То, что этот мир мне не родной я стал подозревать после нападения на лагерь, но чтобы настолько? Кто же это все-таки такие? Я еще не подозревал, что найду ответ только много-много лет спустя. В это время через мои мысли смог пробиться голос Гаврилова:
- Товарищ капитан, товарищ капитан, вы что знаете что это такое? Товарищ капит…
Отмахнувшись от него и попросив, отойти и не доставать меня, стал обдумывать ситуацию. Это что же такое творится, получается, что эти неизвестные пришельцы на стороне русских – я судил по освобожденному лагерю пленных. Значит, возможен контакт, нужно торопиться, эти бумаги и генерал должны быть доставлены в Москву немедленно, чтобы власть успела подготовиться. Вскочив на ноги, я стал громко отдавать распоряжения, несмотря на то, что обещал отдохнуть еще пару часов. Бойцы споро стали готовится к выдвижению. Отобрав у изучающих рисунки Летяги и Гаврилова бумаги, я запихнул их обратно в портфель, лишь мельком пробежавшись глазами по документам. Сами они прочитать слова на немецком не смогли, языка не знали. Прочитанное убедило в меня в правильности моего решения, нужно торопиться. Выспросив у подполковника точное местоположение ближайшего аэродрома, мы на полной скорости рванули туда.
Не повезло нам в самом начале, при переезде через маленький деревянный мостик, переброшенный через небольшую речку, какой-то отчаянный боец кинул под следующий впереди бронетранспортер гранату. Поджечь он его не смог, но гусеницу от разрыва сорвало. И тут из нашей легковушки вылез подполковник Летяга и так обматерил бойца, за порчу трофейной техники, что тот немедленно скрылся за спину вышедшего на дорогу командира. При разговоре с этим молоденьким лейтенантом, оставленного командиром прошедшей здесь дивизии в заслоне с семью бойцами, удалось узнать, что наши части продолжают отступать, и мы смогли бы их догнать если бы была целой техника. Выйдя из машины, оставив охранять генерала Гаврилова и Суркова, я подошел к лейтенанту, который от ора Летяги стал красный как помидор.
- Товарищ подполковник, лейтенант, я считаю, поступил правильно. И это не его вина, что в немецкой технике ехали мы! - после чего, не обращая внимания на изумленно повернувшегося ко мне Летягу, я сказал летехе:
- Лейтенант, у вас есть какой-нибудь транспорт? Меняюсь на почти целый бронетранспортер!
Лейтенант задумчиво окинул взглядом подбитую технику. После чего поколебавшись, ответил:
- У меня стоит полуторка под деревьями, - махнул он куда-то рукой: - Но отдать я вам ее не могу, она на мне числится!
- Да не вопрос, лейтенант! Мы ее берем вместе с водителем, он нас довезет до пункта назначения, тут всего-то восемь километров осталось, потом вернется!
В общем, через десять минут мы пылили дальше. Перед отъездом я задал лейтенанту, интересующий меня вопрос:
- Почему вы не стреляли?
Смущенно потупивший глаза лейтенант, ответил:
- Хотел технику целой захватить! У нас в полку командир стрелкового взвода танк неповрежденный у немцев отбил, его к ордену представили!
Хмыкнув, я его приободрил, сказав, что и на его улице будет праздник.
Полевая дорога, тянувшаяся перед нами, петляла из стороны в сторону, из-за чего замедлялся наш путь, увеличивая время прибытия. Но как всякая дорога, которая всегда где-нибудь заканчивается, закончилась и она. Приказав остановиться, я стал всматриваться в бинокль на полевой аэродром и бой, идущий рядом с ним мне очень не понравился.
- Давай, старшина, гони, может успеем! - крикнул я Суркову и запрыгнув обратно в машину, мы погнали к аэродрому вслед за полуторкой. В "мерседесе" нас сидело пятеро – я и старшина спереди, Летяга, Гаврилов и генерал сзади, остальные уместились в полуторке.
Все-таки мы успели, пока зенитки, немногочисленная охрана и бойцы БАО, сдерживали немецкие части, мы подскочили на полном ходу к штабу полка, который охранял одинокий часовой. Из штаба и прилегающих землянок несколько бойцов и командиров таскали какие-то папки в одиноко стоящую полуторку. На самом аэродроме горело несколько самолетов, и не похоже, что от повреждений, похоже сами подожгли.
Выпрыгнув из еще полностью не остановившейся машины, я сразу заорал во все горло:
- Командира ко мне, ЖИВО!!!
Из здания штаба выскочил капитан с летными петлицами, и подбежав к подполковнику, который не скрывал свои петлицы, стал рапортовать, но Летяга, молча показал капитану на меня:
- Он здесь командир, к нему иди.
Подошедшему капитану, представившемуся начальником штаба капитаном Овсовым, спроси:
- Есть целый аппарат, который сможет улететь отсюда?
Растерянный капитан, ответил:
- Готовится к взлету транспортный "Дуглас", но на нем улетают особисты нашей дивизии.
- Ну, с особистами мы разберемся, где самолет?
