Вскочив, я оглянулся, и не сразу осознал, где же я нахожусь. Протер глаза, вспомнил вчерашний день, и последовал вслед за другими людьми, которые спали на соседних топчанах. Нас было немного, семь человек всего, мы вышли в небольшой внутренний дворик казармы, и началась моя первая в жизни физзарядка. В какой-то древней полуистлевшей книжке, без обложки, и естественно без названия, читал про суровые армейские будни, и вот, то, что я тогда прочитал, в общих чертах совпадало с действительностью. Значит, не полностью мы скатились в варварство, остается что-то неизменное в жизни общества, та же самая утренняя зарядка, например. Уже хорошо.
Пробежавшись несколько кругов по небольшому плацу, размялись, отжались, посетили турник, и уложились минут в двадцать. В общем-то, крепыш с адыгейской внешностью, гонял не сильно, а так, чисто для отметки, и меня это устроило. Все же вчерашние нагрузки для организма даром не прошли, да и не ел я ничего целые сутки, какие уж тут зарядки, когда в животе требовательно урчит зверек, а мысли все больше на пропитание скатываются.
Наконец, зарядка была окончена, сержант нас выстроил в шеренгу и заговорил:
- Для тех, кто появился вчера, - он посмотрел на меня и косматого небритого мужика, рядом со мной, - меня зовут сержант Ахмедов, я ваш временный командир, и вне строя можете обращаться ко мне просто, Исмаил-ага. Распорядок дня таков, полчаса вам на помывку и бритье, затем завтрак, и в казарму, обед, казарма, ужин, казарма и отбой. Вопросы?
- Когда уже в часть отправимся? - спросил косматый.
- Торопишься покинуть это гостеприимное место, рекрут? - ухмыльнулся Ахмедов.
- Угу, - оскалился тот, обнажив ряд подгнивших зубов, - климат здесь для моего здоровья вредный.
- Завтра отправляемся, а пока отдыхайте, в батальоне будете бегать без остановок, с утра и до самой поздней ночи, - сержант указал на высокого парня, стоящего с правого края шеренги и сказал: - Ты старший, все как вчера, я в город, а вы сидите тихо. Если появится майор, скажешь, что ко мне земляк зашел. Понятно?
- Так точно, товарищ сержант, - вытянулся высокий в струнку.
- Лизоблюд, - еле слышно пробурчал косматый.
- Разойдись! - отдал команду Ахмедов и мы направились обратно в казарму.
С гигиеной было не очень, зубной щетки нет, порошка чистящего нет, полотенца нет, мыла нет, а есть только ряды умывальников с холодной водой на первом этаже. Вздохнув, поплескал на лицо водицей, обтерся внутренней подкладкой полушубка и направился в столовую, располагавшуюся совсем рядом. Завтрак еще готов не был, и пока ждали команды от поваров, стояли в коридорчике и вели разговор, кто, откуда, что, да как, и каковы причины, по которым в армию попал.
- Меня Домовым называйте, - сказал косматый мужик, что стоял в строю возле меня. - Кого и как зовут?
- Саня, - представился я.
- Костя Свиридов, - подал голос невысокий щуплый паренек, который подслеповато щурился и смотрел на мир с неким удивлением.
- Стас, - это был высокий, которого сержант назначил старшим.
- Кир и Кор, - за двоих, ответил наголо стриженный хлопец, с чубом на голове, какой раньше украинские казаки носили и, кивнув на второго такого же парня, который был его точной копией, добавил: - мы братья.
Седьмой наш товарищ, пожилой мужчина в рваном пальто и руками, в которые въелась черная машинная смазка, снял с головы побитую молью продолговатую шляпу и отрекомендовал себя так:
- Механик Шварц, - он на мгновение замялся и произнес: - Иосиф Самуилович.
- Вот и опознались, кто есть кто, - вновь оскалился Домовой. - Какими судьбами сюда попали?
- А тебе зачем? - спросил его Стас.
- Чисто для интереса, - косматый встряхнул своими грязными патлами и слегка ударил себя в грудь, - лично я, решил новую жизнь начать, а то на меня глава местной Народной Стражи, товарищ Тимофеев, за что-то зло затаил. Он почему-то считает, что я криминальный элемент, а я честный бродяга, никому в жизни зла не делал.
- Ладно, - Стас оперся на стенку, - это не секрет. Мне податься некуда, подумал, почему бы и нет, армия это не самый плохой вариант.
- А мы беженцы с побережья, - опять за двоих ответил хлопец, хм, или это его брат был, непонятно.
Следующим откликнулся Свиридов:
- Говорят, что тем, кто контракт честно отслужит, образование в столичном университете бесплатное. Для меня это шанс.
- А я из Лесного, - сказал я, - со старостой поселковым не поладил, ушел.
- А ты? - спросил Домовой механика Шварца.
