Поначалу они говорили немного. Они покинули Инвестиарий и пошли вдоль бежевых камней самых высоких террас Округа между фонтанами. Они дошли до Врат Льва, потом до платформ, возвышающихся над кольцами бассейнов и до посадочных полей Плато Брахмапутра. Врата некогда были воплощением величия: два позолоченных зверя сцепившихся когтями в яростном столкновении. По плану работ Дорна их заменили огромными серыми оборонительными башнями, утыканными амбразурами макро-пушек и казематами. Куртина из блеклого роккрита окружала врата, её кромка была утыкана стабилизаторами пустотных щитов подобно шипам на спине некой доисторической рептилии.
Они долго стояли и смотрели на врата.
- Я бесхитростный человек, - протяжно сказал Малкадор.
Дорн поднял брови.
- О, да конечно, - продолжил Малкадор, - возможно я такой. Политикам легко даётся обман. Мне известно, что меня считают хитрым человеком.
- Старое слово, имеющее значение ничто иное как "мудрый", - ответил Дорн.
- Верно. Я приму это как комплимент. Я хотел сказать только, что мне не нужно сейчас хитрить.
- Нет?
- Император ясно выразил своё беспокойство.
- Что это значит? - спросил Дорн.
Малкадор ответил со слабым вздохом.
- Он понимает, что тебя наполняют опасения.
- Учитывая обстоятельства, думаю это естественно, - сказал Дорн.
Сигиллайт кивнул.
- Он полагается на тебя. Он доверил тебе руководство обороной. Терра не должна пасть, не имеет значения, что принесёт с собой Хорус. Дворец не должен пасть. Если все решится здесь, то все должно закончиться нашим триумфом. Но он, я и ты знаем, что любая защита сильна настолько, насколько уязвима ее самая слабая часть: вера, уверенность, доверие.
- К чему ты говоришь это мне?
- Если в твоем сердце есть сомнения, это наша общая слабость.
Дорн отвернулся.
- Моё сердце скорбит из-за того, что я сотворил с дворцом. Это всё.
- Так ли это? Я не верю. Чего ты действительно боишься?
Малкадор поднял руку и в его комнате зажегся свет. Дорн осмотрелся, он никогда раньше не заходил в личные апартаменты Сигиллайта. Древние картины висели на стенах: осыпающиеся, хрупкие предметы из древесины, парусины и разлагающихся красок, хранились в тонких синих стазисных полях; дымчато-бледный портрет женщины с самой необычной улыбкой; ослепительно желтые цветы, изображенные на мутном рисунке; в тени неуклонный и строгий взор полного старого человека, отбрасывающего табачно-черную тень.
Вдоль другой стены висели старые, превратившиеся в лохмотья знамена, на которых были изображен удар молнии - знак армий до Объединения. Комплекты брони - превосходной, сверкающей громовой брони - были установлены в мерцающих висячих сферах (- were mounted in shimmering suspension zones).
Малкадор предложил Дорну вино, от которого тот отказался, и кресло, на которое он сел.
- Я примирился с самим собой, - сказал Дорн - Я понял, чего я боюсь.
Малкадор кивнул. Он откинул назад свой капюшон, и свет осветил его длинные белые волосы.
- Просвети меня, - сказал он, сделав маленький глоток из бокала.
- Я не боюсь никого из них. Ни Хоруса, ни Фулгрима, никого из них. Я боюсь причины. Боюсь причины их враждебности.
- Ты пугаешься того, чего ты не понимаешь.
- Именно так, Я теряюсь в догадках, что движет Воителем и его приспешниками. Для меня это чуждо и совершенно не поддается пониманию. Хорошая защита базируется на осознании того, с чем ты сражаешься. Я могу возвести огромные стены и орудийные башни, но всё равно не буду понимать, с чем я борюсь.
- Точка зрения, - сказал Малкадор, - верная для нас всех. Я подозреваю, что даже Император не может полностью понять, что столь яростно направляет Хоруса против нас. И знаешь, что я думаю?
- Скажи мне.
Малкадор пожал плечами.
- Я верю, что будет лучше, если мы этого не будем знать. Правда ведет к пониманию сумасшествия. Хорус абсолютно безумен. Хаос внутри него.
- Ты говоришь так, словно Хаос это… нечто существующее.
- Это так. Тебя это так удивляет? Ты знаешь о варпе и видел его тлетворное влияние, это и есть хаос. Сейчас он затронул человечество, исказив лучших из нас. Все, что мы теперь можем сделать - оставаться верными себе, изгнать и отринуть его. Пытаться понять его - глупое дело. Оно поработит и нас тоже.
- Понимаю.
- Не думай об этом, Рогал Дорн, и проживешь дольше. Единственное что ты можешь, так это признать свой страх. Это все, что может сделать любой из нас. Осознай что это: твой чистый, человеческий рассудок сотрясается от вида заразного и удушливого безумия варпа.
- Это то, во что верит Император? - спросил Дорн.
- Это то, что он знает. То, что он знает и в то же время не может понять. Иногда, друг мой, счастье в неведении.