Запрыгнув обратно в машину, я показал куда править. Объехав зенитку, куда-то бьющую в сторону немцев, мы под начавшимся минометным обстрелом немцев, подъехали к самолету, находящемуся под прикрытием деревьев. Из эмки, стоявшей рядом с самолетом, два типа в форме НКВД быстро носили какие-то свертки, рядом со входом курил один из летчиков, похоже гебисты не доверяли ему и таскали явно тяжелые свертки сами. Под взглядом находящихся у самолета людей, я вылез из машины и быстро подошел к старшему из них, со шпалами капитана в васильковых петлицах. Отдав честь, прокричал, стараясь перебороть шум работающих двигателей и боя:
- Товарищ подполковник госбезопасности, нами был захвачен в плен немецкий генерал с особо важными сведеньями, нужно срочно его доставить в Москву!
Внимательно слушавший меня капитан кивнул, и вместе мы подошли к "мерседесу". Налюбовавшись на связанного генерала, капитан крикнул:
- Самолет перегружен, нам придется часть архива оставить здесь, иначе не взлетим.
Кивнув, что понял, я приказал вывести из машины генерала и вытащить его адъютанта. Гебисты, так же споро, стали разгружать самолет обратно, потроша свертки на листки и кидая их в кучу. Один из них облил кучу бензином и поджег ее. Пока особисты составляли акт на уничтожение, я посадил с немцами и Гаврилова. Все-таки оказывается и в НКВД нормальные люди служат, а я уж собирался на отрицательный ответ приказать арестовать их и ссадить с самолета.
Транспортник, взревев двигателями начал взлет, и оторвавшись от взлетной полосы, стал медленно подниматься, через несколько секунд, самолет скрылся за деревьями. Проводив его взглядом, я крикнул:
- Уходим! - и запрыгнул на место водителя в брошенную эмку. Несмотря на плотный огонь двух бронетранспортеров и прорвавшихся на взлетную полосу немецких солдат, мы смогли вырваться. Отчаянное сопротивление зенитчиков дало свои плоды, три танка застыли темными глыбами у кромки леса, а вот остановить обошедших по флангу противника уже никто не смог, и мы уезжали под бешеную стрельбу на аэродроме. Я старательно давил на газ, крепко сжимая руль, постоянно пытавшийся вырваться из рук на плохой дороге, в редкие минуты поглядывал назад, не отстали ли машины, но они крепко держались за мной. На очередном ухабе еще раз приложившись макушкой о крышу эмки, я стал материться и вспоминать конструкторов. Сидящий рядом Летяга только похохатовал, правда осторожно, при таких скачках нетрудно прикусить язык. Спустившись в глубокий овраг, я загнал машину в кусты, и вышел из эмки к подъехавшим бойцам.
- Волдухин, пару бойцов в разведку по курсу движения, и часовых не забудь. Остальным отдыхать, - козырнувший сержант убежал к своим бойцам, на ходу отдавая команды. К моему удивлению в полуторке было два лишних красноармейца, которые откуда-то взялись в кузове. Мое любопытство удовлетворил подошедший Волдухин. Оказывается бойцы были с уничтоженной зенитки, единственные оставшиеся в живых, они запрыгнули в притормозившую полуторку, когда мы пролетали мимо них, сматываясь от немцев.
- Ладно, лишними не будут. Вооружены?
- У одного карабин, другой без оружия. Правда есть две гранаты, - немедленно ответил сержант. Кивнув, что принял информацию к сведению, прилег под кустом и достав карту стал изучать ее. После чего позвал летчиков, они тут облетали все, местность должны знать. И вот четыре головы склонились над километровкой.
- Смотри-ка, у них даже зенитный дивизион указан, который недалеко от нашего аэродрома в соседней деревне стоит, - удивился Караулов, с интересом изучавший трофейную карту.
- Да, и мосты и броды есть, - продолжил Летяга, с таким же интересом склонившийся над трофеем.
Подождав, пока летчики выговорятся, я задал интересующий меня вопрос:
- Как нам быстрее и проще прорваться к своим?
Обсуждение заняло почти полчаса, вернувшиеся к этому времени разведчики доложили, что немцев они не видели, но стрельбу в разных местах слышали.
- По машинам! - крикнул я и сел в эмку, за рулем которой уже сидел Сурков, на заднем сиденье с удобством развалился Летяга. На "мерседесе" поехали летчики, старший лейтенант Караулов с удовольствием сел за руль. Подъехав к опушке леса, по которому мы ехали уже минут двадцать, остановился и взяв бинокль направился к открытому пространству вслед за боевым охранением, посланным со мной Волдухиным. Найдя удобное место для наблюдения, я осмотрелся. Дорога выбегавшая из леса змеилась по полю и скрывалась в небольшом распадке, который я осмотреть не мог, но вроде пустой, и выходя из оврага дорога уходила в даль. Осмотрев поле, границ его я не обнаружил. Честно говоря не хотелось бы мне выезжать на открытое пространство, было какое-то предчувствие. Помедлив мгновение и бросив пристальный взгляд на небо, я вернулся к машинам.
- Сержант, сколько у нас горючего?
- Водители говорят по трети бака в каждой! Запаса нет!
- Понятно, надолго не хватит. Опять становимся безлошадными. По машинам!