Тот помялся, но ответил:
- Сам-то я из Туапсинской Республики, и так сложилось, что я всегда был подле техники. Сначала чинил машины, движки перебирал, а затем освоил автомобиль и стал водителем при одном из торговых караванов. Проработал несколько лет, вошел в долю с караванщиками, взял кредиты у серьезных людей, а несколько дней назад, когда мы из Туапсе на Краснодар шли, на Гойтхском перевале нас горцы ограбили. Вот и получается теперь, что домой мне дороги нет, а у вас, конфедератов, вся техника у армейцев. Так что один у меня путь остался - армия.
- Люди, - задал я важный вопрос, которым, не озаботился вчера, - а где мы служить-то будем? Понял только, что в какой-то гвардии, а что к чему, толком не знаю.
Засмеялись все, и для меня это было несколько обидно.
- Ха, тупица, - больше всех заходился в неприятном смехе Домовой.
- Спокойно, - утихомирил всех Стас, и спросил: - Ты чего, контракт не читал?
- Да, как-то не до того было.
- В Конфедерации, армия состоит из трех частей. Первая, это региональные войска, которые подчиняются непосредственно городским властям тех территорий, на которых они служат. Вторая, войска быстрого реагирования, находятся непосредственно в подчинении столицы и место их постоянной дислокации Краснодар. А мы будем служить в Четвертом гвардейском батальоне. Гвардейских батальонов всего четыре, по сути, это остатки регулярных воинских частей, уцелевших после развала России и переживших Эпоху Хаоса.
Оглянувшись на остальных, увидел, что рассказом Стаса заинтересовался не только я. Видимо, никто из присутствующих этого не знал.
- А почему они гвардия?
- Ну, сам посуди, у них есть тяжелое вооружение, оставшееся от старых времен, есть традиции, опыт, старые знамена, в конце концов, так что самая, что ни есть гвардия. Правда, в правительстве их не очень любят, и элитой считают свои войска быстрого реагирования.
В это время в коридор выглянула румяная ряшка повара и позвала нас на завтрак, так что интересный разговор прервался.
Надо сказать, что кормили в армии хреново, в чем-чем, а в этом наши поселковые мужики были правы и не врали ничуть. Я смотрел на жиденькую кашку из какого-то толокна, сваренную на воде без добавок какого-либо масла, прозрачный кипяток, обозванный чаем, и два тоненьких кусочка серого хлеба, и недоумевал, неужели так будет теперь всегда. Приплыли. У старосты, помнится, мясо на столе всегда присутствовало, а здесь, видимо, подобное угощение не практиковалось в принципе, по крайней мере, для рядовых. Тогда, у меня впервые мелькнула мысль, а не променял ли я шило на мыло, но, прикинув, что к чему, все же решил, что был прав в своем стремлении покинуть поселок.
Тем не менее, есть хотелось и, тоскливо вздохнув, приступил к трапезе. Завтрак исчез в моем молодом желудке за пару минут, я по-прежнему был голоден, но до обеда должен был протянуть и не откинуть ноги от голода. Заметив, как я вел себя за столом, уже в казарме, ко мне привязался Домовой:
- Что, деревня, привык там у себя в лесах сало за обе щеки трескать, а теперь, нос от еды воротишь? В обед, отдашь свою пайку мне.
- Взял бы, да пошел в леса, - резко ответил ему, - там рабочие руки нужны, глядишь, тоже сало будешь кушать. Что, работать западло? А насчет пайки, перетопчешься, фуфломет.
- Ты за базаром следи, щенок, - мужик угрожающе навис надо мной и попытался задавить базаром.
Ничего, шутки эти мне знакомы, каторжник Шкаф в нашем поселке два года уже живет, многое успел рассказать про жизнь городскую, в том числе и про то, как надо на такие наезды отвечать. При таких раскладах закон один - бей первым. Подавшись телом вперед, я резко двинул Домового в горло сжатыми костяшками левой руки, не сильно, но неприятно. Не ожидавший от меня подобного, он пошатнулся, потерялся, а я двинул его с правой в челюсть. Здоровый мужик, от одного моего удара рухнул на пол и потерял сознание. К нему тут же подскочил Стас и проверил пульс на шее.
- Живой, - успокоил он меня и спросил: - Где так драться наловчился?
- Само как-то выходит, - пожал я плечами. - Меня староста поселковый в рабочий день постоянно ставил у быков в хлеву уборку делать, а быки это сила, только удары понимают. Палкой их бить не разрешали, приходилось руками и ногами работать.
- И долго ты быков бил?
- Пять лет подряд изо дня в день.
- Силен, - уважительно произнес Стас и присел на свой топчан, который оказался рядом с моим.
- Стас, - спросил я его, - возле столовки мы не договорили, когда ты про гвардию рассказывал. Почему гвардейцев в правительстве не любят?