Дорн еще некоторое время сидел. Малкадор смотрел на него, потягивая вино.
- Что ж, друг мой, спасибо тебе за твоё потраченное время, - сказал Дорн, - и за твою честность. Я должен….
- Есть еще кое-что, что я хочу тебе показать, - сказал Малкадор. Он поставил стакан на стол, встал и прошел в дальний угол комнаты, где что-то достал из ящика старого комода. Он подошел к Дорну и положил этот предмет на невысокий столик между ними.
Дорн открыл рот, но не смог издать ни звука. Страх сковал его.
- Ты их конечно помнишь.
Старая колода карт, поношенная и потертая, обесцвеченная и покрывшаяся пятнами от времени. Малкадор выкладывал карты одну за другой.
Меньший Арканой (Lesser Arcanoi), просто игровые безделушки, впрочем, широко используемые для гаданий еще до наступления Долгой Ночи.
- Это колода была создана на Нострамо Квинтус.
- Он использовал их, - прошептал Дорн.
- Да, он. Он полагался на них. Верил в гадание на картах. Он раскладывал на картах свою судьбу каждую неспокойную ночь и смотрел, как лягут карты.
- Святая Терра….
- Друг мой, с тобой все в порядке? - спросил Малкадор. - Ты совершенно бледен.
Дорн кивнул.
- Кёрз.
- Именно. Ты забыл его или просто отгородил память о нем у себя в сознании? Ты спорил и ссорился со многими своими братьями за эти годы, но только Кёрз всегда тебя задевал.
- Да.
- Он почти убил тебя.
- Да.
- Давным-давно на Черауте.
- Я и так достаточно хорошо это помню!
Малкадор посмотрел на Дорна. Примарх встал на ноги.
- Тогда сядь обратно и расскажи мне, потому что меня там не было.
Дорн сел.
- Это случилось так давно, что, кажется, прошла уже целая жизнь. Мы приводили к согласию систему Чераут. То была тяжелая битва. Дети Императора, Повелители Ночи и мои Кулаки, вместе мы добились цели. Но Кёрз не знал, когда нужно остановиться. Он никогда этого не понимал.
- И ты сделал ему выговор?
- Он был чудовищем. Да, я обвинил его. А потом Фулгрим рассказал мне кое о чем.
- О чем именно?
Дорн закрыл глаза.
- Фениксоподобный рассказал мне то, что ему поведал сам Кёрз: приступы, припадки, которые мучили Кёрза со времен его детства на Нострамо, видения. Кёрз говорил, что видел галактику в огне, разрушенное наследие Императора, Астартес сражающихся друг с другом. Все это была ложь, оскорбление наших убеждений.
- Ты выступил против Кёрза?
- Он напал на меня. И думаю, он бы меня убил. Он был безумен. Поэтому мы прогнали его, устав от его жажды крови. Потому-то он уничтожил свой родной мир и увел Повелителей Ночи в самые темные уголки космоса.
Малкадор кивнул и продолжил сдавать карты.
- Рогал, он - то чего ты действительно боишься, потому что он воплощенный ужас. Никто из других примархов не использовал страх в качестве оружия, так как это делал Кёрз. ТЫ не боишься Хоруса и его больных еретиков, ты боишься страха, который на их стороне, ночного ужаса надвигающегося вместе с предателями.
Дорн сел и тихо прошептал.
- Признаюсь, он являлся ко мне призраком. Он посещал меня все это время.
- Потому что он был прав. Его видения были правдой. Он видел в них грядущую Ересь. Это истина, которая пугает тебя. Сейчас ты желаешь, чтобы ты прислушался к ней тогда.
Дорн посмотрел на разложенные пред ним на столе карты.
- Ты веришь в гадания, Сигиллайт?
- Давай посмотрим, - ответил Малкадор, переворачивая карты одну за другой. Луна, Мученик и Чудовище, Темный Король криво лёг поперёк Императора.
Еще одна карта, Башня Молний.
Дорн тяжело вздохнул:
- Бастион, расколотый ударом молнии. Дворец, обращенный в руины огнем. Я видел достаточно.
- У этой карты есть много значений, - сказал Малкадор. - Подобно карте Смерти, она не столь проста и очевидна какой кажется поначалу. В ульях северной Мерики она значила перемены в будущем, переворот судьбы. Для племени Франков и Тали она означает знание или достижение, полученное через жертву. Проблеск вдохновения, если угодно, который приводит в беспорядок известный тебе мир, но оставляет тебя с более великим даром.
Дорн указал:
- Темный Король лег поперек Императора.
Малкадор фыркнул.
- Это не совсем наука, мой друг.
Они пробили себе путь сквозь мощные защитные укрепления в Галдвани и Ксигазе (Haldwani and Xigaze). Небеса на вершине мира были в огне. Несмотря на бомбардировки с орбитальных платформ и постоянные налёты Штормовых Птиц и Крыльев Ястреба, легионы предателей наступали через Брахмапутру, вверх вдоль дельты Карнали. Континентальные огненные бури бушевали на равнине Ганджетик.