и носа у него текло, он утирался и пытался оглядываться по сторонам, хотя ошейник на шее не давал ему увидеть шест и держащих его Стражей.
Чувства Томаса вновь претерпели изменение. Бен ведь явно был не в себе, разве он заслуживал столь страшной судьбы? Неужели для него ничего нельзя сделать? И что - теперь Томасу придётся всю оставшуюся жизнь прожить с чувством вины и ответственности? "Да давайте же! - мысленно кричал он. - Скорее бы всё кончилось!"
- Пожалуйста... - твердил Бен звенящим от отчаяния голосом, - пожа-а-а-алуйста! Кто-нибудь, помогите мне! Зачем вы делаете это со мной!
- Заткнись! - рявкнул Алби.
Бен не слышал его. Он продолжал умолять, оттягивая кожаную петлю на своей шее:
- Кто-нибудь, остановите их! Помогите! Пожалуйста!
Он обводил одного за другим умоляющим взором, но все смотрели в сторону. Томас быстро спрятался за спиной паренька повыше - может, Бен его не заметит... "Я не в силах снова смотреть в эти глаза", - подумал он.
- Если бы мы позволяли таким шенкам, как ты, оставаться безнаказанными, - промолвил Алби, - то никто бы из нас не дожил до этого дня. Стражи, приготовьтесь.
- Нет, нет, нет, нет, нет! - тихо плакал Бен. - Клянусь, я всё!.. Я больше никогда!.. Пожа-а-а-а...
Он сорвался на крик, который тут же был заглушён громовым ударом - Восточная дверь начала закрываться. От камней летели искры, правая стена с оглушительным грохотом скользила влево, отгораживая Приют от ночного Лабиринта. Земля тряслась. Томас не знал, хватит ли у него мужества наблюдать дальнейшее.
- Стражи, пошли! - крикнул Алби.
Голова Бена дёрнулась назад, в то время как сам он качнулся вперёд: это Стражи толкнули шест в направлении ко входу в Лабиринт - и долой из Приюта. Из горла Бена вырвался душераздирающий вопль - он заглушил даже грохот сходящихся стен. Мальчик упал на колени, но его тут же вздёрнул вверх стоящий впереди Страж - кряжистый черноволосый парень с застывшим на лице гадливым оскалом.
- Не-е-е-е-ет! - брызгая слюной, кричал Бен. Он метался, теребил ошейник, пытаясь сорвать его с себя. Но совладать с общей силой Стражей он не мог. Те толкали обречённого ближе и ближе к выходу из Приюта - как раз когда правая стена была уже почти на месте. А Бен всё кричал и кричал: "Не-е-е-е-ет!"
Он пытался упереться ногами в порог, но это ему удалось лишь на долю секунды: рывок шеста вытолкнул его в Лабиринт. Вскоре изгнанник оказался в более чем четырёх футах от границы Приюта; он всё дёргался, стараясь вырваться из тисков ошейника. До полного закрытия Дверей оставались секунды.
Последним титаническим усилием Бен сумел извернуться в ошейнике и оказался лицом к приютелям. Томасу не верилось, что он видит перед собой человеческое существо: в глазах Бена светилось безумие, на губах пузырилась пена, мелово-бледная кожа с выступившими венами натянулась на костях. Он выглядел как пришелец с другой планеты.
- Внимание! - прокричал Алби.
И тогда Бен завизжал - от его протяжного, пронзительного воя у Томаса зазвенело в ушах, и он прикрыл их ладонями. От такого душераздирающего животного крика, у парня, наверно, разорвались голосовые связки. В самую последнюю секунду передний Страж как-то сумел отсоединить наконечник, к которому был прикреплён Бен, и выдернул шест, предоставляя изгнанника его судьбе. Стены с громовым раскатом столкнулись, и крики несчастного резко оборвались.
Томас закрыл глаза и с изумлением ощутил, как по щекам ползут слёзы.
ГЛАВА 15
Вторую ночь подряд Томас укладывался спать, преследуемый образом Бена. Его лицо так и стояло перед глазами, выжигая мозг, мучая душу. Если бы не происшествие с бедным парнем, как у Томаса обстояли бы дела сейчас? Он почти уверил себя, что, наверно, был бы вполне доволен, даже счастлив, с нетерпением окунулся бы в свою новую жизнь и стремился бы достичь цели - стать Бегуном. Почти. Глубоко в душе юноша понимал, что Бен - лишь одна из его многочисленных проблем.
Но теперь его нет - жертва того, что случилось там, снаружи, он навсегда изгнан в мир гриверов. Они забрали его туда, куда обычно уносят свою добычу. Хотя у Томаса имелось множество причин презирать Бена, он, по большей части, жалел его.
Томас и вообразить не мог, каково это - вот так вот оказаться в Лабиринте. Но судя по последним мгновениям Бена, когда он извивался в конвульсиях, рыдал, плевался и вопил, не приходилось сомневаться в важности главного правила Приюта: никто не должен выходить в Лабиринт, кроме Бегунов, да и те - только в дневное время. А поскольку Бена уже однажды ужалили, то он знал лучше любого другого, что его ожидает.
"Бедный парень, - думал Томас. - Бедный, бедный парень..."
Томас поёжился и перевернулся набок. Чем дольше он раздумывал, тем менее удачной казалась ему идея стать Бегуном. И всё же каким-то необъяснимым образом она продолжала привлекать его.
Наутро небо едва посветлело, а в Приюте уже начали раздаваться будничные звуки рабочего дня. Они разбудили Томаса, который впервые после своего прибытия сюда по-настоящему крепко уснул. Он сел и принялся тереть глаза, стараясь встряхнуться, прогнать тяжёлую дремоту, но махнул рукой и повалился обратно в надежде, что о нём не вспомнят.
Через минуту надежду грубо развеяли.
Кто-то похлопал его по плечу. Разодрав глаза, он наткнулся на пристальный взгляд Ньюта. "Ну что тебе надо?" - подумал он.
- А ну вставай, дубина.
- Тебе тоже доброе утро. Который час?
- Уже семь, Чайник, - ответил Ньют с насмешливой ухмылкой. - Так что я дал тебе отоспаться - ещё бы, после пары этаких денёчков!
Томас привёл себя в сидячее положение, проклиная всё на свете и желая только одного - поваляться ещё часика четыре.
- Отоспаться? Вы что, парни, дремучая деревня совсем? С курами встаёте... - "Деревня"? Откуда он знает, что это такое и как там живут? Опять шуточки памяти!
- Ага. Да, раз уж ты об этом заговорил... - Ньют плюхнулся рядом с Томасом и уселся, подогнув под себя ноги. Несколько мгновений он помолчал, наблюдая за поднимающейся будничной суетой. - Сегодня поработаешь с Червяками, Чайник. Посмотрим, может, тебе это придётся больше по вкусу, чем резать глотки несчастным чушкам-свинюшкам.
Томасу надоело, что с ним обращаются, как с младенцем.
- А не хватит меня так называть?
- Как? Чушка-свинюшка?
Томас выдавил смешок и потряс головой:
- Нет - Чайник. Я же теперь не самый новый новичок, разве не так? Та девица в коме теперь Чайник. А меня зовут Томас. - Он встрепенулся при внезапном воспоминании о девушке - об ощущаемой им странной связи с нею. Нахлынула неясная грусть, словно он хотел видеть её, даже тосковал по ней... "Что это ещё за бред? - упрекнул он себя. - Я даже не знаю, как её зовут!"
Ньют откинулся назад, подняв брови:
- Ну и ну, да ты, никак, за ночь отрастил приличного размера яйца!